Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) (СИ) - Жнец Анна - Страница 16

— Ах это…

— Он создан магией? Или это такая порода драконов? Он ведь живой?

Реймон Марцелл нервно покрутил в руке вилку.

— Давайте лучше поговорим о вашем будущем, Мэри, — сменил он тему. — Дортаун или Рокувэй?

Из его груди вырвался грустный вздох. Похоже, расставаться со мной ему не хотелось. И тем не менее он был готов отпустить меня на свободу.

А ведь мог удержать в замке силой. Мог сделать со мной все, что угодно. Заставить прислуживать, вкусно его кормить, а в перерывах между готовкой и уборкой развлекать разговорами. Мог даже на мне жениться и прервать свой затянувшийся целибат. Или прервать его, не женившись. Наверняка же его мужские потребности за эти тридцать лет никуда не делись.

— Ни в Дортаун, ни в Ронувэй…

— Рокувэй, — машинально поправил граф.

— Ни в Рокувэй я не поеду. Останусь здесь.

— Как здесь? — Глаза над черной тканью платка широко распахнулись.

— Здесь. В Блэквуде. С вами, — я убежденно кивнула, чтобы придать своим словам вес. — Буду управляющей вашего замка. Наведу здесь порядок, пересмотрю рацион вашего питания. В общем, помогу чем смогу.

Граф в шоке откинулся на спинку стула. Уверена, его челюсть, закрытая платком, отвисла.

— Но… — протянул он и замолчал, не зная, что сказать.

— Вы против?

Его Сиятельство растерянно моргнул.

— Ну раз не против, тогда обсудим детали.

Глаза графа стали еще круглее, я подвинулась ближе к столу и принялась деловито перечислять:

— Сделать надо многое. Наладить поставку продуктов, нанять дополнительный персонал. Тридцать лет замок зарастал грязью, одна я с ней не справлюсь. Тем более дом требует ремонта. В некоторых окнах на первом этаже выбиты стекла. Их надо заменить. Стены отмыть и покрасить. Постельное белье тоже лучше купить новое.

Я говорила, и глаза хозяина Блэквуда все больше выкатывались из орбит.

В какой-то момент, на середине моей речи, Реймон Марцелл вздрогнул, будто о чем-то вспомнив, и суетливо полез в карман за часами. Его движения были нервными и дерганными. Откинув серебряную крышку часов, он бросил тревожный взгляд на циферблат, и тотчас его лицо искривилось в страдальческой гримасе.

— Простите, Мэри, мне пора, — вскочил граф со стула, да так поспешно, что едва его не опрокинул.

— Куда же вы?

— Простите, — Его Сиятельство был уже в дверях. — Поговорим завтра.

Дверь захлопнулась за его спиной, и в тишине ночного замка раздались торопливые удаляющиеся шаги. Реймон Марцелл почти бежал.

— Что ты делаешь? Зачем это? — крутился рядом со мной, освещая кухню, мерцающий перьевой шарик. Сегодня утром после долгих расспросов волшебная птица призналась, что ее зовут Лунет, однако интуиция подсказала: это ненастоящее ее имя. Моя маленькая помощница хранила какую-то тайну.

— Увидишь.

Я сидела за столом и кисточкой рисовала на стеклянной поверхности бокала новогоднюю елку. Художник из меня был не самый лучший, поэтому елочка выглядела как три зеленых треугольника, поставленных друг на друга. Закончив с деревом, я принялась его украшать. Повесила на веточки красные шары, на верхушку надела большую желтую звезду. Затем макнула кисточку в белый и заполнила оставшееся на бокале место кружевными снежинками.

— Теперь колдуй, — сказала я Лунет. — Сделай так, чтобы краска хорошо держалась.

— Колдуй, пожалуйста, — с чванливым видом поправила меня птица. — Сделай, пожалуйста. Кто учил тебя манерам? Что за командный тон?

Капризуля взмахнула длинным хвостом, и одна из баночек на краю стола полетела вниз. По каменным плитам пола растеклась жирная фиолетовая лужа.

Какая же обидчивая напарница мне попалась! Что не по нраву — сразу вредит. Утром во время завтрака она точно так же сбросила со стола сырое яйцо. Пришлось брать ведро и тряпку.

— Извини, Лунет. Не хотела тебя обидеть. Помоги мне, пожалуйста. Укрепи краску.

