Совенок. Путь к трону. Пятая часть (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 29

— Корабль сопровождают ульхи, если заражение произошло…

То беднягу сожрут. Аль подозревал, что еще и с удовольствием.

— И на вывоз больного нужно одобрение ульхов, — подвел черту Лунь.

— Дай догадаюсь, пробравшийся в сокровищницу такиец его не получил? — предположил Аль.

— Ему отказали, — кивнул с мрачным видом Шиль, — потому что одно дело болезнь тела, а другое — полное отсутствии магии. Нам, кстати, это зараза не страшна — огонь выжигает.

Аль сделал себе мысленную пометку провести беседу с дядей Сережей, а то допьется со Вторым до турне по боевым местам молодости Ларса. Не поймут, как сядут на корабль, в пути, естественно, тоже будут отмечать, протрезвеют только, когда станет поздно. И зная дядю Сережу, Аль сомневался, что тот так просто даст ульхам себя сожрать.

— Ситуация, — протянул Аль, причем сложная и запутанная. С одной стороны, больного было жаль. Его отец первый помощник капитана, и через пару лет тот мог претендовать на собственный корабль — в Такии вообще все помешаны на капитанстве и нет большей чести, чем получить корабль с командой. А каково быть при таком отце слепым к магии и неспособным выйти в море, Аль малодушно предпочел бы не знать. Хотя вон дядя Сережа ни разу не переживал по поводу бездарности, наоборот, шутил, что маги скоро ходить пешком разучатся и ложку во рту держать, а у него руки и ноги будут тренированные. Но вряд ли больной парень думал так же, раз отец рискнул всем, чтобы вывезти его с острова.

— Что будет с вором? — не удержался от вопроса Шестой. Майра помрачнела, прикусила губу, лоб изломала морщинка.

Друзья переглянулись, Шиль пожал плечами:

— Мы не уточняли, но я слышал, его отдадут ульхам.

А те, естественно, не оставят такийца в живых. И парень лишится своей единственной поддержки, оставшись один на один с презирающим его светом.

Аль не считал себя жалостливым. Он верил — наказание за попытку убить морской народ справедливо, но ему вдруг вспомнилось, как в детстве он бродил призраком по дворцу, ежился, ловя скользящие по нему взгляды и слышал удивление «Еще не сдох? Живучий».

Мир жесток к изгоям, инаковость везде и всегда воспринимается угрозой, и лишь тот, кто побыл в этой шкуре, знает о тяжести этого бремени на плечах.

Аль поймал умоляющий взгляд Майры. Когда-то она рискнула всем, что у нее было, чтобы научиться давать отпор деду, чтобы остаться самой собой. Когда-то он сам рискнул отправиться в техногенный мир.

Мама говорила — это цепочка добра. Выжил сам — помоги другому.

— Я знаю, кто любит сложные загадки, особенно те, которые связаны с Лифганой, и кто никак не может решить, где ему провести летний отпуск, — усмехнулся Аль, ощущая, как на душе становится легко от принятого решения.

— Я уговорю господина Кайлеса, — жарко заверила Майра, широко улыбаясь, и сердце Аля забилось сильнее в груди. Он вдруг понял, насколько сильно рад ее видеть.

Все эти дни, особенно ночи ему не давала покоя мысль, как она там, в Такии? Вдруг ее сердце отзовется на красоту какого-нибудь такийца? Вдруг ей не захочется возвращаться?

— Ой! Я еще твою маму не видела, — спохватилась девушка и помчалась по дорожке к дворцу Четвертого тэората. Привычный к такому способу перемещения красноглаз забавно подпрыгивал в рюкзаке за спиной Майры, высунув из–под крышки пушистый нос.

— Огонь, — с нарочитым неодобрением проговорил Шиль, провожая подопечную прищуренным взглядом.

— Тяжело пришлось? — спросил с тревогой Аль. Они медленно двинулись по тенистой аллее.

— Приемлемо, — усмехнулся Шиль, но не удержался, добавил: — Хотя знаешь, паре ульхов я с удовольствием морды поправил. Ацтаки просил без огня, так что мы щиты от их воплей поставили — Лунь отличную штуку придумал — и в рукопашную. Потом, правда, нас было от них не отличить… Я одежду после всю выбросил — рыбой провоняла, не отстирать. Целитель тот, которого с нами в команде отправили, тоже не робкого десятка оказался. И ругался не хуже Ацтаки.

