И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 46

Или смиряйся с ними полностью, или вовсе не выходи из дому.

Это правило, которое следует помнить, если хочешь иметь друзей.

Я знала, с кем дружу.

Так что нет, разумеется, я не злилась на Баела. И даже не особенно заморачивалась по поводу того, что буду делать, потому что мы оба в конечном итоге знали, каким именно мой ответ будет… Мы слишком давно живём на этом свете, чтобы притворяться, что свобода выбора в вопросах вроде этого и правда существует.

Конечно, правила “не заморачиваться и не вмешиваться” никто не отменял.

И да, если бы я сказала Баелу забрать меня отсюда, он бы это сделал.

Вот только, хорошая это новость или плохая, но за всеми пройденными дорогами я всё ещё не убежала от себя.

Я потрепала по холке ближайшего паука, в чёрных глазах которого блестело понимание и немного грусти.

Этот был одним из первых, которого я подобрала сама — дух старого клёна, что рос в нашем дворе. Именно под этим деревом мы с сестрой прятались от отца, когда были детьми; именно это дерево было первым, с которым я смогла заговорить. Когда отец решил срубить его… Это был первый раз, когда я сумела привязать духа к себе, делилась с ним силой. Он был так слаб тогда… Мы оба были слабы.

И смешны.

Странно вспоминать теперь, право… Но в тот момент мать уже умерла, и не было никого, кому я могла сказать: "А давай его оставим?"

Так что, я просто оставила.

Его собственная форма, как у многих древесных духов, напоминала нечто пушистое, с рогами-ветками и едва наметившимися крылышками; ему до сих пор не слишком нравится носить паучье обличье, но — сколько лет прошло? Мы с ним оба привыкли к этой игре. Мы оба привыкли быть злом.

Вроде бы.

Раньше… В те времена он был очень слаб: мне нечем было накормить его полноценно, а силы для того, чтобы напрямую спрясти ему доступ к глубинам Тьмы Предвечной, не хватало. Наверное, правильно было бы просто смириться и отпустить его, а не превращать в тёмную тварь; но меня никогда на самом деле не волновало, что же это такое — правильно.

Когда доходит до таких вопросов, мне никогда на самом деле не нравилось отпускать, если можно — не отпустить.

Это будет конец пути?

Всегда, когда его голос касался моего разума, я слышала шелест листьев, чувствовала тепло коры, и запах дыма…

Я улыбнулась.

Кем бы мы ни стали…

Возможно, конец. Ты сожалеешь?

Нет.

Я тоже.

…кем бы мы ни стали, чему бы мы ни научились, в сухом остатке мы как-то умудрились остаться просто — собой.

…

Я медленно вышла на балкон и уставилась на яркий, оживлённый, полный движения город. Эти люди внизу… Они понятия не имеют, что живут в придуманном кем-то мире. Они не знают, что Творец их мира была просто девочкой, очень испуганной и, при этом, чрезвычайно смелой, очень умной и, конечно, чрезвычайно глупой. Они не знают, что их простые, скучные жизни скоро прервутся, чтобы во вселенной возникла ещё одна арена для битвы добра и зла…

“Мы в выгодной позиции по сравнению с ними, — сказал однажды на каком-то из собраний Король Шутов. — Никого не интересует добро, пока нет зла, которое этому добру нужно побеждать.”

Он, с его стороны, всегда знал о власти больше, чем кто-либо ещё.

Эти древние божки, которые привыкли к роскоши и небесным дворцам… Их функцией всегда была борьба против чудовищ. Но как быть добру, если чудовищ нет? С кем бороться? Ответ прост: либо призвать, либо создать своих собственных.

Ответ всегда прост.

Ответ никогда не прост.

Я подняла глаза к тёмному, полному незнакомых созвездий небу.

Там, высоко и глубоко, за гранью человеческого восприятия, пронизывая множество миров, вилась Пряжа. Непостижимая, неназываемая, потрясающе филигранная, созданная Пряхой, с которой не может соревноваться никто.

Когда ты думаешь, что понимаешь нити Её пряжи, оказывается вдруг, что ты их не понимаешь вовсе.

