Младший научный сотрудник 5 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 8

Справился у первой встречной медсестры, где тут общая хирургия, и отправился по указанному направлению. Больница хоть и областная была, но порядки тут ничем не отличались от нашей районной сороковой — никому ни до кого дела не было. Даже и халат не заставили надеть и на ноги никаких бахил не предусматривалось даже в отдаленной перспективе. Тщательно вытер ноги, снял куртку и засунул ее в предусмотрительно взятый с собой пакет, а потом поднялся на второй этаж… так, номера палаты у меня нет, спросим что ли у дежурной.

Дежурная подняла усталые глаза от гроссбуха и на вопрос, где тут раненый афганец лежит, просто ткнула пальцем куда-то влево. Через пару дверей услышал знакомый голос, Нина там беседовала с каким-то врачом…

Я засунул голову в щель между дверью и косяком и обнаружил в оной палате Нину, тихо беседующую с местным врачом. Афганец, видимо, на левой койке лежал, подключенный к какому-то аппарату многочисленными проводами. А справа еще один больной в аналогичном положении находился. Не стал мешать разговору, а отошел к окошку, которое выходило на зеленые задворки больницы. Вдали виднелась великая русская река Волга, а чуть ближе частная застройка, гаражи и сараи, слепленные из говна и палок, ну вы и сами все знаете, наверно, что у нас строят, если не ограничивать это дело сверху. Диалог в палате стих примерно через пару минут, потом оттуда вышел врач, скользнувший по мне невнимательным взглядом. Сказать он ничего не сказал, а просто скрылся из виду быстрым шагом. Тогда уж я и зашел внутрь, не забыв тяжело вздохнуть.

— Ой, Петя, что это ты тут делаешь? — это все, что сумела сказать Нина, увидев меня.

Запашок тут конечно стоял тяжелый, оба больных лежали себе по стенкам и не шевелились.

— Тебя ищу, — ответил я, — с ног сбился.

— Это вот Николай, мой однокурсник, — сказала, подумав, она, — получил тяжелое ранение в Афганистане, сейчас в коме лежит.

— Могла бы и рассказать про однокурсника, — заметил я, — а то сорвалась без объяснений…

— Извини, из головы совсем вылетело, — растерянно начала оправдываться она, — пойдем в коридоре что ли поговорим.

— Пойдем, — легко согласился я, и мы вышли к тому самому окну, выходящему на гаражи, там я и задал основной вопрос, — у вас что-то было, когда вы на одном курсе учились?

— Было, — с глубоким вздохом ответила Нина, — много чего было.

— И как же так вышло, что оно все закончилось?

— Долго рассказывать, — хмуро сказала она, — но сейчас я просто не могу оставить его одного помирать в этой больнице.

— По данным статистики, — сообщил я ей, — из комы выходит процентов 10–15 народа. Остальные на тот свет отправляются.

— Значит, шанс еще есть…

— То есть на этом мы с тобой расстаемся, ты хочешь сказать? — я слез с подоконника и внимательно посмотрел ей в глаза, — и свадьба отменяется?

— То есть да, — сжав губы, упрямо ответила она. — Так получилось, не сердись.

— Ну окей, тогда я пошел, — и сделал попытку удалиться, но она поймала меня за рукав.

— Стой… у тебя же способности эти… экстрасенсорные, — напомнила она.

— Ну и? — справился я.

— Ты же можешь его вылечить — с другими-то справлялся?

— И зачем мне это надо? — с горечью вопросил я.

— Потому что я тебя прошу… ради всего того, что между нами было.

Я трезво оценил ситуацию, вспомнив все, что между нами было, и… махнул рукой. Ну да, знаю, вы сейчас скажете, что я идиот, которым манипулируют, а я с вами соглашусь. Да, идиот, да, манипулируемый, но есть вещи и более высокого порядка, чем идиотизм.

— Рассказывай, что там с ним, — сказал я деревянным голосом, — только в подробностях.

В институт я все же после визита в больницу заехал, захотелось посмотреть на товарища Бессмертнова в новой ипостаси. Он теперь сидел на шестом этаже в кабинете бывшего начальника Семен-Наумыча, а в предбаннике у него сидела… трам-парам-там-там… дура-матответственная Валюха. Ну и подругу он себе подобрал, внутренне усмехнулся, лучше никого не нашел что ли?

