Феномены Тени и зла в волшебных сказках - фон Франц Мария-Луиза - Страница 53

Теперь мы начинаем осознавать, что человек способен нарушить равновесие в своем природном окружении и таким образом вызвать ответную реакцию сил зла. Прозрев, мы начинаем думать, что тоже разгневали Курупиру настолько, что, может быть, в недалеком будущем и наши кости будут раздроблены. Загрязняя водоемы, мы губим животных и нарушаем экологическое равновесие. Видимо, подобное поведение уходит своими корнями в далекое прошлое.

Когда человек начинает применять оружие, он действует против законов природы. Он больше не борется с животными на равных, не играет по правилам честной игры. Уже по этой причине он должен чувствовать, что его совесть нечиста, он должен проявлять мудрость и поддерживать численность животных. Например, в Древнем Китае одно из правил охоты гласит, что люди должны гнать животных в направлении трех сторон света, оставив для них четвертую сторону свободной, чтобы дать некоторым из них возможность спастись. Если не пришло кому-то из них время умереть, Бог должен направить его в четвертом направлении. Я прочла в газете, что швейцарское правительство применяет такое же правило. Люди во время охоты делятся на группы, и есть загонщики, которые выгоняют животных из зарослей на открытое пространство, при этом одна из четырех сторон света должна быть открыта, чтобы часть животных могла спастись: вы не можете окружить их всех и убить. Швейцария со своими новыми правилами охоты вернулась к обычаям Древнего Китая, возможно, этого не зная, просто в силу природной мудрости.

Следовательно, вы видите, что проблема зла в той области фольклора, которую я здесь обсуждаю, не похожа на какие-то проблемы специфического религиозного зла. То, что мы называем злом на этом уровне, отличается от теологических идей, ибо оно относится к области чисто природных явлений. С точки зрения психологии это чрезвычайно важно, ибо мне кажется, хотя мои выводы не слишком оптимистичны, что в девяноста процентах случаев, в которых человек должен справиться со злом, человек сталкивается с природным злом на психологическом уровне и лишь крайне редко ему удается соприкоснуться с абсолютным и глубоко укорененным феноменом зла. Восемьдесят или восемьдесят пять процентов этого содержания составляют просто Курупира, госпожа Труде и им подобные архетипические фигуры, которые еще существуют в нашей психологической природе.

Именно по этой причине волшебные сказки очень важны. Мы находим в них правила поведения в отношении того, как совладать с силами зла. Часто в сказках мы обнаруживаем не саму по себе этическую проблему, а подходы к решению, в основе которых лежит природная мудрость. Однако это вовсе не значит, что иногда эти силы не являются чрезвычайно опасными.

Я хочу специально показать, каким способом происходит столкновение с этими силами. Мы видели, что не нарушать табу и следовать законам племени — это один из самых обычных и распространенных способов избежать зла. Но чтобы понять более характерные и тонкие детали, я хочу вам предложить русскую волшебную сказку «Василиса Прекрасная». Это более усовершенствованный аналог сказки «Госпожа Труде», потому что в данном случае девушку не съедают и она находит выход из затруднительной ситуации.

Василиса Прекрасная ^[113]

В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве и прижил только одну дочь, Василису Прекрасную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: «Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги ее всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью». Затем мать поцеловала дочку и померла.

После смерти жены купец потужил, как следовало, а потом стал думать, как бы опять жениться. Он был человек хороший; за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдовушка. Она была уже в летах, имела своих двух дочерей, почти однолеток Василисе, — стало быть, и хозяйка и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но обманулся и не нашел в ней доброй матери для своей Василисы. Василиса была первая на все село красавица; мачеха и сестры завидовали ее красоте, мучили ее всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветру и солнца почернела; совсем житья не было!

Василиса все переносила безропотно и с каждым днем все хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости, несмотря на то, что они всегда сидели сложа руки, как барыни. Как же это так делалось? Василисе помогала ее куколка. Без этого где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая: «На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости; злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать?» Куколка покушает, да потом и дает ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки, а у нее уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Куколка еще укажет Василисе и травку от загару. Хорошо было жить ей с куколкой.

Прошло несколько лет; Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе присватываются к Василисе; на мачехиных дочерей никто и не посмотрит. Мачеха злится пуще прежнего и всем женихам отвечает: «Не выдам меньшой прежде старших!», а проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе.

Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха и перешла на житье в другой дом, а возле этого дома был дремучий лес, а в лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила баба-яга: никого она к себе не подпускала и ела людей, как цыплят. Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но эта завсегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке бабы-яги.

Пришла осень. Мачеха раздала всем трем девушкам вечерние работы: одну заставила кружева плести, другую чулки вязать, а Василису прясть, и всем по урокам. Погасила огонь во всем доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать. Девушки работали. Вот нагорело на свечке, одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб поправить светильню, да вместо того, по приказу матери, как будто нечаянно и потушила свечку. «Что теперь нам делать? — говорили девушки. — Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнем к бабе-яге!» — «Мне от булавок светло! — сказала та, что плела кружево. — Я не пойду». -«И я не пойду, — сказала та, что вязала чулок. — Мне от спиц светло!» — «Тебе за огнем идти, — закричали обе. — Ступай к бабе-яге!» -и вытолкали Василису из горницы.

Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклой приготовленный ужин и сказала: «На, куколка, покушай да моего горя послушай: меня посылают за огнем к бабе-яге; баба-яга съест меня!» Куколка поела, и глаза ее заблестели, как две свечки. «Не бойся, Василисушка! — сказала она. — Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не станется с тобой у бабы-яги». Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес.

Идет она и дрожит. Вдруг скачет мимо ее всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, — на дворе стало рассветать.

Идет она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, — стало всходить солнце.

Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо верей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров -руки, вместо замка — рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне; подскакал к воротам бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился, — настала ночь. Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза, и на всей поляне стало светло, как середи дня. Василиса дрожала со страху, но, не зная куда бежать, оставалась на месте.