По осколкам лжи (СИ) - Шерр Анастасия - Страница 33

Романов застывает на мне задумчивым взглядом. Наверное, прикидывает, мог ли такое учинить его папаша. И понимает, что мог.

– Почему ты не пришла ко мне ещё раз? И где ты таскалась все эти годы? Вынашивала план мести?

– Да. Вынашивала. Потому что мне тоже соврали. Я не знала, что Ника жива. Узнала об этом только в тот день, когда она пришла в офис. Она похожа на меня. На ту, кем я была раньше.

– А сейчас ты кто, Лика? Или Аня? Как мне тебя называть? – он немного успокоился, но вражда всё ещё слышна в его тоне. И угроза.

– Ани больше нет. Она погибла в дурдоме, куда её отправил твой отец.

– Зачем мне верить тебе? Ты, лживая сука, так играла свою роль, что я иногда забывался и почти верил тебе. Если бы не голос… Я бы тебя никогда не узнал.

Закрываю глаза. Голос… Меня предал голос.

– Как давно ты знаешь? – спрашиваю обреченно.

– Давно. Ты провалилась ещё в джете. Я сразу обратил на тебя внимание. Ты стала такой… Другой, но в то же время осталась той самой, – сейчас он говорит будто сам с собой. Я вытираю губу, из которой течёт кровь, аккуратно слизываю.

– Так значит, ты знал с самого начала?

– Знал. Я тоже навёл о тебе справки. Ты же не думала, что я впущу в свою жизнь постороннего человека, не изучив по нему всю инфу? Зачем ты вышла за него замуж? Это было условие?

Да. Это было условие Зарецкого. Он хотел, чтобы я стала его женой. Я и стала. Только толку теперь…

– Я хочу видеть её. Нику. Вику. Не важно… Просто увидеть её. Пожалуйста.

– Ты пыталась меня подставить. Посадить. И скорее всего уже спланировала похищение моей дочери. А теперь тебе хватает наглости просить меня о чём-то?

– У меня нет другого выхода. Если в тебе осталось хоть что-то человеческое… – меня прерывает очередная пощёчина, и я замолкаю.

«У тебя вышло, я на крючке. Но для тебя в этом нет ничего хорошего.»

Смотрю в его глаза, пропускаю холодок по спине. Он разглядывает меня, словно встретил впервые. Словно я ему интересна. Буравит своим волчьим взглядом, так, что начинает жечь кожу.

– Маленькая девочка Аня… Как же ты превратилась в суку?

– Мне помогли, – смотрю в его серые, ледяные глаза, облизываю ранку на губе. – Ты, твой папаша. Постарались на славу.

– А он, значит, помог тебе? – понимаю, что говорит о Глебе.

– Он помог.

– Он тебя использует в своих целях. Дура.

– А я знаю. Только для нас с тобой это ничего не меняет.

– Тут ты права.

– Куда мы едем? – спрашиваю снова, но ответ уже не требуется. Машина тормозит у какой-то заброшенной стройки. Водитель выходит из машины и открывает дверь с моей стороны.

– Выходи, – приказывает Андрей, и я вылезаю из салона. Он выходит со своей стороны. – Иди за мной, – разворачивается к заброшенному дому и идёт к нему.

Я спотыкаюсь о камень, едва не падаю, но меня за локоть удерживает водитель, идущий рядом.

Внутри дома пахнет сыростью и плесенью. Здесь довольно холодно и неприятно. Ещё неприятнее мне становится тогда, когда я встречаюсь взглядом со стоящим на коленях Зарецким. Рядом с ним два безопасника Романова, оба с кобурами в которых спрятаны пистолеты.

Сам Глеб выглядит не очень. Его сильно избили.

– Я привёз твою жену, Глеб. Ты рад её видеть? – спрашивает Романов с насмешкой. Толкает меня в спину к Зарецкому. – На колени встань!

Я застываю на месте. И что дальше? Он прикажет нас убить? Вот так запросто? И всё? Мне хочется плакать, но слёз нет. Их словно иссушила жажда. Я бы не отказалась от глотка воды, но вряд ли меня здесь станут обслуживать.

Опускаюсь на колени рядом с Глебом, смотрю в пол.

– Ты был неосторожен, – начинает Романов, обращаясь к Глебу. – Кто же вперёд баб посылает? Сам зассал раздобыть на меня компромат, послал её? И что ты ей наобещал? Месть? Или дочь? Хотя, стой. Ты ведь не сказал ей о дочери. Она узнала, что дочь жива сама, встретив её в моём офисе.

Зарецкий молчит, а я на него не смотрю. И так всё ясно.

