Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/113
• Следующая

На следующий вечер командир отпустил на берег мичманов.

— Прогуляйтесь, но, чур, в кабаках не засиживаться. Ночевали оба мичмана на транспорте. Вечером, как обычно, засиделись за ужином, тем более что принесли с берега и рейнского, и бордо. Обменивались первыми впечатлениями, худого видели мало, народ живет в достатке, всюду порядок. Головнину пригодилось знание английского.

— В таверне сидели рядом моряки с английской шхуны, — рассказывал он, — летом плавали в Тунис. Сказывают, во Франции моряки до сей поры сторону казненного короля держат.

— Оно так, — согласился Креницын, — моряки порядок уважают, а у них, вишь ты, неразбериха в народе нынче. Кто за какую-нито республику, а другие за монарха. — Креницын переглянулся с Головниным, — ты-то ведаешь о сем, Василий Михайлович, прошлым годом мы с тобой касались сего предмета.

Командир вспомнил о вояже с графом д'Артуа. В то время много велось разговоров о службе во Франции, междоусобице среди французов. Пока что борьба шла с переменным успехом, но, похоже, новая власть в Париже обретала уверенность. Одним из поводов к этому послужили события, происходившие в эти недели на главной базе военного флота в Тулоне, на юге Франции.

Лет пять назад до описываемых событий к русскому послу в Париже, Ивану Симолину, тайно явилась депутация с острова Корсика. «Добрые граждане», корсиканские дворяне, пользуясь смутой в Париже, просили принять Корсику под протекторат России. Русские корабли, а иногда и эскадры, постоянно гостили совсем рядом, в Ливорно. На Корсике частенько бывали русские эмиссары, вербовали волонтеров в русские корсарские отряды.

Так вот, корсиканцы искали покровительства у российской державы, «которыя бы великодушно поддержала несчастный народ, имеющий впоследствии воздать ему за то очень важными услугами». В своей петиций корсиканцы просили взять их под «протекцию и полагают, что таким государством всего удобнее могла бы быть Россия».

Русский посол заколебался. После событий на площади у Бастилии у него сложились неплохие отношения с новыми правителями, он близко сошелся с одним из них, Оноре Мирабо. Пожалуй, придется отказать этим пылким корсиканцам, чтобы не ссориться с французами. В то же время Симолин понимал, что второго такого случая может и не быть, а иметь России подопечную территорию в Средиземном море совсем нелишне. Посол принял петицию и отослал ее в Петербург. Но ответа так и не дождался…

А в это самое время, в Триесте, на русские деньги, майор русской армии, участник Чесменского сражения Ламбро Качони вооружил в Триесте фрегат «Минерва Северная». Захватив у турок шесть судов, он создал флотилию и успешно вклинился в коммуникации Порты и даже овладел крепостью на острове Кастель-Россо.

Другая флотилия, под командой мальтийца Лоренцо Гильчельно, принятого на русскую службу в чине капитана 2 ранга, совершала набеги в Архипелаге и у Дарданелл. Корсарский фрегат «Лабондани», с русским командиром лейтенантом Сергеем Телесницким, смело вступил в бой с 14 турецкими кораблями. Спустя три часа турки оставили поле боя ни с чем.

Конечно, если бы в ту пору на Средиземном море появилась, как было задумано, эскадра адмирала Грейга, туркам пришлось бы несладко, да и просьба корсиканцев, быть может, не осталась без внимания…

Опять же в ту пору в Италию послали генерал-поручика Ивана Заборовского с агентами. Им предписывалось исподволь готовить возмущение против Турции среди славян и греков, вербовать на русскую службу волонтеров в корсарский отряд.

Рядом с Италией, на Корсике, к Заборовскому явился небольшого роста, невзрачный на вид поручик французской армии и подал прошение с просьбой зачислить на русскую службу.

— Должен предупредить вас, — пояснил Заборовский, прочитав прошение, — что повелением императрицы в сухопутные войска мы принимаем на службу офицеров чином ниже имеемого.

Посетитель, раздумывая, недовольно сжал тонкие губы.

— В таком случае я отказываюсь, — и тут же взял обратно прошение у генерала.

