Адвокат вольного города (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 33

— Насилие, чтобы не было насилия? — насмешливо спросил Шаман. — Просто поговорить?

— Ну, может помочь их черепам пару раз со стеной встретится. Для внушительности аргументов.

— Давайте бумажку. Вернусь, обменяю её на расписку, постараюсь за вечер уложиться, дел много.

И он ушёл, не прощаясь, а я вернулся к разделу объявлений коммерческого вестника. Мне понадобилось больше часа, чтобы понять, что «вручную» я нужное мне имущество не найду. Ну, хотя бы я нашёл, где искать. Точнее сказать, у кого.

На улице накрапывал дождик, в антикитайских обысках перерыв, можно и прогуляться.

В офисе банкротного управляющего было заперто, в соседнем кабинете недовольная толстая тётка пробурчала «Павел в торговом суде и нечего тут ходить, потом печенье и сахар пропадают».

Печенеги у неё пропадают. На бока свои внимательно посмотри, может они там укрылись?

На пробу пешком отправился в торговый суд и, хотя никогда не видел этого самого Павла, меня это не смутило.

— Приветствую! — вежливо поздоровался с приставом на входе в суд. — Не подскажете, в каком зале дело у управляющего Орлова?

Пристав не был обязан отвечать, но тот факт, что я здоровался и прощался с каждым из них и при каждом посещении суда, также как и при встречах в городе, понемногу создавал некое подобие симпатии. У меня была плохая память на имена, поэтому я всех записывал, зато отличная — на лица. Я старался запомнить всех приставов, дворецких, помощников судей, тёток из канцелярий, следователей и уж, тем более, судей. И, когда какой-нибудь пристав гулял по улице с дамой, а с ним за руку и уважительно здоровался целый адвокат в шикарном и стильном английском костюме, он сразу же приосанивался, а в глазах мелькало собственное достоинство и узнавание. На девушек, не важно жёны они или подруги, это тоже производило положительное впечатление.

— Секунду… Третий зал, проходите.

— Спасибо и хорошего Вам дня.

Вежливость — очень простая и совершенно недорогая штука, а может окупится сторицей в неожиданный момент.

Прошёл, нашёл зал, заглянул в призывно открытую дверь. Судья восседал за своим столом и ковырялся в бумагах.

— Аааа… Филинов. По делу или опять, знакомитесь с правосудием?

— Знакомлюсь, ну и с коллегой хотел переговорить. Потом, после слушанья.

— Хорошо. Так, Павел Вячеславович, будем Вашего оппонента ждать по оспариванию сделки? Я всё равно отложусь, налоговое ведомство документы по запросу до сих пор не прислало.

— Опаздывают, не являются. Эх, вот такое вот отношение, Максим Сергеевич. Как скажете, хотите проведём, хотите сразу отложим?

— Сразу. Встаньте, соблюдем формальность.

Такие разговоры «за пределами» формальной части судопроизводства распространённое явление, хотя «простой народ» об этом не знает. Тот факт, что судья говорил открыто при мне, показывало, что я «свой», то есть допущен в профессиональную среду, как равный, и этот факт не укрылся от управляющего.

Мы встали, судья перевернул том судебного дела на «обложку», скороговоркой назвал какое дело слушается и себя, то есть, кто рассматривает, что явился, кто не явился, в конце резюмировал:

— Суд, совещаясь на месте, определил — для представления документов по делу и в связи с неявкой Сковородкина, слушанье дела отложить на более поздний срок. Распишитесь в протоколе.

Павел, взрослый мужчина с чёрными как смоль вьющимися волосами, короткой плотной бородой и чёрными же грустными глазами, поздоровался со мной за руку и познакомился только когда мы вышли из здания суда.

— Чем обязан?

— Павел Вячеславович, Вы ведёте личные банкротства очень многих граждан Кустового, простых людей, купцов, даже чиновников.

— Такой у меня хлеб. Будете мои действия обжаловать?

— Зачем?

— Ну, семь из восьми адвокатов при встрече со мной грозят мне судом от имени моих подопечных или наоборот, их обманутых знакомых, которым те ввиду банкротства не платят по долгам. А в суд я и так хожу каждый день, так что валяйте, подавайте, такая у нас с Вами работа.

