Бабочка, выкованная из стали - Островская Екатерина - Страница 4

– Так пусть ваш дознаватель проведет доследственную проверку и вынесет свое решение, если здесь и в самом деле несчастный случай – вы просто не будете возбуждать дело, – оправдывался участковый.

– А дознавателю, по-твоему, больше нечем заниматься? Вот ты тут из себя Шерлока Холмса изображаешь, а у нас сейчас из-за тебя дела стоят…

Игорь вошел на кухню и представился:

– Подполковник Гончаров.

– О-о, – поднялся один из оперов, – уже новое звание получил. Поздравляю с повышением.

– Участковый инспектор старший лейтенант Шишкин, – представился участковый.

– Что тут у вас?

Молодой полицейский бросил взгляд на оперов, после чего посмотрел на прибывшего подполковника и начал объяснять:

– Сегодня в половине девятого утра мне позвонил проживающий здесь гражданин и сообщил, что он вернулся домой с дачи, где ночевал, и застал отца мертвым. Предположительно, отец пошел в туалет, а когда выходил, то упал назад и ударился затылком об унитаз. На унитазе следы крови, а на затылке глубокая рана.

– Что говорят эксперты?

– Сказали, что с момента смерти и до того времени, как они осмотрели труп, прошло около двенадцати часов, то есть смерть наступила в период от одиннадцати часов вечера до полуночи. Мужчина в это время ложился спать, потому что на нем только трусы и майка.

– Очень меткое наблюдение, – усмехнулся опер в гражданском костюме.

– Позвонивший вам человек был один или есть еще свидетели обнаружения трупа?

– По его словам, был один, – продолжил участковый. – Сначала он завез на работу свою девушку, с которой провел ночь на даче, поехал сюда, потому что отец не отвечал на звонки.

– Чем занимался погибший?

– Он сдавал в аренду гаражи. У него гаражная стоянка с автоматической мойкой и двумя подъемниками для ремонта автомобилей. По работе и бизнесу ни с кем не конфликтовал. И здесь ни с кем… то есть по месту жительства: все отзываются о нем положительно. И вчера вечером он пребывал дома один: по крайней мере, соседи не видели никаких посторонних. Да и в спальне у него на столе стоит бутылка виски объемом семьсот граммов. Бутылка опустошена наполовину.

– То есть можно считать, что он находился в состоянии средней степени опьянения, – опять подключился к разговору оперативник. – А может, и в сильной степени, если он еще что-то употребил. Или реакция организма у него на такую дозу могла быть специфической… Короче, нажрался мужик, пошел ночью в сортир, на выходе его качнуло, он упал и темечком о горшок. Что тут обсуждать, ведь все ясно и без протокола.

– В подъезде есть камера, – вспомнил Игорь.

– Она не работает, – объяснил старший лейтенант Шишкин, – потому что жильцы считают плату за видеонаблюдение завышенной. И управляющая компания отключила камеру. Но хозяин квартиры был здесь один: соседи не слышали ничего. Кроме того, по словам сына, из квартиры ничего не пропало.

Гончаров обернулся к участковому:

– Почему же вы тогда считаете, что это, возможно, убийство?

– Потому что труп лежит не в туалете, а в коридоре и расстояние до унитаза почти два метра. А вообще вы с сыном поговорите. У меня не получилось что-либо у него выяснить. Сына Олегом зовут.

Игорь вышел в коридор. Эксперты закончили осмотр, один из них смотрел на кухню, но обратился к Гончарову:

– Сигаретки не найдется?

Гончаров покачал головой, показал на мертвое тело и спросил:

– На ваш взгляд, что тут может быть?

– Все что угодно. Но скорее всего, он сам упал, и никто его не толкал. Выпил, заснул, потом приспичило, пошел нетвердой походкой, сделал свои дела, не проснувшись окончательно, и на выходе его заштормило. Упал на спину и затылком ударился. Умер не сразу, попытался выбраться. Но получилось только ногами вперед ползти. Следы крови видите? Вот на унитазе, а вот дорожка на полу. Никакого криминала.

– Можно?

Олег кивнул и поднялся, подошел к столу, выдвинул стул и опустился на него.

– Мои соболезнования, – сказал Игорь.

Олег еще раз кивнул.

