Тоннель - Вагнер Яна - Страница 72

— А я не поняла: и чего дальше-то? — спросила владелица Bosco. — Типа всё, ничего не будем делать?

— А по-моему, стоит попробовать, — сказал вдруг очкастый инженер из Тойоты. — Я, конечно, не строитель, но там же сетка, по идее. Бетон льют на сетку из арматуры, она все и держит. Не должно там развалиться ничего, там кусок-то вынуть достаточно небольшой, с краю.

— Правильно, вот я и говорю! — снова оживился лысоватый.

— По идее? — повторила женщина из Майбаха. Нет, она все-таки их не убедила. Вот что получается, когда срезаешь углы. — Не должно развалиться? Это и есть ваше экспертное мнение?

— Слушайте, дамочка, ё-моё, ну чего ты душнишь-то, а! — взорвался наконец водитель УАЗа. — Экспертное, хуертное, ты чего там заканчивала, школу КГБ? А он технарь, на инженера учился, ну наверно побольше понимает! — он оглянулся на владельца Тойоты и, казалось, схватит его сейчас под мышки и гордо поднимет над головой. — Так, ну, короче, понятно, сетка, и чего делаем?

— Я энергетик, — сказал инженер осторожно. — Не мой профиль, но я почти уверен. Надо сходить посмотреть хотя бы. Тем более… ну раз есть инструменты... глупо же не попробовать. Вот решетку как раз ломать без толку, но если сверлиться, то именно там. Вообще-то грамотно место выбрано, я бы тоже так сделал. Выезд же не под рекой, он наверху. Это вообще единственный шанс, по-моему. Просто пробить внешнюю стену, ну грубо говоря, дырку проделать насквозь, на улицу. Понимаете? Пускай даже маленькую. То есть выбраться, скорей всего, не получится, конечно, но можно будет хотя бы сигнал подать какой-то.

— Да чего ж не получится-то? — с обидой произнес крупный дядька в зеленой майке «Мегафон», в котором женщина из Майбаха узнала одного из своих ополченцев. — Ну сколько там толщина, полметра? Да если метр даже. И ничего там не посыпется, чему там сыпаться, бетон же! Ну вынуть аккуратненько...

Его дочерна загоревшие товарищи, которые первыми вместе с ним вызвались под ружье и вообще держались вместе, как члены одной семьи, состоящей из одинаково рослых крепких мужчин, при этих словах переглянулись с непонятной тревогой. И женщина из Майбаха увидела вдруг, что шестеро из ее наспех завербованного отряда покрыты такой же мелкой каменной пылью, как и беглый крошка-стоматолог. Вот что она еще упустила — пыль, которую заметить было легко, хотя, в отличие от доктора, эти шестеро предприняли-таки не очень успешную попытку очистить одежду и волосы. Но она не заметила, а сейчас разоблачать их было поздно, потому что толпа свое решение уже приняла и слова неизвестного работяги в зеленой майке впитывала теперь с жадным вниманием, как Нагорную проповедь. Этой ошибки женщина из Майбаха уже себе не позволила и оказалась абсолютно права, так как буквально в следующую же минуту выяснилось, что шестеро пыльных ее ополченцев не просто профессиональные строители, но еще и, конечно, бывшие подземные проходчики, которые пятнадцать лет как с куста оттрубили на шахте «Бужанская» под Нововолынском. Каковая новость мгновенно вознесла их (а с ними и мямлю-инженера) еще выше и превратила не просто в героев — а сразу в титанов. В Прометеев, какими они до сих пор никогда себя не чувствовали. Безрадостная шахтерская каторга, украденные зарплаты, сердитые жены, вынужденная полугодовая вахта в чужой стране — все это оказалось не напрасно, и стену они тоже, выходило, раскурочили не зря. Надо было просто закончить начатое и вернуть людям воздух. И пускай они же этот воздух сами недавно и поломали, а отбойный молоток, на который вокруг возлагались основные надежды, безвозвратно погиб в схватке с силовым кабелем, оставался еще перфоратор. Старая надежная «Макита» с набором из десяти победитовых насадок по бетону, которая лежала пока в микроавтобусе вместе с лазерным уровнем, паспортами, спальниками и коробкой «Доширака», но дырку на улицу тоже проделать могла запросто. Конечно могла, хотя возиться пришлось бы подольше.

