Последний министр. Том 4 - Гуров Валерий Александрович - Страница 9

Милнер, заслышав эту неприятную для себя новость, завидел Протопопова, ставшего для иностранцев настоящим геморроем. Выпучил навыкат глаза, видимо считая, что ограничение коммуникаций – дело рук министра внутренних дел.

– Ты… – англичанин начал тыкать пальцем в русского министра и заговорил на русском, всячески высказывая своё пренебрежение.

– Чего тебе надо? – невозмутимо откликнулся Протопопов.

– Доиграешься, мерзавец… – Милнер начал качать пальцем из стороны в сторону. – Что за фокусы с телеграфом!

– Без понятия, – пожал плечами Александр Дмитриевич. – А что случилось то?

Англичанин от злости аж позеленел.

– Прикажи немедленно выдать мне разрешение на связь. Прямо сейчас! – последние слова английский лорд уже выкликивал Протопопову в лицо, резко с министром сблизившись.

– Отойди, дистанцию держим, – предупредил Протопопов.

– Иначе я все доложу нашему правительству. Недолго тебе останется по земле ходить!

Милнер продолжал угрожать и в порыве своей безудержной страсти попытался схватить министра за грудки. Определённо – зря.

Протопопов недолго думая схватил английского козла за ухо, пнул под коленную чашечку. Милнер как подкошенный было завалился на пол, но Александр Дмитриевич его на весу за ухо удержал.

– Ауч… ой-ой-ой, – завопил англичанин так по английски, хватаясь за ухо обеими руками – жопу то себе господин лорд наел «огого». И больно стало быть висеть вот так на одном ухе 100 килограммовой английской туше.

Очень больно.

Но ничего – слюбится стерпится, как говорится. Пусть скажет спасибо, что Протопопов не воткнул эту свинью рожей в пол. А руки ведь так и чешутся зад англичанину надрать.

– А может тебя пристрелять, как собаку? Вот прям тут. Тогда может хоть чуть-чуть в голове что-то перевернётся? – предложил Александр Дмитриевич жестким скрипучим голосом.

– Buster… – лорд Милнер перешёл обратно на английский или, вися на собственном ухе, позабыл все русские ругательства (которые иностранцы, кстати быстрее остального запоминают).

– Вали отсюда, бастер, блин. Позорник.

Хотел Протопопов дать английскому пэру смачный русский подсрачник – вот тебе и шанс подвернулся. Нагнув англичанина, Александр Дмитриевич врезал ему обутой в тяжёлый сапог ногой. Прям самым пыром под зад английскому лорду. Тот спикировал мордой в пол, расставив руки, стесал щеку до крови. И кубарём вылетел из здания министерства, все ещё извергая проклятья и ругательства на английском.

Остальные англичане делегаты было набросились на русского министра, но хрен там – Протопопов вытащил свой пистолет.

– Проваливайте отсюда, пока кости целы, – холодно сказал Александр Дмитриевич.

Вопросов не возникло.

Вот как-то сразу отпали при виде холодного чёрного дула, из которого в любой момент может грохнуть выстрел.

Оружия то у англичан не было, а какое было – то у входа в министерство забрали люди Александра Дмитриевича. От греха подальше, что называется.

– Проводите господ из Петрограда, – распорядился Александр Дмитриевич.

Развернулся и зашагал в кабинет, где ожидал Николай.

Остальные делегаты – что французы, что итальянцы с румынами в происходящее вмешиваться не стали.

– Государь Император, вызывали? Вот я, – Александр Дмитриевич застыл на пороге собственного кабинета.

– Проходите, милостивый государь, действительно вызывал. Разговор к вам есть. У нас события набирают оборот.

Выглядел Николай в крайней степени измотанным, выжатым и явно «плыл» от скопившейся усталости. Сидел в одиночку за столом. Пил крепко заваренный чай.

Однако кружек на столе стояло две – видать сразу распорядился на Протопопова подать.

– Присаживайтесь, – велел Император.

Александр Дмитриевич сел. Подвинулся к столу, руки на стол сложил. Приготовился слушать. Собственно за этим сюда пришёл.

Николай наполнил чашку чаем из чайничка, придвинул Протопопову.

