Вниз по темной реке - Одден Карен - Страница 20

Попросив Лумиса вызвать Сэма из курительной комнаты, я вышел на улицу. Сырой вечерний воздух мигом проник под пальто.

Тергуд никакого отношения к смерти Роуз не имеет — в этом можно поклясться. Вероятно, Филип прав. Невзирая на странное представление, которое убийца устроил с телом девушки, мотивом преступления, скорее всего, стало колье «Тьерри».

Хорошо бы завтра с утра заглянуть к Филипу, вот только у меня назначена встреча с Гаверлингом, а еще нужно посетить сэра Перси и Энтони Тергуда. Отложим визит к ювелиру на послезавтра. Кстати, надо будет послать запрос речникам — вдруг они что-то обнаружили, подняв лодку на берег?

Я добрел до дома, лег в постель и забылся тревожным сном.

Двадцать лет назад строители перекрыли приток Флит-ривер, протекавший вдоль Фаррингтон-стрит. Освободившееся место заняла железнодорожная ветка; потом перестроили часть Сохо, и длинные улицы стена к стене заполнили похожие друг на друга двухэтажные дома. Тротуаров в этом районе не было, так что жильцы шагали из входной двери прямо на мостовую. Мое жилище находилось в самой середине одной из этих улиц. Дом небольшой, но для меня — в самый раз. Кухня и просторный зал с камином внизу, и две спальни на втором этаже. Ма Дойл помогла мне обставить комнаты, так что свободного пространства в доме поубавилось. В гостиной (как гордо называла ее ма) стояли три удобных кресла, пара столов и этажерка для книг; на стенах — две картины. Полочки в кухне были забиты тарелками и прочей посудой, а в спальнях мы поставили по кровати и приспособили умывальники. В свою спальню я втиснул еще и маленькую печку, и все равно по утрам было холодно.

Сбросив одеяло, я поднялся и зябко обхватил себя руками. Дрожа, быстро натянул брюки с рубашкой. Теперь можно и умыться. На бегу сварил кофе; обжигаясь, выпил его залпом, без молока и вышел в холодное лондонское утро.

Первая встреча — с Гаверлингом.

Занавески на окнах были открыты, и я рассмотрел несколько светящихся ламп и неясные силуэты людей, снующих по комнатам.

Я поднял дверной молоток, но не успел постучать, как дверь открылась, и вышедший из конторы молодой человек указал мне на лестницу на второй этаж. Клерк у входа спросил мое имя и без проволочек, словно долгожданного гостя, проводил меня в глубину здания.

Мой взгляд сразу упал на большой опрятный стол в центре комнаты, освещенный тусклым утренним светом, падающим из трех ромбовидных окон. Хозяин кабинета, отступив от книжного шкафа, поприветствовал меня. Гаверлинг был сухощав и высок — почти с меня ростом. Передвигался он осторожно, опираясь на трость, и заметно прихрамывал.

— Здравствуйте, мистер Корраван. Я — Эдгар Гаверлинг.

Леди Эдит описывала семейного поверенного как «милого человека». У меня такого впечатления не сложилось. Гаверлинг был явно умен, и я отметил проницательный взгляд карих глаз из-под густых бровей, седеющие волосы и тонкие, постоянно сжатые губы — поверенный словно пытался держать рот на замке, дабы не подвести своих клиентов. Сесть мне не предложили, да и сам хозяин кабинета остался стоять.

— Вы пришли по поводу Роуз, — утвердительно сказал он, сразу лишив меня возможности понаблюдать за его первой реакцией.

— Стало быть, вы в курсе дела?

— Ее отец вчера сообщил мне о несчастье.

Гаверлинг опустил голову, и его узловатые руки на рукоятке трости заметно задрожали.

Возможно, милым он не был, однако не был и бесчувственным, и мне внезапно захотелось завоевать его доверие. Не успел я открыть рот, как Гаверлинг заговорил:

— Мистер Корраван, я, будучи поверенным семьи Альбертов, занимающимся наследственными вопросами и составлением завещаний, считаю основным правилом своего ремесла осмотрительность и тактичность.

— Понимаю, однако… — с упавшим сердцем пробормотал я.

— Я считаюсь официальным лицом до тех пор, пока нахожусь в конторе. Поэтому, — загадочно добавил он, потянувшись за пальто, — предлагаю вам прогуляться на свежем воздухе.

