Феномены Тени и зла в волшебных сказках - фон Франц Мария-Луиза - Страница 87

Если вступить во внешнюю борьбу со злом, то часто можно увидеть, как человек, постепенно становясь все более эмоциональным, а значит, несколько более бессознательным, теряет доказательства своей правоты. Мне вспоминается, как однажды, собираясь сдавать экзамен, на котором я хотела лучше всего «уесть» некоторых своих недоброжелателей, я собрала в одну папку все документы, доказывающие мою правоту, и положила эту папку рядом с собой. В последнюю минуту, уходя из квартиры, я оставила папку дома, и мне пришлось убеждать людей, не имея письменных доказательств. Так обычно происходит, когда человек вовлечен в какую-то проблему спроецированного зла. В процессе проецирования человек становится эмоциональным; уже одно это обстоятельство способствует снижению уровня сознания, не говоря о том, что он не достигает цели. В таких случаях именно поэтому человек терпит поражение. Обычно потеря бдительности играет вполне определенную роль. В самый решающий момент человек вдруг тупеет и либо забывает свои самые веские доказательства, либо оставляет нужные документы дома. Это всегда свидетельствует о том, что на ситуацию было спроецировано его собственное зло. Однако не все зло относится только к нему, — ведь есть и объективное внешнее зло, — но через проекцию человек поглощается собственным злом. Это влечет за собой потерю души. В таких случаях, в силу поглощенности врагом через собственную проекцию, он теряет бдительность, становится полусонным и таким образом причиняет вред себе.

Поэтому бдительность перепела для нас очень важна. Но в данном случае даже это не помогает и беглецы переходят к четвертому испытанию: дочь Дьявола превращается в молочное озеро, а королевский сын — в селезня. При этом он должен обязательно плавать посередине озера и не поднимать головы из молока.

В силу своего невинно белого цвета молоко всегда было одним из самых широко распространенных оберегов от зла. С другой стороны, оно очень часто служит мишенью для нападок ведьм и чертей. Если кто-то захочет навести на крестьянина порчу или дурной глаз — то есть malocchio^[184], околдовать его корову, чтобы она давала синеватое или водянистое молоко или чтобы сливки с этого молока никогда не сбивались в масло. В отличие от вина, молоко — это напиток мудрых. В Древней Греции и Древнем Риме его часто применяли в качестве жертвоприношения подземным богам, которых следовало не возбуждать, а умиротворять. Ведь если им подносили вино, они становились более активными и деятельными, но если дать им молоко, они становились мягкими и спокойными. Следовательно, божества царства мертвых и подземного мира должны пить молоко, тогда как вином следовало умилостивлять богов верхнего мира. Именно поэтому ритуальное принесение в жертву молока называлось пёркаНа^[185], мудрое жертвоприношение богам подземного мира и мира мертвых.

Принц должен был не только плавать в центре этого молочного озера, но и не вынимать головы из молока и не смотреть на Дьявола, что бы тот ему ни говорил. Это прекрасная иллюстрация той единственно возможной установки, которую, в соответствии с моим образом мыслей, следует иметь по отношению к внешнему злу. Если внимательно на него посмотреть, то это уже проекция. Слово проекция происходит от латинского слово projicere — что-то бессознательно бросать изнутри на внешний объект. Как когда-то сказал Платон, если что-то человеку кажется злом, значит какое-то зло попало в его собственную душу. Нельзя смотреть на зло так, чтобы в ответ на него не возбуждалась собственная внутренняя струна, ибо зло — это архетип, а каждый архетип оказывает на людей заражающее действие. Посмотреть на него — значит оказаться подверженным его воздействию. Именно поэтому принц-селезень должен держать свою голову погруженной в молоко, находясь в самом центре озера. Он должен всегда находиться близко к самому его центру, который находится вне проблемы добра и зла, вне расщепления, а значит, вне противоположностей. Не отклоняясь ни на йоту, он должен пребывать в непосредственной близости от этого центра, не откликаясь на зов и никуда не вовлекаясь.