— А солярку с автобуса можно слить, кстати! Если не хватит, — прикидывал Патриот.

— У меня еще литров двести там! — кричал водитель автобуса из задних рядов. — Я ж на смену только вышел!

— А по времени сколько займет? — задыхаясь от нетерпения, спрашивал лысоватый.

— Часов за шесть управимся, — обещал румяный симпатичный дядька-Мегафон, коротко переглянувшись с товарищами. Те уверенно закивали.

План оформлялся и креп с каждой минутой. Женщина в очках обнимала зареванную русалку. Бывший подводник с мохнатыми плечами уверял всех, кто готов был слушать, что шесть часов — нормально, да и восемь нормально, кубатура-то вон какая, и потом, подается же воздух, ну пускай не на полную, а птицы, ну птицы, ну да, главное ж — воздух не отключился, работает воздух, помедленней просто.

— Господи, Митька, — сказала Саша. — Мы что, правда выберемся? Только не ври сейчас, пожалуйста. Не вздумай. Мы выберемся или нет, Митя?

Она стояла близко, и глаза у нее блестели, как будто она готова была и засмеяться, и заплакать, все зависело только от его ответа. И в голосе у нее звучала такая надежда, что надо было, конечно, сказать — да. Просто сказать — да, чтоб она засмеялась, потому что идея ведь была вполне рабочая и все могло получиться. Должно было получиться. Но ответить Митя почему-то не смог. Он смотрел на чиновницу из Мерседеса, которая прислонилась спиной к борту грузовика и снова быстро, как перед экзаменом, листала свой блокнот. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 20:43

Шестеро проходчиков с шахты «Бужанская», инженер из Тойоты, подводник в тесной борцовке и даже водитель автобуса, который уж вовсе низачем был не нужен, в спасательную экспедицию вошли по умолчанию. Тут у женщины из Майбаха особенного выбора не было. Десятого, пузатого мужика в клетчатой рубашке из прежнего своего отряда она тоже взяла наугад, потому что выходить надо было поскорее, пока следом не увязалась еще сотня-другая горе-экспертов, паникеров и просто зевак, которые первыми хотели увидеть солнце. Ей стоило немалого труда убедить их в том, что группы для предстоящего дела достаточно небольшой и вместо того, чтоб бегать толпой по тоннелю и понапрасну тратить оставшийся воздух, всем остальным не только разумно, но и жизненно необходимо остаться возле грузовика. И там по возможности тоже дышать экономно, а лучше всего — лечь спать. Словом, если б она так не спешила, группу точно набрала бы совсем другую. Но главное у нее все-таки получилось: пять без малого сотен человек, которые недавно еще кишели повсюду, как муравьи, перестали наконец путаться под ногами и все послушно сидели теперь вокруг польского рефрижератора, а тоннель впереди был пустой. Идеально безлюдный. И с каждым шагом ей становилось легче, тем более что ноги по-прежнему совсем не болели. Просто не надо было смотреть вниз.

Рябого охранника она выпустила перед собой, и мелкий мудила со своим «глоком» наперевес рыскал между рядами, играл в рейнджера, хотя сбежавший психопат, где бы ни прятался, остался один, без оружия и был уже не опасен. Толстый Валера ковылял где-то в хвосте и с разговорами тоже больше не лез. Список, готовый, полный, лежал у нее в кармане. Сорок минут — и все опять вернется на рельсы.

— Не отстаем! — крикнула она. — Ждать не будем никого!

— Нельзя быстрее, — задыхаясь, ответил Митя и перевесил дробовик на другое плечо. — Опасно, воздух разреженный.

Кислорода действительно стало меньше, на ходу это особенно было заметно. Бутыль «Черноголовки» оттягивала руку, в висках стучало, по спине текло. Крепкие донецкие шахтеры плевались и кашляли, водитель автобуса перестал болтать и явно раскаялся, что вообще подал голос, подводник дважды уже споткнулся и свернул чье-то зеркало. На пожилого клетчатого дядьку вообще страшно было оборачиваться. И даже чугунная чиновница, если честно, шагала с трудом, как оживший памятник.

Это сколько мы прошли — метров семьсот? И километра не наберется. Проклятое ружье делалось все тяжелее. Он зачем-то сказал, что стрелял в армии, хотя вообще не служил и даже на сборах ни разу не был.