Темный Охотник 3 (СИ) - Злобин Максим - Страница 34

Варя при более близком знакомстве показалась мне большим ребёнком, она не выкупала половину пошлых шуток Наги, а от другой половины смущалась и впадала в ступор.

Нора наоборот. Цепкая, по-житейски опытная. Из тех самых женщин, которые знают, как оплатить ЖКХ, чем отстирать красное вино с белой рубашки, и где сегодня идут распродажи. А вкупе с её внешностью, и если предположить, что к постельным делам она подходит так же основательно… чёрт! Идеальная ведь жена получается!

Рада — задрюченый ребёнок. Стопицот кружков и секций, потом сразу же школа воздухоплавания, — потому что надо по стопам отца идти, и плевать что молодой девушке насрать на авиационную романтику, — ну а после проявления дара в академию и закрывать разломы.

Чего бы Раде хотелось? Семью и спокойную жизнь. Сможет ли она тормознуть после своего спринтерского забега длиною в жизнь и вести эту самую спокойную жизнь? А вот тут хрен знает.

Что до Наги, то-о-о-о…

Нага — это Нага. Никакого двойного дна там нет. Просто оторви и выбрось. Инферна жила в моменте и хотела бы каждый день превратить в праздник, а каждую ночь в оргию. Ну и, конечно же, особо доставлял её своеобразный юморок. Подвижный ум девушки молниеносно мог опошлить всё, что угодно, даже самое безобидное. И судя по тому, как часто она затрагивала пикантные моменты, бьюсь об заклад, что с либидо у девушки всё в полном порядке.

К середине пути я даже начал размышлять, а не проверить ли мне это экспериментальным путём?

Разлука с майанками давалась нелегко.

Что удивительно — на отношениях с Ариэль маленькое ночное приключение никак не сказалось. Мы и до этого хорошо понимали друг друга. Как говорится, посмеялись и спать легли. Но некоторая теплота всё же появилась. Да, общее дело, общие секреты, взаимная симпатия. Но теперь к этому всему добавилось ещё и какое-то взаимопонимание, что ли.

Шестой день полёта над Атлантикой прошёл под эгидой настолок. Спасибо мистеру Уху, индеец подогнал нам нетривиальную подборку игр. Особо запомнился «Трамвай Шолотля». Для справки, Шолотль — это ацтекский бог смерти.

Так вот…

В чём смысл?

Один из игроков примерял на себя шкуру того самого бога смерти, который с какого-то хрена устроился водителем трамвая. И вот, значит, перед Шолотлем вставал выбор куда ему повернуть. На левый путь или на правый. Прикол в том, что к каждому из этих путей были привязаны люди и ему приходилось выбирать кого давить.

Что за люди лежат на рельсах, решали другие игроки. И смысл игры заключался в том, чтобы убедить Шолотля задавить людей твоего соперника.

На первый взгляд как-то тупо и жестоко. Но стоило лишь начать…

— На моём пути милый маленький тюленёнок! — крикнула Ариэль и бросила карточку с изображением испуганного тюленёнка.

— А на моём три бабушки! — парировала Нага. — Трое разумных против сраного тюленя! Дави его, Артём, не думай!

— Погоди-и-и-и! А на моём ещё многодетный вдовец! Молодой! Ему ещё жить и жить, и детей поднимать!

— Ха! Велика потеря! А на моём, — ещё одна карта летит на стол. — А на моём врач, который придумал, как победить старение!

— Ах ты ж…

Тут наступала пора выкладывать на рельсы злодеев. Само собой, злодеев игроки клали не на свои рельсы, а подбрасывали друг другу.

— На твоём пути браконьер, который пристрелил последнего в мире единорога! — торжествовала Ариэль.

— Пф-ф-ф-ф, — у Наги ни один мускул на лице не дрогнул; явно козырь в рукаве держала. — А на твоём пути машина с клоунами-маньяками…

И это только середина кона.

Дальше в игру вступали модификаторы, благодаря которым оказывалось, что не всё так однозначно. Например, многодетный отец станет нулевым пациентом, с которого начнётся всемирная эпидемия, бабушки на досуге устраивают собачьи бои насмерть, а злодей-браконьер на самом-то деле волонтёр в детском доме и учит сирот читать.

Не знаю, когда бы ещё мне довелось поиграть в эту странную игру. И не знаю, стал бы я вообще этим заниматься, но вот сейчас она зашла как надо.

