Вниз по темной реке - Одден Карен - Страница 3

Наверняка мой напарник припомнил случай месячной давности, когда убийца заставил жертву переодеться до того, как ее зарезать. Именно поэтому нам тогда и не удалось быстро установить личность погибшей. Разыскивали девушку в зеленом платье, а она была в великоватом ей черном траурном наряде.

— Платье вполне соответствует ее внешности. Очевидно, девушка из богатой семьи, — кивнул я.

— В лодке ничего не нашел? — процедил сквозь зубы Блэр.

— Выше ватерлинии — ничего.

— Ну что ж, остается установить личность убитой — тут мы Скотланд-Ярду не соперник, — откашлявшись, подытожил суперинтендант, и я понял: вот и еще одна причина, почему меня сюда вызвали.

Блэр хотел получить мальчика на побегушках, который унесет от него это дело в Ярд. Каково бы ни было общественное мнение о наших детективах, люди всегда идут к нам, если дело касается пропавших друзей и родственников.

— Дженкинс, пригласите Чарли Дауэра — пусть нарисует портрет жертвы, — скомандовал Блэр. — Потом можно сделать копии и разослать их по всем участкам, а Корраван тем временем доставит тело в морг.

Я начальнику речной полиции не подчинялся, однако спорить не стал — в морг мне следовало попасть и без его приказа. Блэр желает, чтобы я отправился туда в одиночку? Тем лучше.

Дженкинс сбегал за художником — низеньким крепышом лет сорока. Тот состоял в штате речников и неплохо работал карандашом, фальшиво напевая себе под нос песенки, исполнявшиеся в мюзик-холлах. Удивленно склонив голову, Дауэр слегка улыбнулся в мою сторону.

— Привет, Чарли! — поздоровался я.

Художник изучил мертвую женщину, потом приподнял ее подбородок. Я стоял ровно напротив и успел заметить, как в волосах на затылке убитой сверкнуло серебро.

— Подождите! Гляньте-ка сюда!

Блэр подошел ко мне и, наклонившись, прищурился.

— Да, вижу, — пробормотал он, распутывая пряди толстыми пальцами.

— Что там? — подал голос Стайлз.

Блэр выложил находку на стол. Наверное, бог решил нам помочь: — на тонкой цепочке висел медальон в форме сердечка с монограммой «Р. А. Е.», где «А» — по размеру чуть больше других букв, — наверняка означала фамилию. Я нажал маленькую кнопку сбоку, и крышка медальона откинулась, открыв вставленный внутрь снимок светловолосого, сдержанно улыбающегося в объектив молодого мужчины. Надменный сноб, однако недурен собой… Либо брат, либо возлюбленный.

Стоило бы поручить Дауэру сделать увеличенную копию и с маленькой фотографии блондина. Располагая инициалами убитой, при некоторой доле везения через пару дней мы установим ее личность.

— Наверняка этот парень ее знает, — заметил Блэр.

Стайлз слегка погрустнел — видимо, его посетила мысль, что известие о жестоком убийстве девушки разобьет жизнь ее любимого. Я же невольно вспомнил прекрасные карие глаза Белинды, темные волосы и нежные руки, притягивающие мою голову к ее губам.

Резко развернувшись, я выскочил на пирс — глотнуть свежего воздуха.

Стайлза я оставил у речников, — ждать, пока Чарли не сделает достаточное количество рисунков — их следовало распространить по всем участкам столичной полиции в богатых районах Лондона. Сам же, прихватив первые копии, отправился в морг. Там пришлось подождать выводов медицинского эксперта, так что в Ярд я вернулся почти в два, и меня сразу подозвал к себе сержант Коннел.

— Чего хотел от вас Блэр?

— Они нашли труп женщины лет двадцати; похоже — довольно состоятельной. Плыла вниз по Темзе в плоскодонке.

— Ничего себе! Сплавлялась, словно груз, да? Чертовски странный случай. — Сержант кивнул на закрытый кабинет директора Винсента. — Должно быть, у начальника сидит ее отец — говорит, что дочь исчезла вчера вечером. Принес ее фотоснимок.

— Как его зовут?

— То ли Альберт, то ли Альфред. Судья… — презрительно протянул Коннел, вероятно намекая, что посетитель особой симпатии не вызывал.