Само по себе это решение должно было бы соответствовать восточной психологии. Такое отношение ко злу практиковалось в течение многих лет в буддизме и поддерживалось многими восточными философами. Это значит не решать проблему зла, выйдя за рамки проблемы противоположностей, а приблизиться к внутреннему центру, находящемуся вне дуализма добра и зла и борьбы, разворачивающейся между ними. Но здесь все время происходит сражение, и не вследствие сознательной установки, и не из-за принца, а из-за дочери Дьявола, которая убивает собственного отца, когда тот ее проглатывает.

Существует известное алхимическое изречение, которое очень любил цитировать Юнг: «Вся поспешность — от Дьявола». Поразительно, что сам Дьявол легко поддается этой установке поспешности. Он тороплив в силу самой своей природы, и потому любая поспешность исходит от Дьявола. Если мы торопимся, значит находимся во власти Дьявола; если у нас торопливое настроение, мы говорим: «Все нужно решить сегодня», «Сегодня вечером я должен отправить письмо», «Я должна поехать на такси, поэтому нужно его вызвать, а то завтра утром будет уже поздно» и так далее. Если вам позвонят и вы услышите нечто подобное, то знайте, кто за этим стоит. Юнг обладал поразительной способностью оставлять такие документы на своем письменном столе; нельзя даже сказать, что он откладывал их сознательно, а просто оставлял на столе. Дьявол — это воплощение поспешности. В нашей сказке он спешит и не может больше ждать; он превращается в гуся, который кроме всего прочего на самом деле глуп, а в Древней Греции он воплощал особый аспект Богини Матери, или природу богини Немезиды^[186]. Имя Немезида происходит от греческого слова пето, что означает равномерно распределять, справедливо присуждать, управлять чем-то по закону. Немезида воплощает закон природной справедливости, в соответствии с которым каждый получает то, что он заслуживает. Мы не можем не заметить, что такой же закон существует в бессознательном, которое имеет поразительную способность давать людям именно то, что по ощущениям они каким-то образом заслужили. Это не справедливость в том смысле, как понимают ее люди, а сверхъестественная сила, управляющая природой, которая действует на основании внутреннего закона и которая поражает своим высоким смыслом. Поэтому можно сказать, что Дьявол сам себя наказал; он превратился в гуся и получил такое же возмездие, которое получают люди. Он выпил молоко и оно стало убегать изнутри. Вы знаете, что молоко обладает скверной особенностью пениться, когда закипает, даже если вы за ним следите! А если это происходит на ваших глазах, то еще хуже; и потому кипящее молоко — это общая и хорошо известная метафора состояния, связанного с неподконтрольной яростью. Во Франции говорят: Il monte сотте ипе soupe аи la.it («Он вскипел, как молочный суп»). Людей, склонных к внезапным вспышкам гнева, называют «молочным супом», потому что они слишком скоро «закипают».

Дочь Дьявола воплощает его собственную позитивную Аниму, эмоции и чувства, которые он сам отвергает. Здесь мы снова наблюдаем связь с сердцем великана. Дочь Дьявола — это сердце. У нее есть сердце и чувства; она является его чувственной сферой. И вот, в своей поспешной забывчивости, он включает в себя свою чувственную сферу, — ту самую эмоциональную сферу, которую он хладнокровно отверг. В результате он получает именно то, что, как нам хорошо известно, называется одержимостью Анимой. Он становится угрюмым и взрывается потому, что становится слабым и побежденным. С ним покончено, как может быть покончено с человеком, поддавшимся настроению Анимы. В самой сокровенной глубине души он себя погубил, подвергнувшись диссоциации. А в двух шагах от него находится, целый и невредимый, новый принцип сознания, который теперь начинает править на земле.

Пагубная эмоциональность, которая так легко связывается со злом в цивилизации маскулинного типа, приводит к пагубному характеру фемининности. У мужчин она проявляется как бессознательная слепая эмоциональность, которая констеллируется в самый неподходящий момент. Если это начало — Анима или фемининность — привносится из ада в сознание, оно побеждает особую форму зла, воплощенную в нем в образе Дьявола. Тогда как бы воцаряется принцип сознания, причем это происходит в центре целостности, вне разделения на добро и зло. В этом смысле можно сказать, что, согласно этой сказке, самый сокровенный центр, божественное ядро человеческой психики — это единственное, что остается вне проблемы добра и зла и является абсолютным фактором, который выводит нас из проблемной ситуации, в которой мы оказываемся.