— Ой, Петя, — расцвела она в улыбке, — совсем ты, говорят, большим начальником в Москве стал.

— Ну не так, чтобы совсем, — отговорился я, — но приподнялся чуток, это да. Сергеич-то у себя?

— У себя — заходи, не стесняйся, — сделала она приглашающий жест в сторону дубовой двери, отделанной узорчатыми филенками.

Я и зашел — Бессмертнов стучал по клавишам микро-ЭВМ ДВК-2, очевидно программу какую-то отлаживал.

— О, Петя! — обрадовался он, — а я про тебя вот только что вспоминал.

— Надеюсь, что хорошее вспоминали, — ответил я, присаживаясь на стул напротив.

— Исключительно, — отодвинул он клавиатуру в сторону, — чай-кофе будешь?

— А что, и кофе есть? — спросил я.

— А как же, — и он достал из тумбочки стола банку растворимого отечественного продукта производства Днепропетровского завода пищевых концентратов.

— Ого, — сказал я и зачем-то прибавил фактов, — дефицитный продукт, 6 рэ по госцене, а у спекулянтов все 10.

— Я по госцене купил, — ответил Сергеич, одновременно насыпая кофе в чашки, — сахара сколько?

— Один кусочек, — уточнил я. — Смешать, но не взбалтывать…

— Джеймса Бонда смотрел? — хитро прищурился он.

— Было дело, в Москве чего только не увидишь…

После дегустации напитка, оказавшегося вполне съедобным, Бессмертнов продолжил:

— Супруга совсем выздоровела — вчера на рентгене была, там ничего не осталось, ну там, где раньше было…

— Очень рад за нее, — вежливо ответил я.

— Я теперь твой должник до гроба, — продолжил он.

— Да ладно, Сергеич, — осадил его я, — до гроба не надо. Просто одну мою просьбу выполните, будем в полном расчете.

— Говори, — предложил он.

— Пока не готов, — отставил я чашку в сторону. — Вот если из Москвы меня попрут, и я сюда вернусь, тогда и озвучу.

— А что, есть такие предпосылки?

— Все под богом ходим, — хмуро ответил я, — так что зарекаться ни от чего не надо. Расскажите лучше про свою октябрьскую революцию, мне это очень интересно.

— Раз интересно, слушай, — и Бессмертнов коротко, но доходчиво изложил изменения в жизни 410 отдела.

Пожар в джунглях, 83 год, Гавайи

Мы с Цоем шли очень быстрым шагом добрых двадцать минут, собачий лай при этом позади то стихал, то разгорался с новой силой. Вдруг мой напарник встал, как вкопанный и заявил следующее:

— Приплыли… дальше тут два хайвея, тот, что прямо, из центра в Каполею идет, второй, что слева, ответвляется от него на Еву-бич, ни один из них мы не перейдем, чтобы незаметно было.

— А справа у нас что остается? — махнул я туда рукой.

— Справа Уэйпау — ты же там недавно виски покупал, — пояснил он, — это тоже не вариант.

— И что делать будем? — заволновался я. — Я больше подопытным кроликом работать не хочу.

— Я тоже, — хмуро бросил он, — надо подумать…

— Думай скорее, — предложил ему я, — ты же местный, тебе и карты в руки. Если б дело в нашем Нижнереченске происходило, я бы быстро разобрался в ситуации…

Цой сел на ствол поваленного дерева и изобразил мыслительную активность, а я тем временем сделал небольшой полукруг вокруг него и тоже напряг свои мозги.

— Ну как? — спросил я у Цоя через минутку, — какие-то здоровые идеи появились?

— Ничего, — потряс он головой, — совсем ничего.

— Зато я, кажется, что-то придумал, — огласил я результат своего личного мозгового штурма. — Вон там на берегу что такое?

— Лодочная станция и яхт-клуб, — ответил тот.

— На воде же наших следов не останется, так? — продолжил я, — возьмем в аренду лодку или сразу уже яхту и свалим на другой берег этой бухты, не?

— Там все охраняется, — заметил Цой.

— Нет такой охраны, которая постоянно бдит на посту, — ответно заметил ему я, — отдыхать-то они должны, вот во время этого отдыха нам и надо сделать свои дела.