Ревизор: возвращение в СССР 15 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 15

Ну а что стоматологу не быть довольными? Пациента привели по знакомству, одна из своих коллег, что обычно означает, что денег не будет. Своим все бесплатно помогают. А деньги все же дали.

Дверь приоткрылась и кто-то заглянул в кабинет. Это оказалась наша Инна.

– Вы ещё здесь? – на автомате спросила она. – Добрый день, Семён Валерьянович, – зашла она в кабинет, как к себе домой, подошла к Никифоровне и осмотрела её. – Лекарства выписывали, Семён Валерьянович?

– Да. Вот, – протянул я ей рецепт.

– Как вы себя чувствуете, душечка? – поинтересовался у Инны доктор. – Когда нас порадуете?

– Да, вот, похоже, уже скоро. Меня не отпускают домой, – взволнованно взглянула сестра на меня.

– Как? Почему? – вскочил я со стула, и Никифоровна поднялась в кресле.

– Всё, кладут уже до конца.

– Тебе же ещё две недели ходить, – возразил я.

– Куда тут ещё две недели ходить? – кивнув на Иннин живот, спросил доктор.

– Ну, ладно, врачам виднее, – согласился я.

– Это уж точно, молодой человек! – подтвердил стоматолог.

– Пойдёмте, – подал я руку Никифоровне и помог ей подняться, – Спасибо, доктор, ещё раз.

Он кивнул, улыбаясь, глядя на мое озабоченное лицо. Весело ему. А у меня сестра почти рожает.

Мы вышли из кабинета, а там, оказывается, нас ждала перепуганная Галия.

– Ну, что случилось? – обнял я её. – Ничего страшного не происходит. Всё же по плану. Да? – взглянул я на Инну, ожидая, что она подтвердит.

– Почти, – растерянно ответила сестра и подняла на меня такие же испуганные глаза, – кесарить будут.

г. Москва, институт им. Бурденко

Никифоровна что-то пробормотала неразборчиво всё так же с торчащим уголком марли во рту и сокрушённо покачала головой. Ну а свою жену я знаю. Она, конечно, стойкий оловянный солдатик, но тоже беременна. На себя ситуацию Инны примеряет. Испугалась так, словно сама под нож пойдет.

– Так. Все успокоились, – постарался я разрядить обстановку. – Инна, пойдём к тебе в оториноларингологию, – от волнения на одном дыхании произнёс я.

Все послушно пошли за мной.

– Кесарево это хорошо, – с нажимом на последнем слове сказал я, – меньше рисков при крупном ребёнке. Зря паникуешь. – повторил я, пытаясь осознать происходящее.

– Так шрам огромный останется… – с отчаянием выговорила Инна. – Не буду уже никогда красивой…

С таким видом сказала, что видно – чуть-чуть не хватает, чтобы в плач сорваться.

– Договоришься, чтобы не свирепствовали и резали аккуратней. И зашивали тоже. Своя ты тут, пойдут навстречу. Разве не так?

Инна, подумав, кивнула. Задумалась. Уже хорошо, уже подальше от срыва в истерику.

– Так, ну давай тогда по конкретным вопросам пройдемся. Позвонишь сейчас Петру, скажешь, что в больнице остаёшься и будешь готовиться к операции. Если тебе что-то срочно надо, напиши, я привезу. Так, что ещё? – пытался я собраться с мыслями, пока мы шли по коридорам. – Телефон вашей ординаторской у меня есть… Как фамилия Нины?

– Афиногенова, – ответила сестра, и я остановился и сразу записал, пока помню.

– Красивая фамилия, – заметил я. – Так, что ещё?

– Лекарства Никифоровне, – напомнила Инна. – Сейчас у нас возьмём.

Мы пришли к ним в отделение. Никифоровну с Галиёй посадили в холле на диванчик, а сами с Инной прошлись по кабинетам. Она взяла два бумажных блистера с таблетками. Занявшись привычной работой, сразу и успокоилась.

– Смотри, я тебе пишу, что и как принимать, – сказала она и подала мне первый блистер, на котором было написано: «1т 3р/д 5д».

– Одна таблетка три раза в день пять дней, – расшифровал я, – правильно?

– Правильно, – подтвердила сестра и протянула мне ещё один блистер с таблетками, аналогично подписанный.

– Ладно, разберёмся, – взял я таблетки. – А есть среди этого обезболивающее?

– Нет, это противовоспалительные.

– А обезболивающее ей какое попить?