Когда тебе кажется, что ты идёшь своей собственной дорогой, она вдруг заканчивается на очередном узле сплетённой для тебя тропинки…

Ты не можешь победить.

Не Её.

Однако…

Есть судьба — и есть те, кто хочет быть судьбой. Есть боги — и есть те, кто хочет играть в богов. Есть творцы — и есть те, кто хочет снимать сливки с чужого творения.

Первое всегда неоспоримо. Но вот второе…

Со вторым я могу поспорить.

Второму я могу бросить вызов — и всегда бросала.

А говоря о раскладе на шахматной доске… Будет интересно в кои-то веки сыграть за белых.

Этого я ещё не пробовала. Разве не чудесный вариант для экзотического отпуска?

— Эй, — сказала я небу, — я попробую помочь тебе.

Нити мира потянулись ко мне, отчётливо тёплые и благодарные.

Я фыркнула.

— Не обманывайся. Я не считаю тебя правой. Я не верю, что ты добро. Мне тебя не жаль. Я всего лишь…

Я помолчала, глядя на людей внизу.

Они не знают, что скоро…

— Я всего лишь древнее Зло, усталое и заскучавшее… Просто Зло в отпуске. Которое хочет развлечься.

Нити зазвенели за моей спиной, но я ушла с балкона, не вслушиваясь в ответ.

— Как тебя зовут? — спросила я. — Я имею в виду, на самом деле.

— Мастер Лин.

Я бросила на него скептический взгляд.

— Может, пора уже завязывать с этой игрой?

Он позволил себе лёгкую, чуть усталую улыбку.

— Есть маски, которые срослись с кожей, и игры, которые стали честнее не-игр. Я позволю себе предположить, что мою леди тоже однажды звали не Ренита… Но потом всё изменилось.

Хм. Ладно, тут он прав.

— У меня было несколько имён. Первое, которое однажды дала мне мать, я добровольно отверг, когда меня принимали в Храме Бессмертия. Второе, данное мне в круге бессмертия взамен первого… Оно отнято у меня не так давно. При весьма неприятных обстоятельствах.

То есть, они убили его и оставили Безымянным… Спорный способ проклинать.

На мой вкус, так это скорее благословение… Но так я тоже Безымянная. Уже очень, очень давно.

— Ещё есть… прозвище, или что-то вроде. Оно названо мне в… другом Храме, на горе без имени. Это именование я запомню навсегда, но не стану называть.

То есть, он бывал в одном из Храмов-На-Горе, священных для адептов истинного света? Что же. Действительно, гений. Это не подлежит сомнению.

— Говоря же о мастере Лине… Это единственное имя, которое я выбрал сам. И один этот факт, на мой взгляд, чего-то стоит. У меня есть только это тело; у меня есть только это имя. Потому… Да. Меня зовут мастер Лин. На самом деле.

Я усмехнулась и кивнула, принимая ответ.

Мастер Лин удивлял.

Мне казалось, интерес увянет, как только я разгадаю его секреты. Так обычно бывало. Но в этом случае…

Мастер Лин оказался из тех шкатулок, у которых содержимое намного интереснее внешних украшений… Хотя, это можно про многих сказать, конечно.

Но меня по-настоящему впечатлило это самое содержимое.

Забавно смотреть на кого-то настолько противоположного, но при этом настолько…

Нет, я не буду заканчивать эту мысль.

…

Мы сидели на подушках у низкого столика и пили чай.

Это всё в целом очень напомнило мне годы властелинствования. С утра пытки, потом разговоры с друзьями, которые немного враги, потом судьбоносные решения, а потом мы пьём чай. С врагами, которые немного друзья.

Обычная рутина тех дней.

Похоже, действительно пришла пора тряхнуть стариной.

— Итак, — протянула я, задумчиво постучав когтем по ободку чашки, — давай определимся с самым основным. Насколько ты свободен? Имеют ли на данный момент твои бессмертные хозяева возможность натянуть поводок?

Его губы слегка скривились.

— Чары роли в первую очередь. Смерть за критическое отступление от сценария.

— И что у нас считается критическим отступлением?

— Если я перебью всех принцев, например. Или попытаюсь убрать с доски кого-то из моих учеников. Моя роль, пусть и со скидками на лирические отступления, должна быть сыграна.