И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 34

— А можно? — в голосе Шуа понемногу просыпалось любопытство.

Вот. Мой паучок.

— Конечно, — я повернула свой тяжёлыый взгляд в сторону “дяди”. Мои глаза засияли, и под их светом облик корчащегося монстра начал оплывать. Лицо за лицом, лицо за лицом, пока не осталось то, что условно можно назвать его изначальным обликом — небольшое, не больше самой Шуа, человекоподобное сущеество без лица, покрытое чёрным мехом.

— Всего лишь мелкая хищная тварь, — пояснила я холодно, — посмотрите на него и запомните: без вашего страха он жалок. Он ничто.

— Он дрожит.

Я фыркнула.

— Конечно, эта глупая падаль дрожит. Он посмел напасть на людей, принадлежащих Королю Кошмаров; он знает, чем всё кончится.

Кошмар затрясся и упал на колени.

— Королей Кошмаров?.. — пробормотала Шийни.

Что же, тебе следует знать об этом, паучок, коль скоро однажды ты будешь одной из нас.

— На свете есть существа, которых именуют Королями Кошмаров. Это могущественные твари, обладающие разной природой. Кто-то из них, как Король Скоморохов, никогда не ходил по землям в облике человека; кто-то, как Паучья и Воронья Королевы, всегда рождается человеком. Что объединяет их-нас, так это власть над страхами, дорогами и снами… Этот придурок должен былд быть очень глупым или очень голодным, чтобы сунуться.

— Это грустно — быть голодным, — сказала Шуа, и что-то в её голосе меня насторожило.

— Только не вздумай его жалеть, — посоветовала я, — он бы тебя не пожалел, поверь мне. Он бы пил из тебя силы год за годом, не отпускал бы твой разум, паразитировал бы на тебе, отравляя жизнь. Это просто тварь, которая должна получить, что заслужила.

— А что с ним будет?

— Я скормлю его паукам, конечно. Тот, который охранял Шуа, жаждет сожрать это недоразумение… Кстати да, уже можно.

Паучок, проворонивший паразита, выступил из тени комнаты, вибрируя от предвкушения. Он вырос так, что лапы задевали потолок, глаза горели, а с жвал капал яд.

Мои пауки не любят, когда из них делают идиотов.

Меховой паразит заметался, попытался дёргаться, но паутина окутала его плотнее…

Шуа разревелась.

— Не надо! Не трогайте его! Давайте его оставим!

…

Что, простите?

Мой паук тоже ничего не понял, но послушно замер в нерешительности, не зная, как на это всё реагировать.

— В каком смысле — оставить? — уточнила я сухо.

— Ну, пусть он живёт с нами! Я буду его кормить, чтобы он вырос большой и сильный…

Вот.

Вот оно.

Вот именно поэтому я стараюсь не связываться с детьми.

— Шуа, не говори глупостей, будь добра. Во-первых, из этого недоразумения не получится даже толкового паука, хоть всеми амулетами на свете его увешай. Во-вторых, ему надо питаться, и я совсем не уверена, что он способен поглощать что-то помимо страха. Чистую энергию тьмы, возможно… но я не буду тратить свои силы на эту бесполезную отрыжку чьего-то разума.

— Но он такой пушистенький! И он не злой, он просто был голодный. Это сложно — быть голодным!

Великий абсолют, вот за что мне это, а?

Очевидно, тот факт, что эта тварь голодает, вызвал у Шуа эмпатию. Если вспомнить, как они накинулись на еду сразу после того, как я их купила… Ну да, следует предположить, что работорговцы редко бывают щедрыми и чадолюбивыми ребятами.

— Эта его пушистость — всего лишь зачатки нитей, которыми он так и не удосужился научиться пользоваться. Он не живое существо, он просто тёмная тварь.

— Как ты?

Шан вздрогнул. Шийни побледнела, как полотно.

Смешные дети. Они что, правда думали, что я обижусь?

Нет, я понимаю что концепция “на правду не обижаются” вариативна и очень зависит от правды, того, как (и кем, и когда) она была произнесена, и того, как (и кем, и когда) услышана. Но в данном-то случае…

— Да, как я. Именно.

Шийни сжала руки в кулаки. Краем глаза я отметила, что пальцы её дрожат.

— Но всё же есть разница, — добавила я. — И знаешь, в чём эта разница заключается?

— В чём?