– Отец часто выпивал? – спросил Игорь.

Парень кивнул, но тут же опомнился:

– Выпивал часто, но понемногу – дозу свою знал: пьяным бывал крайне редко. Но даже если и был пьян, то все соображал, реагировал адекватно и не качался при ходьбе.

– Триста пятьдесят граммов для него обычная доза?

– Это его норма, после которой он говорил: «Все! На сегодня хватит – мне завтра за руль». Он даже по таблице рассчитал, что при его массе тела триста граммов алкоголя уходят полностью за двенадцать часов.

– У него были враги?

Олег покачал головой, а потом ответил:

– Врагов не было, да и друзей тоже. Он не любил компании. После работы сразу домой возвращался. Ужинал… ну и рюмка-другая. Если мама присоединялась, то они могли и по три, и по четыре рюмки, но виски они пили из стаканов со льдом.

– А у мамы были враги, может, она с кем-то ссорилась?

– А ей-то из-за чего с кем-то ссориться? Мы ее оберегали с отцом от всяких неприятностей: мама вообще очень впечатлительный человек.

– А где мама сейчас?

– У подруги на даче. Мама не работает. То есть у нее есть работа, но в офис ходить не надо. Она киновед: для журналов пишет рецензии и статьи по новым вышедшим в прокат фильмам. И ей скучно дома одной целыми днями.

– Но у вас есть и своя дача.

Олег снова кивнул:

– Не дача, а загородный дом. Там и зимой можно жить. Недалеко от города находится. Если пробок нет, то можно добраться за сорок минут от крыльца до крыльца.

– Вы сегодня там ночевали?

– Там.

– Один?

– С невестой.

– Поздравляю. И когда свадьба?

– Мы с Викой еще не определились. А теперь уж тем более.

На глазах Олега выступили слезы.

– Штамп в паспорте не самое главное, – постарался успокоить его Гончаров, – главное, чтобы любовь была.

Парень кивнул. И признался:

– Мы в самом деле любим друг друга. Давно бы поженились, но…

– Родители были против?

– Папа был не против. Говорил, что у меня своя жизнь и собственная голова. А мама сказала, что полгода – это очень маленький срок знакомства, чтобы жениться…

– Вы невесте уже сообщили о своем несчастье?

– Конечно, она сказала, что попытается выбраться с работы пораньше, чтобы меня поддержать. Она в фитнес-салоне работает администратором. А маме не дозвониться: ее аппарат то недоступен, то она просто не отвечает на вызов.

– Вы где трудитесь?

– Я в аспирантуре учусь. Еще год остался. И работаю у отца бухгалтером. Ну, как бы бухгалтером подрабатываю – там никакой особой работы: я тетрадку заполняю: он ведь на упрощенке. А годовые отчеты уже нанятый бухгалтер делает.

– Много отец вам платил?.. Простите.

– Пятьдесят тысяч в месяц.

– Неплохо, конечно. Но ведь вам надо было с девушкой и в театр, и в клуб.

– На это я у мамы выпрашивал. А вообще отец говорил, что если мне нужно больше, то есть много мест, где можно заработать.

– А сам-то он много имел со своих гаражей и автосервиса?

Олег отвернулся и смотрел молча в сторону.

– Меня не интересует, сколько он утаивал от налогообложения. Я занимаюсь расследованием убийств, – объяснил подполковник.

– Его не убили, – напомнил парень, – здесь несчастный случай.

– В Америке говорят, что в мире только две неизбежности, – начал Игорь.

– Я знаю, – снова кивнул его собеседник, – это смерть и налоги. Отец работал честно. У него по-разному выходило, но дохода меньше пятисот тысяч не было никогда. И то это официально только. Ну вы же понимаете: не все можно провести через бухгалтерию даже при желании.

– Пятьсот тысяч! – удивился Гончаров. – В месяц? Как так получается? Можете не скрывать, потому что я к налоговой никаким боком.

Парень кивнул и начал объяснять:

– Сорок гаражей: по пять тысяч каждый – это только доход по аренде, а еще есть авторемонт: два подъемника, каждый приносил в день чистыми десять тысяч. Автомойка доход давала. Грязными за все выходило даже больше миллиона, но надо было платить за электричество, за воду, за охрану, содержать территорию надо, опять же налоги…