Мое сердце вновь подпрыгнуло, словно боксер, уклоняющийся от внезапного левого кросса. Я на некоторое время застыл, недоуменно уставившись на Гаверлинга, который уже перешагнул порог. Затем схватил шляпу и заторопился вслед, гадая, правильно ли понял его слова. Неужели сам факт выхода из конторы освобождает поверенного от ограничений, накладываемых профессией? Занятно, но так тому и быть…

Спустившись по ступенькам, я догадался, что мистер Гаверлинг, подобно служанке Люси, ожидал нашей встречи. Наверняка поверенный планировал мне что-то сообщить — но лишь до определенного предела. Интересно, куда он меня ведет?

— Пройдемся до Линкольнс-Инн-Филдс? — предложил Гаверлинг.

— Почему бы и нет.

Хромота не позволяла поверенному идти быстро, но боли он, похоже, не испытывал. А может, уже давно привык к своему увечью.

— У вас уже есть догадки относительно личности убийцы? — осведомился Гаверлинг, не отрывая взгляда от мостовой.

— Разговор останется между нами, не так ли?

— Разумеется, мистер Корраван, — серьезно ответил поверенный.

— Благодарю.

— Вашу надежность подтвердил человек, которому я полностью доверяю.

Я внимательно изучил лицо Гаверлинга, однако оно оставалось совершенно бесстрастным; уточнять, у кого он наводил справки, бессмысленно.

— Прекрасно.

Вполне можно сообщить ему часть наших выводов, получив взамен равноценные по важности сведения. Я ему — фунт, он мне — двадцать один шиллинг.

— Леди Эдит рассказала, что вы разговаривали с Роуз во время бала.

— Верно.

Судя по односложному ответу, их беседа — слишком ценный факт. Не получив размена, Гаверлинг не откроется. Что ж, отдадим пару шиллингов.

— Помните колье, в котором танцевала Роуз?

— Колье «Тьерри»? — искоса посмотрел на меня поверенный.

— На теле его не было.

Гаверлинг на миг сбился с шага.

— Разве судья вам не сказал?

— Нет.

— Насколько мне известно, леди Эдит, одолжив Роуз драгоценность, не хотела привлекать к этому внимания. Она надеется, что колье найдется где-то в доме.

Гаверлинг бросил на меня недоверчивый взгляд, и я щелкнул языком, подтверждая, что согласен с маловероятностью подобного исхода.

— Кхм, — откашлялся он. — Полагаете, что Роуз убили из-за колье?

— Не знаю. Украшение стоит несколько тысяч фунтов, и каждый из двух сотен гостей его видел. — Помолчав, я добавил: — Мы делаем все возможное, чтобы вести следствие, не поднимая шума. Однако, честно говоря, при таком раскладе большого смысла в убийстве я не вижу. Почему похититель просто не надел маску, чтобы девушка не смогла его опознать? Зачем убивать?

— Вот именно! — воскликнул Гаверлинг. — Что же это за представление такое? — Он остро глянул на меня. — Ведь лодка — это не что иное, как эккиклема.

— Как вы сказали?

— В древнегреческих трагедиях эккиклему использовали, чтобы, например, сообщить зрителю, кто является убийцей. Из-за сцены выкатывалась специальная платформа на колесах, на которой разыгрывалось то, что как бы за сценой и произошло. Подобный ход использован у Софокла в «Антигоне».

На углу Гаверлинг остановился, упершись концом трости в углубление в брусчатке.

— Пытаюсь обнаружить возможные связи мисс Альберт с рекой, — сообщил я. — Не слышали о деле чайной компании «Желтая звезда»?

— Конечно, к тому же о нем мне напомнил и сам судья. Однако Куинн, владелец компании, вполне законопослушен. Он уплатил небольшой штраф, после чего нанял дополнительных сторожей, чтобы в будущем предотвратить подобные злоупотребления. Дело было достаточно давно; не думаю, что оно связано с убийством.

Я был склонен согласиться с Гаверлингом и вычеркнуть данный мотив из своего списка.

Дойдя до угла площади, поверенный свернул, видимо, решив обойти ее вокруг. Кажется, теперь его очередь выложить несколько шиллингов.

— Через пару месяцев Роуз стала бы совершеннолетней, и ее тетка — Ливина — завещала ей на день рождения… м-м-м… ценный подарок. Роуз хотела выяснить, при каких условиях она его получит. Условие было только одно: средства должны быть размещены в трастовый фонд на имя племянницы, к которому будущий муж не имел бы доступа.