– Что ты с нами сделаешь? – решаюсь спросить Романова и тот переводит на меня свой взгляд. Медленно так, угрожающе.

– А ты как думаешь? Что я должен сделать с вами?

– Я… Я не знаю.

– Знаешь, Аня. Ты всё уже поняла. Так к чему эти вопросы?

– Можно мне воды? – прошу, всё так же глядя в пол. Неужели он убьёт нас? Не то чтобы я ожидала от Романова чего-то хорошего, но это…

Один из охранников даёт мне бутылку и я, сняв крышку, припадаю к горлышку. Выпиваю воду, сжимаю в руке пустую бутылку.

Меня колотит. То ли от страха, то ли от холода, который я пока не ощущаю. Слишком страшно.

– Ты нас раскрыл. Делай теперь, что считаешь нужным. Только перед этим позволь увидеть дочь. Прошу, – я поднимаю глаза на Андрея, и тот усмехается.

– Ты вела себя плохо и поблажек не заслужила.

– Андрей! – рявкаю я, чтобы перестал издеваться. Я и так стою перед ним на коленях. Чего ещё ему нужно? – Я прошу тебя! Как тогда просила. Помнишь? Ты вышвырнул меня, как уличную собачонку. И поэтому я вернулась, чтобы отомстить. Разреши мне увидеть дочь и делай со мной, что захочешь.

– Вот как? А за муженька своего ты попросить не хочешь? Или тебе на него плевать? – Романов потешается. Он уже знает, что сделает с нами, но не торопится. Растягивает удовольствие.

– Мне плевать на Глеба, – отвечаю честно. – Я хочу увидеть дочь. Хотя бы раз.

– Сука дешёвая, – рычит Зарецкий, но мне нет до него дела. Он сам влез в эту игру. Знал, что с огнём играется. Как и я знала.

– Смотри на меня, – приказывает Романов, и я гляжу на него. – На что ты готова ради дочери?

– На всё, – отвечаю честно.

Он некоторое время изучает меня, потом кивает.

– Можешь встать.

Я поднимаюсь на занемевшие ноги, делаю несмелый шаг к Романову.

– Что я должна делать, чтобы ты позволил мне увидеть дочь?

– Скоро узнаешь. Выведите её, – бросает охране, и один из безопасников берёт меня за локоть.

Оказавшись на улице, хватаю широко открытым ртом воздух. Я думала, что уже не выйду из этого сарая. И снова голос Романова звучит в моей голове.

«У тебя вышло, я на крючке. Но для тебя в этом нет ничего хорошего.»

Что он задумал? Что будет со мной дальше?

Меня сажают в машину и в этот момент я слышу звук выстрела. Испуганно дёргаюсь, на глаза наворачиваются слёзы страха. Забиваюсь в угол, обнимаю себя руками.

Романов появляется спустя несколько минут. Садится на заднее сидение, захлопывает дверь. Какое-то время мы сидим молча. Я не решаюсь заговорить первой, а он не торопится меня успокаивать. Ему плевать на меня.

Вытащив из органайзера какую-то папку, подаёт её мне.

– Там есть чистая бумага. Пиши.

– Что писать?..

– Заявление на развод.

– Из дома без моего ведома не выходить. Ни с кем не контактировать. Ничего не делать. Ничего из того, что может мне не понравиться.

– А если ослушаюсь? Убьёшь, как Глеба?

Он не отвечает. Лишь дарит мне взгляд, от которого хочется спрятаться.

– Будешь делать то, что я скажу. Иначе Вику не увидишь.

Я замолкаю. Это весомый аргумент. Но как забыть, что передо мной стоит убийца?

– И что мне делать сейчас?

– Раздевайся.

Романов сидит в кресле, широко расставив ноги. Смотрит на меня своим алчным взглядом. Жалеть меня никто не будет. Он высосет из меня все силы, а потом уничтожит, как Глеба.

– Сейчас?

– Да. Сейчас. Раздевайся.

Дрожащими руками я расстегиваю блузку и юбку, которая тут же падает под ноги. Остаюсь в нижнем белье и чулках. Романова это возбуждает. Я вижу это по горящим глазам.

– Этот утырок трахал тебя? – спрашивает грозно, осматривая моё тело. Рядом на столике стоит бокал с виски, но Андрей не пьёт.

– Я была его женой. Да, он трахал меня.

Лицо Романова перекашивает от ярости.

– Снимай всё.

Я стаскиваю трусики, расстегиваю бюстгальтер, снимаю чулки. Я знаю, что меня ждёт и ни капли себя не жалею. Я знала, что играю с огнём. Я оступилась. И я понесу наказание. Но я выдержу. Ради Ники я на всё пойду.