Аль внезапно осознал, что друзья за эти дни тоже изменились, черты лиц стали взрослее, в глазах появилась жесткость.

— Франтех у нас, наконец, выбрал специализацию, — хитро улыбнулся Лунь, смотря на друга. Тот залился нежным румянцем, потом признался смущенно:

— Целителем хочу стать, но не по людям, а по животным.

— В него одна ульхиня водой плюнула, — с ухмылкой во все лицо пояснил Шиль, — когда он ее после утопления откачивал, так Ацтаки сказал — плевок водой у ульхов считается поцелуем, ну наш красавец на нее и запал.

— Ничего не запал! — разозлился Франтех. — Хватит пепел нести!

Он подхватил с земли шишку и разозлено кинул в веселящегося Шиля.

— Отказываешься от невесты⁈ — завопил тот, отбегая. — Она на море, небось, ждет, все глаза свои плоские выплакала.

— Ах ты! — Франтех с еще одной шишкой в руке бросился вдогонку.

— За Майру не переживай, — проговорил Лунь, провожая неодобрительным взглядом носящихся с воплями среди деревьев друзей, — мы за ней присматривали.

— Глаз не спускали! — крикнул, проносясь мимо, Шиль.

— Ничего не было! — пропыхтел, догоняя его, Франтех.

Аль закаменел. Воздух смешался с ледяной водой, стылым холодом пробираясь за шиворот, мир сузился до вопроса:

— Чего не было⁈

Лунь выругался, обозвав друзей болтливыми старухами.

— Ни–че–го, — повторил он по слогам, и Аль стиснул кулаки, ощущая, как внутри поселяется нечто мерзкое.

— Правда, ничего, — подтвердил, резко притормаживая, Шиль, — тот придурок с букетом не считается.

— Я предлагал только букет в канал выбросить, а его владельца не трогать, — доложил с обидой Франтех, не одобряя неоправданное насилие.

— Он все равно выплыл, — возразил Шиль, — а раковину на голову рыжему Лунь надел, я вообще ни при чем.

Мир плыл, он то горел, то леденел ненавистью. Аль рвано выдохнул, заставляя себя успокоиться.

— Заткнитесь уже, — простонал Лунь, сочувственно посмотрел на командира: — Она ни на кого не взглянула. Честно.

— Даже на того верзилу, который вечером к нам по борту залез. На лодке подплыл, жыргхвова задница, — клятвенно заверил Шиль, — мы потом везде сигналки расставили, Лунь еще ловушек наделал.

— Хорошо, что меня там не было, — сузив глаза, произнес Аль вымораживающим голосом, — а то без жертв бы не обошлось.

— Прохладного утра, — с порога пожелал Фильяргу Харт, с ненавистью посмотрев в окно, где утро было уже полно палящего зноя, а воздух застыл тягучим маревом жары.

— Хотелось бы, — кивнул Четвертый старшему брату, достал из шкафа ледяной куб, активировал, и тот заклубился белым дымом — по комнате потянуло свежестью. Фильярг встал, закрыл окно, задернул шторы, отрезая кабинет от жары.

— Случилось что-то? Плохое? — недовольно уточнил он, откладывая бумаги. В принципе, у него отпуск. Через пару дней они всем семейством собирались на Землю, так что супруга активно паковала чемоданы. Фильярг и на работу заскочил на часик кое–что подписать, чтобы службы готовились к началу учебы.

— Да. Нет, — кратко ответствовал Харт и бросил с понимающей улыбкой: — Не злись. Я свой огонек к вам отправил, так что пару часов им будет не до тебя.

Фильярг неодобрительно покачал головой — мастер интриг даже дома работой занимается — и откинулся на спинку кресла:

— Выкладывай.

Выкладывать Харт не спешил. Встал со стула, прогулялся по кабинету, переставил с места на место пару артефактов. Вернулся, сцепил ладони перед собой и спросил глухо:

— Тебе не кажется, что отец ведет себя странно?

Фильярг усмехнулся — он ждал этого разговора. Кто еще заметит изменения в поведении отца, как не Третий?

— Харт, он всегда его любил больше остальных, ну еще Первого. Мы взрослые с тобой люди и понимаем, что ребенок от любимой женщины не то же самое, что от выбранной советом. Так что заканчивай ревновать.

На него посмотрели с удивлением, прислушались к себе и аргументированно заявили: