Больше, чем соседи (ЛП) - Куинн Джиллиан - Страница 32

— Я приготовила для тебя примерочную наверху, — говорит Аланна, протягивая руку, чтобы показать Мие дорогу. — Как насчет того, чтобы вы двое устроились поудобнее, а я вам все принесу.

Мия улыбается:

— Было бы здорово. Спасибо.

— Не хотите ли бутылку воды, шампанского, кофе или чая?

— Кофе было бы неплохо.

Аланна поднимает на меня взгляд:

— Я уже знаю, чего ты хочешь.

Я ухмыляюсь. Будь это в любой другой день, это было бы правдой. Сегодня я ничего так не хочу, как посмотреть, как Мия раздевается для меня.

Как только мы добираемся до большой отдельной комнаты, отведенной для особых клиентов, мы садимся на длинную мягкую скамью, Мия с чашкой кофе, а я с обычной бутылкой воды.

— Не могу поверить, что позволила тебе уговорить меня на это, — говорит Мия, ставя свою чашку на столик рядом с собой. — Чувствую себя здесь не в своей тарелке.

— Перестань беспокоиться о том, что подумают люди. У тебя такое же право находиться здесь, как и у любого другого. Такая красивая женщина, как ты, должна чувствовать себя комфортно, куда бы ты ни пошла.

— Люди странно смотрели на меня, как будто мне здесь не место. Что мне не место с тобой.

Я ставлю бутылку, которую держу в руке, на стол и придвигаюсь к ней поближе. Приподняв рукой ее подбородок, я заставляю ее посмотреть мне в глаза:

— Никто никогда не вписывался в мою жизнь так, как ты, Мия. Никто. Ни одна гребаная женщина. Никогда. Ты ведешь себя так, как будто ты здесь та самая счастливица, в то время как на самом деле это я ублюдок, который тебя не заслуживает.

Она прищуривается, глядя на меня:

— Ты не ублюдок.

— Нет?

— Нет, вовсе нет. Я не встречаюсь с ублюдками и уж точно не позволяю им трахать меня, — последнюю часть она произносит себе под нос, чтобы никто ее не услышал.

— Я ублюдок, потому что трахаю тебя так, как я это делаю. Но я не могу остановиться. Твоя киска чертовски сладкая. Я не могу контролировать себя с тобой.

— Никто не говорил, что ты должен это делать. Продолжай трахать меня. На самом деле, вообще никогда не останавливайся.

Уголок моего рта приподнимается в злой усмешке. Я хватаюсь за промежность и поправляю свою растущую эрекцию:

— Этот разговор так напрягает меня. Поторопись и примерь все это дерьмо, или мне придется трахнуть тебя в этой комнате, и мне все равно, кто нас услышит.

Мия хихикает. Мне нравится звук ее смеха.

Быть с ней напоминает о том, что у нас было, когда мы были младше. Когда она доверяла мне свои секреты. Когда она смотрела на меня так, словно я был всем ее миром. Она все еще так смотрит. Эта часть пугает меня больше всего, потому что это означает, что у меня есть власть причинить ей боль. И я никогда не хотел, чтобы она почувствовала ту боль, которую я терпел последние одиннадцать лет. Я никогда не хотел, чтобы ее сердце болело от потери того, кого она любит. Я знаю, что она любит меня. Какая-то часть меня, даже больная и измученная, всегда любила ее.

Я встаю, чтобы помочь Аланне, когда она заходит в раздевалку с одеждой в руках, накинутой на плечи.

— У меня всего понемногу, — говорит она своим певучим голосом. — Не была уверена, в каком ты настроении, Мия, но давай, выбирай то, что тебе нравится. Если тебе что-нибудь понадобится, что я забыла принести, просто крикни мне.

Я снимаю стопку платьев, юбок и топов с плеч Аланны и вешаю плечики на металлические крючки. Она выходит из комнаты, слегка помахав рукой, обещая зайти к нам через пять минут.

— Что ты хочешь примерить в первую очередь? — я поворачиваюсь лицом к Мие, держа в руках короткое черное платье без рукавов с открытой спиной. — Думаю, это смотрелось бы на тебе сексуально. Моя мама всегда говорила, что каждой женщине нужно маленькое черное платье. Тебе тоже стоит попробовать.

Мия поднимается со скамейки и сокращает расстояние между нами:

— Ты пытаешься превратить меня в женщину, которой ты хочешь, чтобы я была?

— Конечно, нет. Ты и так та женщина, которой я хочу, чтобы ты была. Я бы ничего в тебе не менял.

Она упирает руки в бока:

— За исключением моей одежды.