Ругать волшебницу за ее детскую месть было себе дороже. Та сразу надувалась от обиды и начинала пакостить еще сильнее, либо исчезала — поминай как звали. Есть такие люди — ну, или в данном случае магические создания, — которых ни в коем случае нельзя гладить против шерсти.

Щелкнув клювом, Лунет исполнила мою просьбу. На миг бокал окутало золотистое сияние, а когда это сияние дымом развеялось в воздухе, краска на стекле стала еще насыщеннее и ярче.

— Благодарю, Лунет.

В ответ птица чуть склонила голову.

Я взялась за следующий бокал. Всего их у меня было восемь. Каждый с трещинами и сколами — портить не жалко: все равно пошли бы на выброс, а так еще послужат.

Пока я рисовала елки да снежинки, окно кухни заслонил знакомый голубой глаз с вытянутым зрачком. Пригнув голову к земле, дракон заглядывал в дом — пытался рассмотреть, чем я занимаюсь. Потоптавшись под одним окном, ящер перешел к другому, видимо, решив, что там обзор лучше. Сначала за стеклом мелькнула снежная лапа, и тут же ее заменила белая любопытная морда.

Интересно тебе, крылатый? Спорим, смогу тебя удивить?

Разукрасив все восемь бокалов и высушив краску с помощью магии, я на каждой стеклянной ножке завязала тугим узлом яркую цветную ленточку, а затем аккуратно уложила результаты своего труда в корзину. Туда же побросала конфеты, завернутые в желтую и красную бумагу. Сверху укрыла все бусами из баранок.

— Ну пойдем, — сказала я птице, кутаясь в меховое манто.

— Куда пойдем?

— Украшать елку.

— Зачем?

— Праздник скоро.

— Какой еще праздник? — недоумевала моя помощница.

— Новый год.

— Разве это праздник? Ты хочешь нацепить все эти побрякушки на дерево? Что за глупость! — птица вылетела в открытую дверь.

Под моими сапожками заскрипел снег. Заметив, что я покинула дом, дракон повис у меня на хвосте, и наша разношерстная компания устремилась к елке, одиноко скучающей посреди двора.

— Это самодельные елочные игрушки, — сказала я, когда любознательный ящер сунул морду в мою корзину. Дракон чуть склонил рогатую голову набок, и я с удивлением обнаружила, что понимаю этот звериный язык жестов: таким образом снежный исполин выражал недоумение.

— Будем вешать на ветки. Эх, неудобно. Елка слишком заснежена.

Фыркнув, дракон ухватил дерево за верхушку и легонько потряс из стороны в сторону: сверху на меня обрушилась снежная лавина. Зеленые веточки избавились от белой шубки.

Довольный своей помощью ящер выгнул шею и… поиграл бровями. Он поиграл бровями! Ничего себе, какая богатая мимика у этого снеговика!

— Молодец, — похвалила я зубастого красавца, жадного до лести. — А теперь подними меня вон к тем веткам.

Лапа, размером с ковш бульдозера, опустилась к моим ногам. Я охотно взошла на борт и для надежности обняла один из когтистых пальцев. Дракон осторожно поднял меня на нужную высоту. Под его внимательным взглядом я привязала к еловой ветке один из раскрашенных бокалов.

— Ну как тебе?

Мой помощник издал отрывистый горловой звук. Его огромные ноздри раздулись, выпустив в воздух голубой дымок.

— Теперь давай туда меня, — я указала пальцем влево, и дракон беспрекословно подчинился моей команде.

Весь следующий час мы наряжали елку: я занималась бокалами и развешивала бусы из баранок, а Лунет привязывала к хвойным лапкам яркие конфеты. Это было весело и радостно. В груди теплело, внутри просыпалось ощущение детства и праздника.

Дракон одобрительно фыркал, рассматривая то, что получилось. Иногда сам подсказывал, куда пристроить очередное украшение: тыкал в нужное место когтистым пальцем.

— Как здорово! — щебетала Лунет, перелетая с ветки на ветку. Ей тоже нравилось наше занятие.

В какой-то момент рядом с этими необычными существами я почувствовала себя в кругу семьи. Для тех, кто не понаслышке знаком с одиночеством, это ощущение домашнего уюта бесценно.