Нечестивый город - Финней Джек - Страница 4
- Предыдущая
- 4/28
- Следующая
– Черт побери! – возмутился я. – Но ведь мы не совершили никакого преступления. И даже если совершили, почему нам не дали возможности оправдаться?
– У чиам-минов это не принято, сударь, – пояснил Руиз. – Наше преступление состоит в том, что мы смотрели на Белую Богиню. Мы осквернили ее своими взорами, потому что, глядя на нее, питали нечистые мысли. Я, по крайней мере, питал; думаю, что и вы, сударь, тоже. Во всяком случае, это и есть то преступление, в котором нас обвиняют, а оно считается у чиам-минов страшным злодеянием. Теперь нас без всяких проволочек доставят к Лайе. Ей-богу, сударь, сегодня утром я проснулся с предчувствием скорой насильственной смерти, но в моем предчувствии не было ни малейшего намека на что-либо подобное. К тому же я вовлек в эту историю и вас, сударь. Вы должны сказать, что прощаете меня, иначе предстоящая смерть будет просто невыносимой.
По правде говоря, я не мог решить, стоит мне прощать его или нет. Он так уверенно утверждал, будто является старым добрым другом чиам-минов, и восхвалял их традиционное гостеприимство – и вот теперь мы лежали на земле, и нас кололи этими проклятыми копьями, а в ближайшем будущем нам предстояла встреча с какой-то жуткой Лайей. Нет, мне совсем не хотелось прощать Вика Руиза.
По приказу джифа копьеносцы взяли нас за руки и за ноги и вынесли из его чертога. Все остальные чиам-мины уже собрались вокруг джурки предводителя, чтобы узнать, какое решение он вынес по нашему делу. Услышав, что мы будем немедленно брошены к Лайе, они пришли в чрезвычайное возбуждение.
– Физл роул де Лайя! – визжали они. – О, физл роул де лумпиг Лайя!
И чиам-мины пустились в дикий пляс, подпрыгивая, выделывая всевозможные курбеты и принимая устрашающие позы.
Копьеносцы поволокли нас с Виком Руизом дальше и наконец доставили на большую арену, находившуюся очевидно за пределами самого стойбища.
– Прежде, чем мы навек расстанемся, – шепнул мне Руиз, – я бы хотел обратить ваше внимание на эту арену. Она очень древняя; чиам-мины построили ее много веков назад и восстанавливают каждый год, когда приходят сюда, чтобы разбить лагерь и собрать кротовой травы, археологи из Хейлар-Вея считают, что это самая древняя грязевая постройка в мире, сударь.
– За всю жизнь не видел ничего гнусней, – отозвался я.
Арена представляла собой неправильную кольцевую стену, сложенную из необожженных кирпичей, которые скреплялись грязевым раствором. Двери и какие-либо другие отверстия отсутствовали. Внутрь можно было попасть лишь по приставленным к стене лестницам. По одной из них, самой широкой, копьеносцы спустили нас и бросили на землю. Потом стали появляться остальные чиам-мины. Они рассаживались по краю стены, свесив ноги вниз, кричали и швыряли в нас комьями грязи.
Мы сидели на земле, потирая ушибы и ссадины, а вокруг нас валялись кости, в основном с остатками протухшего мяса. Я узнал останки панды, гиены и капибары, но были и еще какие-то крупные кости, которые мне не удалось определить, и я указал на них Руизу.
– Это, очевидно, останки льва, – объявил он.
– Значит, Лайя убила льва? – спросил я.
– Да, сударь, похоже на то. Я никогда ее не видел, но, судя по слухам, Лайя чрезвычайно свирепая и сильная тварь. Несомненно, так оно и есть, если она способна убивать львов.
– Да, это несомненно, – согласился я, – и, судя по всему, очень скоро нам предстоит помериться силами с Лайей.
– Увы, сударь, боюсь, вы правы. О Господи, какой отвратительный и жалкий конец. – И Руиз вздохнул.
Между тем на арене произошло некоторое волнение. Мы взглянули наверх и увидели, что джиф чиам-минов занимает свое почетное место – небольшое возвышение на стене, сооруженное из дополнительных кирпичей.
Вик Руиз поднялся, медленно прошел к краю арены и остановился напротив трона джифа. Он вскинул правую руку на манер фашистского приветствия и воскликнул:
– Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!
Старый джиф кивнул и сделал ответный жест.
– Бурпла рууп, – произнес он благосклонно.