— Это не имеет никакого отношения к одежде или к тому, как ты одеваешься. Ты могла бы надеть пару потрепанных сланцев с рваными джинсами и поношенной футболкой, мне все равно. Ты бы хорошо смотрелась в чем угодно.

— Тогда какая разница, будет ли у меня маленькое черное платье или новая рубашка?

— Это не так. Я хочу заботиться о тебе. Нет ничего плохого в желании дать тебе все. Я также надеялся пригласить тебя поужинать в какое-нибудь милое местечко, и это как раз повод для черных платьев.

Она выхватывает платье у меня из рук со слащавой ухмылкой:

— Отлично. Я буду носить это платье до тех пор, пока ты не выберешь хороший ресторан. Что-нибудь итальянское.

— Это я могу сделать. Я подумал, мы могли бы сходить в «Лучиано». Что скажешь?

— Я твоя девушка?

Я делаю глубокий вдох и отвожу от нее взгляд:

— Не уверен, как нас называть. У нас был секс только прошлой ночью.

— Это не то, что ты сказал Аланне. Ты сказал «девушка».

— Мне нужно поговорить с Уиллом, помнишь? Мы уже говорили об этом.

— Может, мне стоит сказать ему. Я могла бы смягчить удар. Если я скажу ему, что хочу быть с тобой, он поймет.

Я качаю головой и становлюсь перед ней:

— Нет, он не поймет. Уилл спрашивал меня, нравишься ли ты мне слишком часто, и я каждый раз отрицал это. Он злился, когда я случайно касался твоего колена или говорил, что ты горячая штучка.

Она улыбается:

— Ты думаешь, я горячая штучка?

Я улыбаюсь в ответ:

— Это еще одна вещь, которая мне в тебе нравится. Ты великолепна, умна и невероятно сексуальна и даже не подозреваешь об этом.

— Итак, что будем делать с моим братом?

— Понятия не имею. С той ночи, когда мы поцеловались, я задавал себе тот же вопрос. Хотел бы я знать ответ. Давай придерживаться нашего плана и посмотрим, к чему это нас приведет, хорошо? Нам не нужно забегать вперед.

— В любом случае, мы его обманываем. Я ненавижу все эти секреты.

— Уилл мне как брат. Я встретил его вскоре после того, как… — я останавливаю себя, чтобы не сказать больше, из страха, что Мия захочет ворошить мое прошлое.

— Вскоре после того, как ты потерял своего брата, — заканчивает она за меня.

Я прищуриваюсь, глядя на нее:

— Как ты узнала об Эрике?

Она хмурится, уставившись на меня так, как будто я только что задал самый глупый вопрос в мире:

— Я репортер. Да, глупыш. Я когда-нибудь говорила тебе, почему захотела стать журналистом?

Я качаю головой:

— Нет, никогда.

— Из-за тебя, — она тычет своим острым пальцем в мой бицепс. — Все потому, что ты бросил меня, не попрощавшись. В тот день ты разбил мне сердце. Я подумала, что если бы научилась находить информацию, то смогла бы найти тебя. А потом появился ты, сразу после того, как меня приняли в колледж. Я лишь всего несколько месяцев проучилась на первом семестре, когда ты, вальсируя, вернулся в мою жизнь, как будто ничего и не случилось. Но ты был другим, гораздо темнее, чем мальчик, с которым я разговаривала на качелях у себя на заднем дворе. Итан, которого я знала, давно ушел.

— Значит, ты знаешь об Эрике, — желчь поднимается из моего желудка, душит меня, как только достигает задней стенки горла.

Она качает головой:

— Да, но газеты были ограничены в своих подробностях. Я знаю только, что он погиб в автомобильной катастрофе. Он снился тебе сегодня утром.

Мне потребовались годы, чтобы рассказать Уиллу о моем брате. Иногда у репортеров хватает наглости спрашивать меня об Эрике, и каждый раз я их торможу. Я переплетаю свои пальцы с ее и веду к скамейке. Она бросает платье рядом с собой и поворачивается ко мне лицом, ободряюще сжимая мою руку.

— Да, мне снятся кошмары о моем брате. Я ненавижу тот факт, что я выжил, а он умер. Я чувствую себя виноватым. Мы были близнецами. Потерять Эрика было все равно, что отрезать часть себя. Это оставило во мне пустоту. Я все еще пуст. Твой брат появился в моей жизни в нужное время. Он так сильно напомнил мне Эрика. Я снова начал улыбаться, после того как очень долгое время не мог этого делать. Рядом с Уиллом я чувствовал себя живым.