Того поручика-корсиканца звали Наполеон Бонапарт. Почему он вдруг запросился на русскую службу? Россия неплохо оплачивала волонтеров, а положение у поручика было не из блестящих.

После смерти отца он взял на себя заботы о многочисленной семье и едва сводит концы с концами…

Но вот на французской сцене совершенно изменились декорации. Вместо дворца Бурбонов из-за кулис появилось здание Конвента. Недолго думая, молодой офицер перешел на сторону «каналий», он так называл повстанцев, казнивших Людовика XVI, и признался, что они есть «самая гнусная чернь». Наполеон забирает с Корсики мать и семерых братьев и сестер и привозит их сначала в Тулон, а потом устраивает в Марселе.

Именно на юге летом 1793 года взяли верх роялисты, сторонники казненного короля. Они без труда овладели Тулоном и призвали на помощь английскую эскадру адмирала Худа. Вскоре в Тулон привел свой линейный корабль «Агамемнон» капитан Горацио Нельсон. Тем временем Худ провозгласил королем Франции Людовика XVIII, старшего брата казненного короля.

Английский адмирал без сопротивления разоружил французскую эскадру, высадил на берег пять тысяч испанцев и полностью овладел положением. Тулон, главный военный порт, как говорили, ключ от Франции, стал оплотом роялистов на юге.

Республиканская армия генерала Карго беспомощно топталась вокруг Тулона. Политический представитель Конвента в армии, корсиканец Саличетти, неожиданно встретил в лагере осаждавших своего земляка и приятеля капитана Бонапарта. Они разговорились за бутылкой вина, и несколько экспансивный Наполеон вдруг ошарашил своего собеседника:

— Тулон можно взять довольно просто, но надо все сделать с умом.

Усмехнувшись, Саличетти покачал головой.

— Мы бьемся здесь второй месяц, и никакого толку. Что же предлагает твоя светлая голова?

Наполеон сверкнул глазами и поманил приятеля. Они вышли из палатки и взобрались на холм… Где-то внизу, скрытая высотами, простиралась Тулонская бухта.

— Я довольно неплохо знаю эту местность. Главное, прогнать англичан, — быстро проговорил Бонапарт и протянул руку в сторону деревушки Эгильет, расположенной на возвышенности. — Нам надо решительно штурмовать Эгильет. Для этого поставить наши пушки там и там, — Наполеон увлеченно размахивал руками. — Кинжальным огнем мы растерзаем испанцев, и картечь довершит дело.

Саличетти внимательно прислушивался.

— Овладев Эгильетом, мы возьмем господство над бухтой, накроем шквалом английскую эскадру, и они побегут, как зайцы.

Долго уговаривал политический комиссар Карто взять в армию артиллериста Бонапарта. Как раз Конвент прислал нового командующего. Генералов пекли в Париже, как блины. В такие времена, когда пламя полыхает вовсю, сковорода раскалилась до предела. Правда, и блины выходили частенько комом…

Новый генерал Дюгомье благоволил артиллерийскому капитану, и дело пошло. Расположив батареи, как задумал, Бонапарт после жестокой канонады повел на штурм солдат революции. Эгильет взяли с ходу, а самого Наполеона ранили в штыковой атаке. С этого дня на английскую эскадру обрушился огненный вал. Все чаще ядра проносились над кораблем Нельсона, порой задевая мачты и такелаж. Капитану становилось не по себе, он был бессилен противостоять своему невидимому противнику.

Адмиралу Худу пришлось худо. Сначала он отправил на берег часть экипажей, помочь защитникам Тулона. Потом начал постепенно давать задний ход. Вызвал Нельсона и распорядился:

— Вам надлежит отправиться в Тунис. Поручение деликатное. Вам нужно убедить тамошнего бея отказаться поддерживать французов.

«Агамемнон» покинул рейд Тулона и больше сюда не возвращался. Через неделю — другую Худ начал уничтожать французские корабли в бухте и уводить свою эскадру Подальше в море. Республиканская армия перед Рождеством овладела Тулоном.

Так впервые скрестились военные дороги Нельсона и Бонапарта и разошлись навсегда. Первому суждено будет погибнуть геройской смертью в бою, как и подобает истинному патриоту.

• Предыдущая
• 20/113
• Следующая