Мата Хари. Подлинная история легендарной шпионки XX века - Ваагенаар Сэм - Страница 48

24 июля 1917 года, в семь часов вечера, в то время, когда немцы бомбили Нанси, «не причинив больших потерь», а союзники отбили у немцев позицию «Калифорния» в районе Шмен-де-Дам, председатель объявил, что «так как члены суда и обвиняемая нуждаются в отдыхе, согласно статье 129, параграф 1 военного кодекса» объявляется перерыв в заседании, продолжение которого назначается на следующее утро, 25 июля 1917 года, 9.00, и попросил членов военного суда прибыть на заседание к этому времени. Потом он приказал охране увести подсудимую, которую вернули в тюрьму.

Во второй раз за этот день Мата Хари прошла путь из зала суда к «Консьержери» – вниз по винтовой лестнице, через четыре этажа, затем по тоннелю и через дворы в тюрьму, где камеры разделялись на два этажа железными каркасами от кроватей.

Когда члены суда в этот вечер шли домой, они выносили с заседания только свои личные впечатления о ней – впечатления о женщине, которая в Париже начала века жила в роскоши и имела бесчисленных любовников. Единственным другим их впечатлением было впечатление об ее виновности, основанное на накоплении обвинений.

Следующее утро принесло повторение процедуры дня предыдущего. Присяжные в половине девятого заняли свои места. Перед подполковником Сомпру снова высилась гора сборников законов. Мату Хари в сопровождении мэтра Клюне ввели в зал суда. Публике, как и вчера, пришлось покинуть зал. Теперь все происходило очень быстро. Подполковник Сомпру поручил секретарю зачитать показания тех свидетелей, которые не смогли приехать лично. Среди них были и показания Вадима Маслова. Он заявлял, что связь с Матой Хари мало значила для его сердца. Он тоже был осторожен и очень боялся. Затем Мату Хари и мэтра Клюне спросили, хотят ли они что-то сказать по этому поводу.

Обвинитель, лейтенант Морне, взял слово. Он красноречиво описал зловредное поведение Маты Хари и потребовал, чтобы «обвиняемая Зелле была признана виновной по всем предъявленным ей пунктам обвинения». Мату Хари и ее адвоката снова спросили, желают ли они по этому вопросу высказаться. Им было мало что сказать. Они могли лишь подтвердить их предыдущие высказывания. Мата Хари продолжала настаивать на своей невиновности.

В своей большой, эмоциональной, но малоубедительной речи, занявшей большую часть послеобеденного заседания, мэтр Клюне доказывал невиновность своей подзащитной. Многочисленные слова, сказанные на этом втором дне процесса, почти не имели значения. Это были почти исключительно слова, которые требовал закон: должны быть заслушаны показания свидетелей, должны состояться подведение итогов и объяснение законодательных тонкостей, должно быть выступление адвоката. Всего этого требовали параграфы в трех сборниках законов, лежащих на столе председателя суда.

За время всех долгих речей атмосфера в этих четырех высоких стенах стала невыносимо душной. В тот день столбик термометра достиг 28 градусов. И гроза, которая должна была бы хоть немного охладить воздух, принесла очень слабый дождь. Такой слабый, что смог лишь чуть-чуть намочить булыжники на парижских мостовых.

Председатель Сомпру объявил заседание закрытым. Он приказал вывести обвиняемую из зала суда и поместить в комнату для заключенных на этом же этаже на время совещания присяжных.

Семи мужчинам не понадобилось много времени. Из судебного протокола нельзя узнать, как долго длилось совещание. Эмиль Массар вспоминал, что оно заняло в общей сложности сорок пять минут, пока они проголосовали по каждому из восьми пунктов и приняли решение о приговоре. Другие называют полчаса и даже десять минут. Но даже если признать правоту Массара и взять самое долгое время, то в среднем на каждый пункт выпадало лишь пять минут.

Голосование проходило от низшего звания к высшему. Подполковник Сомпру всегда высказывался последним. Что касается пребывания Маты Хари в определенных местах в определенное время, все судьи были единого мнения.