За спорами о том, кого стоит задавить Шолотлю в этот раз, миновал шестой день полёта. Наступил седьмой. Последний, после которого мы наконец-то причалим к Дублину и… как знать? Возможно, задержимся на денёк.

Если верить навигатору, — а не верить ему нет никаких оснований, — то землю мы увидим уже через пару часов. Во всяком случае, в воздушное пространство Ирландии мы уже вошли.

Раннее утро, наша с Ариэль смена. Остальные ещё спят, а мы наблюдаем красивейший рассвет. Один из тех удивительных моментов единения с окружающим миром. Но только этот был каким-то прямо… идеальным, что ли? Под нами — пелена облаков, впереди — рассвет, сзади, в зеркалах заднего вида — звёздное небо, и тишина вокруг. За время полёта ухо приноровилось слышать дыхание Ариэль и даже шорохи девчонок, которые переворачиваются с бока на бок или поправляют одеяло где-то там, через две фанерные стенки от нас.

Но вот конкретно сейчас не было ничего.

Ни шороха. Ни дыхания.

Принцесса крепко задумалась о чём-то своём, опёрлась на кулачок и смотрела куда-то вдаль, на кромку выглядывающего из-за облаков солнца.

И в этот самый момент я услышал ти-и-и-ихое, еле-еле слышное: тик-так, тик-так…

Часы?

Ну да, часы. И кажется, что я слышу их уже не в первый раз. Вот только раньше я не придавал этому значения, а вот сейчас… наитие какое-то? Я попытался вспомнить, были ли на ком-то из девочек наручные часы и понял, что нет. Не было.

«Чип?»

«А? Да? Што? — спросонок заметался белкус. — Это не я! Я ничо не делал!»

«Я знаю, что ты ничего не делал. Слышишь тиканье?»

Какое-то время Чип молчал и вслушивался.

«Слышу!»

«Понимаешь, откуда оно?»

«Аткуда-то сверху, хайзяя. Хвост на отсекательство даю».

«Отлично, тогда иди и проверь».

«Да, хайзяя!»

Где-то в салоне хлопнула форточка и я переключился на зрение Чипа. Отважный белкус зацепился за один из многочисленных канатов и полез по оболочке наверх. Каждый метр он останавливался, замирал, слушал, и продолжал лезть в сторону тиканья.

Уже в тот момент у меня не оставалось сомнений в том, что это сраная бомба. Что ещё это может быть, в конце-то концов⁉

Но вот где она…

«Нашёл! — крикнул Чип; сейчас он выбрался на самый верх. — Вот тут тики тикают, прям внутрях! Слышь, хайзяя… А это… это чо? Взрываха?»

«Взрываха, взрываха», — подтвердил я…

Примерно то же время.

Ирландия. Город Клохер. Гараж семьи Килпатрик

— Джеймс, умоляю тебя! — зарёванная женщина чуть за сорок бахнулась на колени. — Прошу тебя, заклинаю! Поехали с нами!

— Нет!

Джеймс аккуратно обошёл жену, открыл ящик верстака и принялся искать коробку с патронами. С улицы тем временем раздалось истеричное гудение автомобиля.

— Езжай, — коротко бросил Джеймс.

— Прошу тебя, умоляю…

— Езжай!

Чёртовы патроны наконец-то нашлись. Джеймс перевернул ружьё и один за другим вщёлкнул в магазин восемь патронов, после чего передёрнул цевьё. За оружием он следил плохо, — можно даже сказать никак, — потому как даже в самых страшных снах не подозревал, что оно ему когда-нибудь понадобится.

Клохер — тихий маленький городок на самом западе Ирландии. Настолько маленький, что в Российской Империи его бы назвали посёлком, а то и вовсе деревней. Зелёная плоская равнина насколько хватает глаз, скалистый обрыв в океан и низенькие оградки из разномастных камней, которыми отмечены границы земельных участков.

Ещё пятнадцать лет назад можно было бы сказать, что Клохер обречён. Это было место, в котором старики доживали свой век. В глуши, тиши и непоколебимом спокойствии.

Однако всё изменилось стараниями одного человека.

Тогда ещё молодой мужчина Джеймс Килпатрик оседлал волну и каким-то внутренним чутьём уловил восходящий тренд на крафтовое пиво. Не на ту бурду, которую большие концерны пытаются выдать за крафтовое, залив крышку сургучом, дав своему пойлу неадекватное название и взвинтив ценник до небес, нет… на настоящее. Домашнее, лимитированное и реально интересное.