Младший научный сотрудник 5 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 24

— Я полковника на себя беру, — быстро среагировал Ширвиндт.

— А аналитиков мы вдвоем будем инсценировать, — так же быстро добавил Миронов. — Родителям я это завтра передам.

— А с залом что? — продолжил вопросы я, — и с Райкиным?

— С залом все хорошо, есть предварительное согласие с Петровки, а Райкин отказался наотрез.

— Жалко… — сказал я, — тогда Ярмольника можно на замену взять, пусть жареного цыпленка покажет.

— Лучше Мишу Боярского, — предложил Миронов, — у него гастроли в Москве на днях начинаются, выберет наверно время для нас.

На Лену было страшно смотреть — и так две звезды рядом, а речь идет еще о нескольких, как о чем-то обыденно-домашнем.

— Боярский идеально подойдет, — сказал я, — и популярный, и не очень зазвездившийся, к тому же может и петь, и играть… надо и ему какую-нибудь роль подкинуть. Возьмешь на себя его приглашение? — спросил я у Миронова.

— Попробую, — ответил он, — тогда с меня оргвопросы, а с тебя текст выступления. Неслабый у нас концертик рисуется, — довольно сообщил он Александру.

Тот только кивнул головой, занятый изучением фигуры Леночки, ответил я:

— После него вас буквально на части рвать будут, чтоб повторили что-то такое… гастрольный тур по всему Союзу гарантирован. Да и в столице не один раз можно будет прокрутить. Это я еще про телевидение не вспоминал.

Лену я домой на такси отвез — деньги есть, почему бы и не. Жила она (трам-тарам) в Доме на набережной… ну да, который напротив Кремля и Храма Христа-Спасителя… то есть бассейна Москва. И в котором жила куча высокопоставленного народа, заживо репрессированного в 37 году, в числе их Блюхер, Тухачевский, Бухарин с Рыковым и товарищ Берия с товарищем Хрущевым. Лена всю дорогу молчала, переваривая увиденное и услышанное. Расстались возле парадного подъезда, и я даже поцеловал ее в щечку и записал номер домашнего телефона.

— Не слабый, по всей видимости, начальник твой папа, — заметил я, кивнув на серую громаду Дома на набережной.

— Начальник чего-то хозяйственного в управделами Минобороны, — рассеянно отвечала она, — спасибо тебе, Петя, за чудесный вечер.

— Обращайся, если что, — откозырял я ей, — завтра, кстати, увидимся в твоем военкомате.

Чудесное спасение

А эта филиппинка совсем даже и отправлять естественные надобности отошла, а чтобы переодеться — купальник она почему-то с собой взяла, а не одела на корабле. Но сделать это она, впрочем, не успела, точнее не до конца успела, только блузку сняла — пройдя с десяток метров по тропическому, лесу она взяла и провалилась в какую-то яму. С криком и страшным треском.

— Не совсем по твоему плану, — толкнул я в бок напарника, — но в принципе и так пойдет — наш выход на сцену.

И мы резво вскочили на ноги и поскакали спасать девушку… на пляже народ, как я успел заметить, среагировал, но очень вяло, все их реагирование свелось к разговорам между собой. А мы уже тут как тут, возле неизвестно откуда взявшейся ямы. Глубиной она была в добрых два метра, диаметром в полтора, на дне, слава богу, никаких кольев не предусмотрено, а то бы нам некого спасать было. Эта подруга лежала на дне, и я мгновенно заметил некоторую неестественность положения одной ее ноги, подвернула или совсем сломала. Но в сознании она была.

— Давай так, — предложил Цой, — ты меня за ноги держишь, я протягиваю ей руку, и тут ты вытаскиваешь нас обоих.

— А почему не ты меня за ноги держишь? — попробовал подискутировать я.

— А я легче тебя килограмм на 10, — разбил он мои доводы, и мы проделали предложенную им процедуру.

Филиппинка молча протянула обе руки Цою, тот уцепился за них, я за его ноги — так мы эту репку из земли и выдернули. Полежали немного на траве, тяжело дыша, после чего она заговорила… на испанском, как и следовало ожидать.

— Грациас, чикос, — сказала она, — киен ерес?