– Похозяйничаю тут у вас, Александр Дмитриевич, дела государственные обязывают на подобного рода наглость, – также совершенно безэмоционально сказал Государь. – Вы надеюсь не будете возражать?

Посидели, попили чаю, Протопопов сдержался чтобы не поморщиться – чай точно, что заварка.

А потом у Александра Дмитриевича состоялся разговор с царем, во время которого Николай озвучил своему министру итоги конференции и выдвинутые Россией забугорным делегациям требования, как мы помним – вполне такие конкретные требования. Министр внимательно Государя выслушал. Позволил себе улыбнуться уголками губ – все складывалось как нельзя лучше.

– Признаю, что долгое время был слеп и глуп, – резюмировал Император и следом задался вопросом. – Но разве я просил от наших союзников, теперь уже бывших, больше, чем давал им сам? И больше, чем предполагают взятые союзнические обязательства в рамках Антанты?

Понятно, что вопрос этот веял философским смыслом. Отвечать на него было необязательно. Но хоть наш герой не любил особо философствовать и подвергаться рефлексии, а предпочитал действовать и чем решительнее, тем лучше, ответить Государю следовало. Ну а заодно поддержать решение, которое далось Николаю отнюдь непросто. Похоже, что именно этого Николай ждал – одобрения предпринимаемых мер.

– Поднимем Россию с колен, Государь, вы приняли блестящее решение, – заверил министр. – Позвольте вас прямо и от всего сердца заверить, что я целиком и полностью его разделяю и более того – считаю его единственно верным в текущих обстоятельствах.

– Не знаю к чему это приведёт, – честно признался Император. – Но больше я не могу смотреть за тем, как моя страна бьется в агонии. Не имею на то права. Мой народ начинает ненавидеть своего правителя. А я ведь и есть Россия в глазах людей и получается, что отплясывая, пусть и неосознанно, но под дудку зарубежных правительств, я предаю свою страну и отдаю ее народ на растерзание капиталистам. Для таких людей как Милнер и также для тех, кто им приковаться – человеческая жизнь измеряется в долларах и фунтах стерлингов. У них нет понятия морали и справедливости. Их единственный посыл – зарабатывать деньги.

Николай высказался. Возможно, что прежде такие вот умозаключения слушала Императрица, но теперь царская семья находилась далеко от Петрограда, а Николаю по прежнему хотелось иметь возможность делиться своими переживаниями. Александр Дмитриевич прекрасно понимал такое желание самодержца – ну-ка попробуй удержать все это в себе, так и перегореть недолго.

Государь продолжил с глубоким вздохом.

– Я к чему все это говорю, милостивый государь. Уже сегодня, возможно ночью, а возможно даже ближайшие пару часов, на предпринятые нами действия последует жёсткая реакция со стороны радикально настроенных элементов. Не исключаю попытки государственного переворота, цареубийства в том числе, – с удивительным спокойствием сказал Император. – Вам, как министру внутренних дел по такому случаю поручаю принять необходимые меры для предотвращения подобных неблагоприятных вариантов. Справитесь, Александр Дмитриевич? Я могу расчитывать на вас?

– Меры я уже предпринял.

Теперь настало время Протопопову изложить свои недавние отданные приказы. Николай молча слушал. Потом, когда министр закончил, коротко сказал:

– Я подпишу любой приказ, который будет защищать интересы Отечества. Обеими руками «за».

Ну а затем Протопопов обсудил с Государем то, что необходимо было обсуждать с глазу на глаз в спокойной обстановке. И без прямого на то с согласования с Императором вводить было неправильно. Обсудил те необходимые меры, которые по разумения министра могли выпарить ситуацию в Империи.

– Считаю важным в свете обозначенного выше принять ряд принципиальных решений. Разрешите доложить вам об их сути? – спросил Протопопов.

– Будьте так любезны, – кивнул Государь, давая министру зелёный свет.

– Что считаю действительно необходимым – отменить всеобщую мобилизацию по стране, – сказал Александр Дмитриевич. Свою позицию он объяснил развёрнуто. – Фактическая надобность в усилении фронта и его дальнейшем развёртывании на данный момент отсутствует. Эти манипуляции на руку Антанте, но не на пользу нашему Отечеству.