— Не буду. Я как раз восьмой адвокат. Хочу купить продаваемое в банкротстве имущество, самого что ни на есть паскудного качества.

— Какое именно?

— Зайдём в трактир, покушаем? А Вы мне как раз подскажете, какое имущество я собираюсь купить.

Очередной обыск в китайском квартале был закончен, я попросил Игоря подождать и зашёл в китайскую типографию, где мне, с третьей попытки были изготовлены визитки — пробная партия в пятьдесят штук.

— Да, теперь без опечатки. Спасибо за терпение и здоровья вашей матушке, — я заказал ещё сто штук, расплатился и вышел на улицу.

Рядом с Игорем уже стоял, улыбаясь как свидетель на свадьбе, мой новый помощник Чен.

— Куда едем, барин? — саркастически спросил извозчик.

— Какой я тебе барин? Сто раз же говорил. Погнали на Макарьевскую Изнанку, надо кое-что посмотреть. Чен, ты разбираешься в добыче макров?

Чен посмотрел на меня с таким выражением, с которым он обычно говорил «не понимать по-русски» и, возможно это и собрался брякнуть, но под моим тяжёлым взглядом передумал и ответил, что, дескать, мастер Гао сейчас обрабатывает макры, но когда-то трудился и на выработке.

— Можешь его попросить с нами прокатиться? — раз уж мне уже придали «в нагрузку» члена триад, то его надо использовать.

Макарьевская Изнанка называлась так потому что ворота на Изнанку принадлежали и их непосредственно «охранял» старый как мамонт, вредный, принципиальный, но сравнительно честный дед Макар, который брал по пять копеек за проход, не делал скидок для богатых, полицейских и чиновников, зато пускал (по такому же твёрдому тарифу) китайцев, казахов, афганцев, таджиков, степняков, вятичей, нагайцев, цыган и, наверное, пустил бы и чёрта с рогами — за пять копеек за каждый чертячий пятачок.

Нас, само собой, он тоже пустил. Ажиотажа вокруг его портала не было. Во-первых, эксперты говорили, что портал «истаивал», то есть через год-два он окончательно затухнет и закроется, придётся либо пробивать его заново, либо вообще забыть. Во-вторых, всё что можно было внутри купить, забрать, добыть, срубить, убить — уже там произошло. То есть, эта Изнанка было истоптана и потеряла ценность (в отличие от портала Пасюкова, сравнительно свежего и притягательного своей обильной охотой).

Дед Макар в диалоги о судьбе своего портала не вступал, давая один и тот же ёмкий ответ — «пять копеек и иди на хер», что могло означать как разрешение на проход, так и уклонение от дискуссии.

По закону, если на Изнанке было моё имущество, собственность — владелец портала обязан был меня пропустить, причем бесплатно. Дед Макар это правило игнорировал, а те, у кого была «недвижимость» по ту сторону портала считали, что проще заплатить пять копеек старому козлу, чем что-то доказывать про законы. Такова была местная традиция.

Мы прошли, следуя полученным от Павла описанием, мимо двух холмов, по натоптанной дороге, потом налево сквозь голую вырубку, где торчали только пни местных изнаночных деревьев, пока, наконец, не оказались на территории, помеченной выгоревшей от времени табличкой «Трехгорный прииск».

Табличка была заметно простреляна в нескольких местах из ружей какими-то неизвестными хулиганами.

Ну, горы в названии — это громко сказано, скорее заострённые холмы. Вырубленные деревья, пустоши и ни одного монстра на десятки километров (все перебиты браконьерами).

Основных зданий два, вернее было два, потому что складское — сгорело, пока шло банкротство, а второе, барачно-бытовое, было основательно разворовано и покосилось, как притопленная старая шхуна.

Пока старый китаец переругивался с Ченом, а Игорь с тоской в глазах смотрел на не только ветхий, но и «от рождения» криво-косо собранный забор не выше метра высотой, я пребывал в отличном настроении, потому что место добычи макров было именно в таком говённом состоянии, как и описал Павел.