— Ты испанский знаешь? — спросил у меня Цой.

— С десяток слов, если только, — ответил я, — грациас это вроде бы спасибо, а чикос — парни. Остальное, что она сказала, по смыслу вроде вопрос, кто мы такие…

— Давай отнесем ее к остальным пассажирам поближе, — логично предположил он, — среди них наверно найдутся носители английского.

— Давай, — вздохнул я, аккуратно прихватил подругу одной рукой за шею, а второй за колени и мы вышли на пляж.

— Откуда здесь такая яма могла взяться? — вслух начал размышлять Цой, — явно на крупную дичь кто-то приготовил — а у нас ведь ничего крупнее землероек не водится…

— Потом в этом разберемся, — поморщился я, хромая по песку — девица довольно тяжелой оказалась, а песок рыхлым.

Тут уже нас все заметили, а в первую очередь обеспечивающий и охраняющий персонал в лице четырех крепких матросиков. Я опустил девицу на чье-то покрывало, а нам с Цоем тут же прилетела куча вопросов на испанском. На что мы синхронно пожимали плечами. Наконец, нашелся один пассажир с более-менее нормальным английским, он и послужил переводчиком.

— Что с ней? — это был первый переведенный вопрос от одного матроса, похоже, что старшего среди них.

— Упала в яму и подвернула ногу, — ответил я, — или сломала, разбираться надо.

— А вы кто такие? — немедленно последовало далее.

— Долго рассказывать, — отвечал я, переглянувшись с Цоем, — давайте сначала с ней вопросы решим, — и я указал на пострадавшую.

— У нас доктор остался на корабле, — пояснил второй матрос, разглядывая ногу девушки.

— Тогда я попробую, если позволите, — вылез я со своей инициативой.

— Ты врач? — спросили у меня.

— Учусь на врача, — соврал я, — третий курс медицинского колледжа.

— Ну тогда занимайся, — главный матрос посмотрел на меня с большим сомнением, но к телу девушки допустил.

Ну а я чего, опустился на колени рядом с ней и включил свой внутренний рентген… попытался включить — после известного события у меня это получалось редко и плохо. Но тут неожиданно все пошло, как по маслу. Перелома там никакого я не нашел, был самый, что ни на есть, обычный вывих… сустав из своей сумки выскочил, так что надо было просто поставить его на место.

— Сейчас она заорет, — предупредил я матроса, — не пугайтесь. А потом все должно наладиться…

Матрос что-то сказал на испанском остальной публике, та начала громко обсуждать текущую ситуацию, а у девушки тем временем из глаз покатились крупные слезы. Ну еще бы, сам пару раз такие вывихи получал, боль там серьезная. Чтобы не тянуть время, я просто взял и рванул ее лодыжку в нужную сторону, девушка, естественно, заорала благим матом, но тут же и замолчала.

— Все закончилось, — сообщил я ей и матросу одновременно, — можно вставать на ноги.

И она взяла и встала… пару шагов даже сделала, слегка прихрамывая. Пассажиры разразились бурными аплодисментами, я раскланялся с публикой. Но после этого меня сразу взял за пуговицу старший и отвел в сторону, прихватив переводчика.

— Рассказывай, парень, — потребовал он, — кто ты такой и что тут делаешь.

Цоя он почему-то не привлек к допросу, определив, наверно, во мне главного нашей компании. Я пожал плечами и начал выдавать только что придуманную легенду.

— Понимаешь, чико, — так начал я, — мы вообще-то участники международной экспедиции. Тур Хейердал у нас старший, слышал про такого?

Матрос утвердительно кивнул, тогда я продолжил.

— Я из России, он из Кореи, а еще у нас там был канадец, француз и араб из Кувейта. Отплыли мы из Акапулько, месяц назад примерно, на самодельном плавательном средстве — наш босс хотел проверить очередную свою теорию, что-то там про заселение Гавайев из Америки.

Матрос вторично кивнул головой — ну еще бы, Тур Хейердал в 70–80 годы был популярен примерно так же, как Илон Маск в нулевые. Все про него слышали, но ничего конкретного о нем и его делах сказать обычно не могли. Разве что слово «Кон-Тики» вспоминали.