Лицеист (СИ) - Горъ Василий - Страница 48

Египтянка умела держать лицо, но в присутствии сильного эмпата этот навык не работал:

— О, занервничала!

Тут Беренике окрысилась и пошла в атаку:

— Да кто вы такая, чтобы я с вами куда-то ехала⁈

— Светлана Романовна Волконская-Шахова, правая рука главы рода, тетя Любомира Игоревича и… подполковник Службы Имперской Безопасности.

Пока я обтекал от этой новости, родительница вывесила перед напрочь охреневшей русалкой голограмму служебного удостоверения, дала время его изучить, потом свернула и мило улыбнулась:

— Госпожа Бурджит, уймите своего телохранителя — если я сочту, что он препятствует осуществлению следственных действий, то его нейтрализуют и доставят во дворец в упакованном виде. Кстати, очень не советую дергаться и вам. Кстати, какого вы ранга?

Беренике поджала губы, но толку — Ика ведь не дремала:

— Этот вопрос вызвал в ней страх!

— О, как интересно! — сыто мурлыкнула матушка и начала забрасывать египтянку вопросами: — Вы новик? Ученик? Подмастерье? Мастер? Архимаг?

— Она мастер, Светлана Романовна… — уверенно сообщила Слуга Эиру.

— Первой ступени? Второй? Третьей? Четвертой? Пятой? Ше— …

— Второй, госпожа Волконская-Шахова! — снова «сдала» русалку Ика, читавшая ее эмоции, как открытую книгу.

— Ваша «вторичка» Огонь? Вода? Воздух? Ментал? Эмпа— …

— Она менталистка!

Последнее заявление уроженки Империи Солнца развязало матушке руки и позволило нанести добивающий удар:

— Дорасти до второй ступени ранга мастер в шестнадцать лет физически невозможно. А настоящей Беренике Бурджит именно шестнадцать. Впрочем, выяснять, кто вы такая и с какой целью ввели в заблуждение Министерство Иностранных Дел Российской Империи, буду не я. И в Императорский дворец мы с вами, конечно же, не поедем — подождем группу быстрого реагирования СИБ в ближайшем свободном кабинете. Кстати, если есть желание сделать какую-нибудь глупость вроде попытки захвата заложника, ментального воздействия на должностное лицо или бегства, то можете начинать — я как раз не в настроении и с удовольствием помогу вам остыть.

— Делать глупости не буду… — хрипло сказала египтянка, на миг поплыла взглядом, то ли прочла, то ли выслушала какое-то сообщение и торжествующе ухмыльнулась: — Кстати, меня вот-вот забе— …

Атакующий рывок ее носатого телохранителя

получился очень быстрым, но не для четырех Молниевиков, пребывавших в состоянии «замедления времени»: Ика и Аль Сауд, владеющие этим Даром в «первичке», вынесли дуролома с траектории движения, я — с Молнией во «вторичке» — всадил в беднягу угнетающий рык и пробойник, а «тетя Света», такая же «ущербная», как я, на всякий случай «убрала» русалку из-под удара. А через мгновение в мужика, попытавшегося убить охраняемое лицо, влетела Лаванда-Варя и закатала беднягу в паркет.

Тут-то матушка и отыграла последний акт заканчивавшейся драмы — вдарила каким-то заклинанием по пустому участку пола, мазнула взглядом по тычковому ножу, с которого слетела иллюзия, и насмешливо уставилась на «Беренике»:

— Ну да, пожалуй, вас действительно могли «забрать», окажись мы чуть менее расторопными. Видать, слишком много знаете. Говорить будете, или дадим вашим соотечественникам еще один шанс?

…Сообщение от Мирославы Михайловны прилетело мне на комм через пару минут после того, как русалку и ее несостоявшегося убийцу увезли СИБ-овцы. Я был уверен, что оно так или иначе касается избавления от Бурджит, так что развернул его на линзах МДР, весело вчитался в один-единственный абзац, торопливо сфокусировал практически все внимание на «петлях», чтобы не натворить дел, поймал взгляд матушки и… увидел в нем отражение той самой ненависти, которая сжигала меня изнутри.