Но если внимательно рассмотреть голосование по каждому из пунктов в отдельности, то можно заметить примечательное повторение отрицательных ответов одного из присяжных, которому хватило мужества три раза сказать «нет». Он положительно ответил на вопросы о пребывании подсудимой в указанных местах в названное время. Он согласился и с тем, что она в этих местах разговаривала с немцами и «поддерживала связи с врагом» или «пыталась получить документы и сведения». Но когда его спросили, передавала ли она эти сведения кому-то, он категорически ответил: «Нет». Для остальных шести членов жюри было одно и то же – что она говорила с немцами и что она передавала им информацию. Но седьмой присяжный четко разделил эти два понятия – для обвинений в передаче сведений немцам не было никаких доказательств.

На вопрос первого пункта, приезжала ли Мата Хари в декабре 1915 года в Париж, все единогласно ответили «да».

Вопрос второго пункта заключался в том, передавала ли Мата Хари за первые шесть месяцев 1916 года в Голландии документы и сведения консулу Крамеру. На него седьмой член суда ответил «нет».

Третий пункт обвинения спрашивал, говорила ли она в мае 1916 года с Крамером. Тут все семь членов жюри были убеждены – да, говорила. И Мата Хари в этом созналась. Потому ответ – единогласное «да».

Четвертый вопрос – вернулась ли она в июне 1916 года в Париж с намерением собрать информацию. Ответ тоже был единодушен – «да».

Пятый пункт, в отличие от четвертого, касался вопроса, действительно ли она летом 1916 года разговаривала с немцами в Париже. И седьмой присяжный ответил «нет».

Шестой пункт спрашивал, разговаривала ли она в Мадриде в декабре 1916 года с немцем – фон Калле. Все семь присяжных дали положительный ответ.

Седьмой пункт охватывал несколько вопросов. Информировала ли она фон Калле о том, что французы разгадали секрет немецких невидимых чернил? Выдала ли она фон Калле тайны французской внутренней политики? Рассказывала она фон Калле что-то о весеннем наступлении? Раскрыла она фон Калле имя британского агента? Шесть присяжных считали эти обвинения доказанными. Но у седьмого было свое мнение. Шесть сказали «да». Седьмой – «нет».

Восьмой пункт спрашивал, разговаривала ли Мата Хари с немцами в Париже в 1917 году. В принципе, этот вопрос повторял пункт пятый. Изменился только год – январь 1917 вместо мая 1916. По неясной причине в этот раз и седьмой присяжный ответил «да».

Кажется странным, что, хотя жюри ответило «да» на пятый и восьмой вопросы, о том, что Мата Хари действительно «поддерживала связь с противником в Париже», никто из этих немецких агентов не предстал перед судом в качестве свидетеля. С другой стороны, конечно, и саму Мату Хари никто не видел, когда она разговаривала с этими агентами. Но жюри беспрекословно приняло и подтвердило все то, что подготовил для него капитан Бушардон.

Теперь что-то странное произошло и с седьмым членом жюри. Во всех важных пунктах обвинения против Маты Хари он мужественно выразил свое особое мнение. Он считал, что ни одно из этих обвинений не доказано. И вдруг он, в конце концов, тоже утратил мужество. Потому что когда председатель суда подполковник Сомпру начал голосование по приговору, этот седьмой человек свое мнение изменил. Он совершенно определенно считал ее невиновной во всех действиях, клеймившей ее как шпионку. Но, тем не менее, он проголосовал за то, чтобы ее расстреляли. Так что «совет присяжных единогласно принял решение приговорить вышеназванную Зелле Маргерит Гертрюд к смертной казни».

Мало того – хотя это, собственно, уже не имело значения, «именем французского народа суд приговаривает подсудимую к возмещению государству всех расходов, связанных с процессом».

Для завершения дела подполковник Сомпру попросил обвинителя поручить зачитать приговор обвиняемой и сделать это в присутствии вооруженного караула.

Мата Хари надеялась на оправдательный приговор. В самом худшем случае она думала о тюремном заключении. Но смертная казнь никогда не приходила ей в голову.