Альберт или Альфред… Так или иначе, вот вам и «А». Раз судья — наверняка человек не бедный. Кусочки головоломки начинали сходиться, и я кивнул:

— Не исключено, что отец.

Пройдя в свой кабинет, я скинул плащ. При прежнем главе Скотланд-Ярда, Арчибальде Баудене, не возбранялось сразу постучаться в его дверь — как есть, в мокром плаще и грязных ботинках. Винсент же — человек совсем иного сорта, второй сын баронета. Мы с ним были одногодками, а тридцать лет — довольно юный возраст для подобной должности. Новый директор успел в свое время поработать корреспондентом «Дейли Телеграф». Что примечательно — опыт полицейской деятельности у него отсутствовал напрочь, тогда как каждый из нас отслужил хотя бы несколько лет в скромных участках Ламбета, Степни или Уайтчепела.

Назначение Винсента после скандала со взятками дало почву для слухов, что новый глава Скотланд-Ярда — не иначе как любимый племянничек какой-то весьма известной персоны. Винсент носил жилеты элегантного кроя и начищенные туфли, а речь его разительно отличалась от слога наших детективов, вышедших из среды рабочего люда. Впрочем, я не склонен считать, что лоск, впитавшийся в кровь с образованием в частной школе, обязательно делает человека самодовольной свиньей. Куда больше меня беспокоило, что шеф всеми силами старался не прогневать чиновников из наблюдательного комитета, в то время как у каждого из нас на столах лежали десятки дел; подобная нагрузка подчиненных его не слишком заботила. Прошло три месяца с назначения Винсента, и я все это время его по возможности избегал.

Вытащив тряпку из ящика, я протер ботинки и низ штанин, после чего и направился к кабинету директора. За матовым стеклом виднелось два неясных силуэта. Винсент сидел за столом, судья же растекся в предназначенном для посетителей кожаном кресле. Сквозь дверь звучал низкий голос гостя, однако мне не удалось разобрать ни слова.

Я постучался и получил разрешение войти. Увидев меня, директор нахмурился.

— Можно вас на пару слов? — спросил я, мельком глянув в сторону судьи.

Я уже говорил, что Винсент не дурак, и мое предложение его нисколько не удивило.

— Разумеется. Прошу меня извинить, ваша честь.

Мы прошли к моему кабинету и закрыли за собой дверь. Винсент, бесстрастно изучив кавардак на столе, остановился, опершись обеими руками о спинку заваленного папками стула, и устремил на меня пытливый взгляд.

— Что удалось выяснить?

Вытащив из кармана рисунки, я тщательно их разгладил и разложил на столе.

— Коннел сказал, что судья принес фотографию дочери. Похожа ли она на убитую женщину, которую нашли в реке?

— Сходство очень большое, — шумно вздохнул директор. — А это кто? — спросил он, подняв портрет мужчины.

— Его снимок нашли у жертвы, — объяснил я и вкратце рассказал об утренних событиях, не забыв упомянуть об инициалах на медальоне.

— Инициалы совпадают, — заключил Винсент. — Ее… — замялся он, подбирая слова, — ее обесчестили перед смертью?

— Нет, хотя юбки были распороты до талии, словно убийца намеревался ее изнасиловать. — Помолчав, я добавил: — Медицинский эксперт утверждает, что девушку задушили, а порезы на запястьях нанесли после смерти. Я съездил в морг, а Стайлза с портретами отправил в Марилебон, Челси и Мейфэр.

— Почему только в эти три района?

— Они выглядят наиболее обещающими, однако, похоже, старались мы напрасно. Как его зовут? — кивнул я на дверь кабинета директора.

— Мэтью Альберт, проживает на Портман-сквер, в Мейфэре.

Я невольно вздрогнул. Пропавшая женщина — миссис Бэкфорд — жила совсем неподалеку от Альбертов, и преступления в этом квартале Мейфэра случались нечасто. Другое дело, что Лондон меняется.

— Значит, убитую — а это наверняка дочь судьи, — зовут Роуз.

«Р» — вторая буква с медальона. Итак, два инициала сошлись.

— Ей двадцать, не замужем. Вчера вечером была на балу у лорда Харви.

Винсент потер лоб тыльной стороной ладони, словно испытав внезапный приступ мигрени. Интересно, что именно так расстроило шефа в этом деле? Должно быть, думает: раз убита девушка одного с ним сословия, значит, подобное несчастье вполне может случиться и с кем-то из близких.