Затем произошло новое оживление, и мы увидели копьеносцев, которые тянули на веревках что-то весьма тяжелое. Наконец им удалось затащить на стену свой груз – клетку с Лайей.
Чиам-мины завизжали от восторга.
– Физл роул де лумпиг Лайя, – вопили они. – О Физл роул де Лайя!
Копьеносцы спустили клетку со стены. Когда она достигла земли, один из них дернул за веревку, и дверь раскрылась. Лайя вышла из клетки.
– Веннччи челна вейта! – воскликнул Вик Руиз, употребив ради такого случая самое ужасное из всех верскамитских ругательств.
У Лайи были когти ящера и панцирь черепахи. Голова ее, размером с пивную бочку, напоминала голову змеи, вооруженную челюстями акулы. Лайя высунула и тут же втянула длинный язык, понюхала воздух и, учуяв нас, зарычала. С минуту она беспокойно топталась на месте, потом встала на задние лапы и, поглядывая на нас через плечо, принялась точить свои когти о кирпичи стены.
Я смотрел на нее, словно завороженный, и думал о кордитовых зарядах и фугасных бомбах. Потом внезапно я кое-что вспомнил. Под пальто у меня по-прежнему находился большой автоматический пистолет, который я взял в самолете у погибшего пилота. Пистолет лежал в кобуре, пристегнутой к поясу, я достал его, поднес к губам и поцеловал красивый вороненый ствол.
Вик Руиз восхищенно присвистнул:
– О, чародей: Как вам удалось совершить такое чудо?
Но я сказал только:
– Посторонитесь, чтобы я мог с помощью могучей силы науки развеять этот суеверный кошмар.
И я зарядил мой чудесный пистолет пулями весом в двести тридцать гран, развивающими скорость восемьсот футов в секунду.
Лайя стала приближаться к нам, ступая твердо и уверенно. Чиам-мины визжали и плясали на стенах: они кричали ей что-то, словно желая предостеречь ее от моего оружия. Но Лайя только подняла заднюю ногу и с презрительным видом осквернила груду костей; потом зашипела на меня и принялась яростно чесаться.
– Поди сюда, инкуб, – закричал я, – поди сюда! – Лайя опустила голову и двинулась вперед. Вик Руиз встал за моей спиной.
Я взял пистолет обеими руками.
– Стреляйте ради Всевышнего! – взмолился Руиз.
Я прицелился между глаз Лайи и нажал на курок. Подобно раскату грома прозвучал выстрел, и я понял, что не промахнулся. Лайя остановилась и задрожала всем телом. Я выстрелил ей в голову еще два раза и размозжил ее череп. Лайя издохла.
Чиам-мины умолкли.
– Теперь стреляйте в джифа, – скомандовал Руиз. – В брюхо – в самые кишки – чтоб он прочувствовал! Сбросьте его с этой проклятой стены, сударь. Давайте отомстим! О Господи Иисусе, давайте же отомстим!
Я выстрелил в джифа и промахнулся; он проворно спрыгнул со стены. Тогда я принялся яростно стрелять в оставшихся копьеносцев и, кажется, попал в одного, но они тоже разбежались. Потом в моем славном пистолете кончились патроны; я еще раз поцеловал его и почтительно положил на землю рядом с Лайей.
Мы покинули арену, воспользовавшись веревками, с помощью которых копьеносцы опускали клетку с Лайей.
– Ей-богу, сударь, – сказал Руиз, – это спасение даровано нам самим небом. Я чувствую, что должен преклонить колени и воздать хвалу автору, который счел неуместным закончить мою историю на этой гнусной арене.
И он действительно собирался встать на колени и сотворить молитвы; но я поднял его и посоветовал воздержаться от восхваления автора. По крайней мере до тех пор, пока мы основательно не удалимся от этого поселения, чтобы можно было помолиться в более спокойной обстановке. Разум возобладал; мы поспешили прочь. Но по пути Вик Руиз все же бормотал свою благодарственную молитву.
Чиам-мины не пытались задержать нас, когда мы покидали их владения. Они не решались стрелять в нас из своих луков, и мы уходили все дальше и дальше. Несомненно, эти люди были изумлены и напуганы. Своими кощунственными взорами мы осквернили их Белую Богиню и убили Лайю с помощью ужасного, хотя и маленького, оружия. В их сердцах поселился суеверный страх перед нашей силой. Мы просто заворожили их, и они так и остались завороженными.
- Предыдущая
- 4/28
- Следующая