— Я вытащила себя из грязи, сломала себя достаточно, чтобы заново построить, нашла возможность снова быть, не только хищной тварью, но и чем-то ещё. Он же просто ходит и жрёт детей. Что он сделал, по-твоему, чтобы заслужить жизнь и корм?

— Но я тоже ничего не сделала, чтобы заслужить еду, — возразила Шуа тихо. — Но ты меня всё равно кормишь.

Ох.

Ладно, это причина номер два, почему я не очень люблю детей: они иногда бывают честными до боли.

Причём бьют в самые незащищённые места, понятия не имея, что вообще ударили.

Я рассмеялась, оценив иронию.

— В идеальном мире, мой маленький паучок, право на жизнь, еду и личную свободу даётся каждому просто так, потому что так должно быть. И это правда. Должно. Концепция “докажи своё право на жизнь” гнилая по сути своей… Но она равнозначна жизни. Дерись, чтобы дожить до завтра — это общий девиз. У каждого свой бой, и базово, если ты выжил, то победил.

— Но так не должно быть… в идеальном мире?

Наверно, Баел был прав, когда говорил, что я слишком уж увлеклась идеями гуманизма. Но если уж веришь во что-то, то будь последователен, разве нет?

— Не-а. Не должно быть. Проблема только в том, что не бывает ничего идеального. Нет, существуют во вселенной якобы-идеальные-просвещённые-миры… Но они, как правило, так или иначе кормятся за счёт миров не-идеальных и не-просвящённых. Чот подвешивает в воздухе ряд вопросов по поводу идеальности, на которые не так уж и просто ответить… Не важно. Сам факт: я считаю, ты не должна заслужить еду. Ты — мой паучок, и этого достаточно. Но с этой тварью, с ней совсем другая история. Мы с ним родом, физически и энергетически, не из этих идеальных миров. Скорее даже наоборот. И для нас действуют совсем, совсем другие правила…

— Но это не честно!

— Нет. Не честно.

Какая-то слишком длинная получается эта ночь.

Почему-то я не хочу продолжать этот спор.

— Вот что, ребёнок, — сказала я, — мне это надоело. Хочешь ты завести питомца? Воля твоя. Но кормить эту тварь тебе и только тебе, сама решай, чем именно. Это понятно?

— Да…

— Вот и отлично.

Я стремительно вышла прочь.

О кислом привкусе, невесть откуда возникшем на языке, я старалась не думать.

И да, конечно, этот чудесный вечер не мог вот просто так закончиться.

Чему я, собственно, удивляюсь? Ты можешь быть хоть древним хтоническим злом, хоть пряхой, плетущей линии собственной судьбы, хоть посланницей тьмы в конкретном мире. Но кого это волнует, когда неприятности хотят выстроиться в очередь, дабы тебя навестить?

Никто не застрахован от проклятого закона парных случаев. На мой взгляд, это вообще единственный закон природы, на который в этой ветке миров можно рассчитывать! А за ним уже будет плестись всякая ерунда вроде гравитации.

И да, конечно, у меня в спальне снова произошла внезапная материализация мужика.

И на этот раз, поскольку он был Типичным Тёмным Властелином, он решил, что улечься на мою кровать в сапогах и принять соблазнительную позу, подчёркивающую вырез полурасстёгнутой рубашки — отличная идея.

Нет, вообще вид открывался ничего так. Будь я помоложе (или хотя бы в правильном настроении), могла бы оценить.

Но парень выбрал, кроме шуток, очень неправильное время.

— Ты перепутал кровати, — отрезала я. — Исчезни.

Мастер Дэа лениво потянулся с той непередаваемой грацией, что свойственна самоуверенным лоснящимся котам, и посмотрел на меня с лёгкой насмешкой.

— А если я не перепутал?

— Тогда всё равно исчезни. Веришь или нет, я прямо сейчас не в настроении для этой ерунды.

Он хмыкнул и устроился удобней.

Я вдохнула и выдохнула.

Этим вечером окружающий мир делает всё возможное и невозможное, чтобы взбесить меня, правда?

— Учти, если сейчас ты скажешь что-то вроде “заставь меня”, то тебе не понравится результат, — в конечном итоге, я не откажусь сбросить пар. И Дэа для этого вполне подходит. По крайней мере, он не сдуется сразу… и, вполне вероятно, даже это переживёт…