Заставить себя прикоснуться к левому предплечью и постучать по тому месту, под которым прятался второй браслет, оказалось неимоверно тяжело. Но я справился. А через несколько мгновений с облегчением отметил, что закаменевшее было лицо родительницы смягчается, а кулаки, побелевшие от напряжения, пусть медленно, но все-таки разжимаются.

Не знаю, сколько времени я наблюдал за этим процессом и в то же самое время заставлял остыть себя, но в какой-то момент взгляд самой любимой женщины на свете уперся во что-то за моей спиной и снова налился стылой жутью. Пришлось начинать шевелиться, и я, развернувшись на месте, походя сдвинулся так, чтобы заслонить собой матушку.

Процессию, двигавшуюся к нам со стороны лифтового холла, заметил уже потом, мазнул «равнодушным» взглядом по слишком хорошо знакомому лицу рослого, статного и весьма представительного аристократа, омоложенного лет до сорока,

«лениво» оглядел людей в его свите, счел эту компанию неинтересной и обратился к Аль Сауду:

— Ну что, пора возвращаться в медблок?

— Ага… — кивнул он и криво усмехнулся: — Отходили, вроде бы, совсем ненадолго, а задержались на час с лишним!

Мое предложение услышали и девчонки, что-то негромко обсуждавшие в стороне, поэтому быстренько подошли, заняли облюбованные места по обе стороны от «нас-любимых», качнулись вместе с нами в сторону лифтового холла, и тут аристократ, остановившийся метрах в трех, изволил заговорить:

— Лютобор Игоревич, позвольте представиться — Юрий Никифорович, глава рода Бестужевых и ваш дед со стороны настоящего отца!

— Это вы сейчас так обвинили мою покойную матушку в распутстве⁈ — дав волю проснувшейся ярости, вызверился я.

— Нет, я обвинил в излишней харизматичности своего покойного сына! — парировал он и снова перехватил инициативу: — Николай был невероятно умной, образованной, интеллигентной, обаятельной, красноречивой, веселой и по-мужски красивой личностью, поэтому, сам того не желая, становился душой любой компании и, словно огонек свечи в кромешной тьме, привлекал к себе самых прекрасных женщин и вспыхивал страстью вместе с ними. Ибо просто не мог устоять перед их шармом, глазами, полными желания, и словами любви. Откровенно говоря, я не знаю, где и как он познакомился с вашей матушкой, но факт остается фактом: вы — вылитый он в шестнадцать лет. Если хотите, могу показать фотографии…

Пока он бредил на тему харизматичности покойного ублюдка, я воевал с яростью, рвущейся на свободу, и раз за разом мысленно повторял просьбу государыни держать себя в руках. А когда почувствовал, что смогу связно произнести несколько слов подряд, отрицательно помотал головой:

— Не хочу. И никогда не захочу. Ибо презираю мужчин, способных на бесчестные поступки!

— А он не совершил ничего бесчестного: страсть вспыхнула в них обоих, а о том, что противозачаточный амулет по какой-то причине дал сбой, так никогда и не узнал! — на голубом глазу соврал этот урод и перешел к тому, ради чего приехал в наш лицей: — Ну, а я увидел вас в сети, узнал родную кровь и примчался в Великий Новгород, дабы восстановить справедливость. Да, для этого придется сделать анализ крови, зато потом никто не придерется к тому, что вы — Бестужев, а зна— …

— Юрий Никифорович, вы меня, кажется, не поняли: я знаю, чья кровь течет во мне по материнской линии, и считаю отцом того, кто меня вырастил. Поэтому ни о каком вашем варианте восстановления справедливости со всем, что с ним связано, не может быть и речи!

— Да, но вы — Бестужев!!!

— Я — Волконский-Шахов. И мне этого достаточно.

— Род из одной полоумной бабы, начавшей гнобить вас, ее единственного живого потомка, чуть ли не с первых дней после признания родства⁈

— Юрий Никифорович, вы забыва— … — начал, было, я, но тут Бестужева вынесло в окно вместе с рамой, стеклами и приличным фрагментом стены, а всю свиту и нескольких лицеистов, оказавшихся не в то время и не в том месте, покатило по коридору.