– Анальгин. Главное, аспирин чтоб не пила. После операции нельзя кровь разжижать.

– Ну, это я понимаю. А анальгин есть?

– Есть, – Инна дала мне ещё один бумажный блистер.

– Отлично, – спрятал я в карман таблетки. – Спасибо тебе.

Она кивнула молча. Подошёл к ней и обнял.

– Всё будет хорошо. – успокаивал я её. – Кесарево, даже, лучше. Маме я позвоню в понедельник на работу. Не волнуйся, всё будет хорошо.

Инна кивнула, мы пошли в их ординаторскую. Повезло, Нина находилась там, по нашему виду сразу поняла, что что-то происходит и подскочила к Инне.

– Что случилось?

– Кесарить будут, – сказала сестра уже без первоначального надрыва в голосе.

– Фух, напугала, – ответила ей подруга. – Ну, и хорошо.

– Вот, и я говорю, что хорошо, – поддакнул я. – Девочки, отвезу бабушку домой. Нина, запиши, пожалуйста, мой домашний телефон, – продиктовал ей свой номер, – жену мою зовут Галия. Что-то надо прямо сегодня привезти?

– Зубную щётку и расчёску, – шмыгнула носом Инна.

– Ну, выше нос, мы сегодня же с Петром приедем, – пообещал я.

– Он, небось, в деревне меня уже ждёт, – опять шмыгнула она. – Поздно ему звонить. Вспомнила, что говорил, что приедет туда, как освободиться.

– Ну, значит, сам куплю сейчас тебе зубную щётку, пасту и расчёску, принесу сюда, – взглянул я Нину, – и поеду в деревню. Чтобы муж не волновался.

Подумал, что по-любому ехать надо. Бабуля тоже в нетерпении ждет результаты нашей поездки на лечение. Не тот возраст, чтобы долго можно было переживать без последствий для здоровья.

– Спасибо, – окончательно раскисла Инна, прижалась ко мне боком, чтоб живот не мешал, и разревелась.

Только этого не хватало. Обнял её и гладил по спине, пока она не успокоилась. Нина заверила меня, что всё будет хорошо. Поинтересовался, где тут на районе можно купить щётку и зубную пасту с расчёской и попросил их присмотреть за Галиёй и бабушкой, пока я по магазинам пробегусь.

– Напиши, пока, что из дома тебе завтра привезти, – велел я Инне. – Сегодня Петру сообщу, что ты в больнице осталась, завтра он в Москву вернётся и сразу к тебе.

Нина привела в ординаторскую Галию с Никифоровной, приложила ей лёд к щеке, Галие чаю предложила. Ну, хоть кто-то здесь в нормальном состоянии. Я успокоился и пошёл на выход, пытаясь запомнить дорогу в отделение оториноларингологии. Ох уж, эти больницы. Хоть стрелки на стенах мелом рисуй.

Но, на удивление, обратную дорогу я после похода по магазинам нашёл легко. Вручил сестре всё, что она просила, плюс колбаски варёной, зефира, баранок челночёк и тортик вафельный, всё, что смог сходу найти.

Галия с Никифоровной прощались с Инной, как будто на войну провожали. Нина нас выпроводила, заверив, что будет держать нас в курсе.

Ехали домой молча. Никифоровне после удаления зуба было не хорошо, хотя она не жаловалась.

– Хорошо, что пса сейчас с собой не стали брать, – заметил я. – Анна Никифоровна, мы съездим в деревню, предупредим всех и сразу вернёмся. Вам через три дня опять к врачу, оставайтесь у нас. Чтобы, если что не так, мы вас быстро в больницу опять доставили. Врачи хорошие, все поправят, но чем быстрее доберешься, тем лучше.

– Хорошо, – согласилась она, еле открывая рот.

Во дворе, уже когда вышли из машины, и я помогал идти Никифоровне, к нам подошёл возвращавшийся из магазина Андрей Егорович, старший Гончаров.

– Что у вас приключилось? – озабоченно спросил дед, увидев чуть живую Никифоровну.

– Нашей подруге зуб удалили, – объяснила Галия.

– Сейчас ляжет и поспит, – стараясь подбодрить её, сказал я. – А то сколько ночей не спала?

Никифоровна обессилено махнула рукой.

– Разве ж в таком состоянии уснёшь? – покачал головой старый, глядя нам в след.

Поднялись к себе, проводили Никифоровну в спальню, предложили умыться и ложиться. Галия начала хлопотать, меняя постель, хотел помочь ей с одеялом, но тут раздался стук в дверь.