Адвокат вольного города (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 39

Я спал. Понял это потому, что на меня со своей излюбленной ветки смотрела громадная птица филин. Разглядывал внимательно, изучающе.

— Скажи, Предок-покровитель, а прежний Аркадий, — проследил что он меня действительно слышит и даже не перебивает, хотя под его внимательным взглядом я всё равно сбился.

— Нет, давай построю свою мысль с начала. Вот он был бесталанный, нахлебник рода, плохо учился, ноль в магии, бесперспективный, сослан в хлебеня, играл в карты, проиграл выданные ему целевые средства, ещё и задолжал… Короче, он часом не попытался покончить жизнь самоубийством?

Филин пристукнул клювом, словно в задумчивости, потом ответил.

— Прыгнул ли он под машину сам, желая немедленно умереть? Да, так и было. Это что-то меняет? Пытался ли он такой фокус провернуть ранее? Тоже да. И что? Ты чем-то недоволен, приёмный подопечный? Желаешь вернуться в свою пустоту?

— Нет, ты знаешь, если подумать, то меня вполне всё устраивает. Я просто пытался понять, что в моей новой жизни моё и что не моё.

— Брось эти свои жевания соплей, юноша.

— Мне пятьдесят пять.

— А ты в курсе, сколько мне? — птица скептически прищурила свои округлые глаза.

— Если подумать, то да, в твоей системе координат я действительно сопляк. Но всё же… Я кто-то особенный, у меня есть миссия?

— Хрениссия, эмиссия, сессия. Боюсь тебя расстраивать, но — моих подопечных не очень-то много. И все как на подбор выбрали путь крепкого и надёжного положения в обычном мире. Судьи, нотариусы, делопроизводителя, теоретики, доктора наук. Ни одного странника или охотника. Твой предшественник и так был хуже некуда, а без него картина становилась печальной. Ты не какой-то особенный, а просто на него похож, нравится тебе это или нет. И дело тут вовсе не в профессии.

Считаешь себя лучше его? На здоровье. Пусть это тебя мотивирует. Человека характеризуют поступки, пойди и сделай свои поступки.

А особая миссия? Не прыгнешь под машину, уже молодец, вот твоя миссия. С другой стороны, если на тебя не возложена особая цель, это уже своего рода свобода. Делай что хочешь, главное не позорь мои старые перья. Занятия не бросай, скоро второй уровень, за здоровьем следи. И вот ещё что, тот баклановский крысёныш, он ничего не забыл, ни не простил. Нож ему нужен и месть горит в его сердце.

— А на кой хрен ему сдался нож?

— Вот там на голове у тебя волосы, пощупай!

Я послушно потрогал свой прическу. Надо бы снова подстричься и побриться.

У входа в мой офис беспокойно перетаптывался солидный дядечка из разряда мужичин, что с возрастом прибавляет в весе.

Впустил его, с любопытством наблюдая за тем, как он беспокойно пыхтит при каждом движении, одновременно по привычке анализируя что за клиент мне сегодня попался?

— Попался, — словно угадав мои мысли, вскрикнул дядечка и взмахнул рукой так что я вздрогнул от неожиданности. — Как глупый гусёнок на зуб лисице попался.

Я невозмутимо сел напротив, терпеливо ожидая, когда он придёт к чему-то более осмысленному.

— Простите. Павел Андреевич меня зовут. Я закупил партию макров с рук на вашем центральном рынке! — он поднял палец повыше, а я обратил внимание на слово «вашем». Выходит, дядька не местный.

— Большая партия, целый чемодан, всё рассортировано, почти на тридцать тысяч вышло. И что же получается, любезный? Они пришли прямо в мой номер и всё забрали. Почему так произошло, я вас спрашиваю?

Поскольку он сделал паузу, ожидая ответа, настала моя очередь говорить, так, словно я был способен ответить за неких «они».

— Начнем с начала. Откуда вы, Павел Андреевич? — на секунду почувствовал себя последователем Зигмунда Фрейда, проводящим сеанс психоанализа.

— Известно откуда, из Урюпинска! Я, молодой человек, приказчик Урюпинской ткацкой мануфактуры и специально прибыл для закупки макров. И что же получилось, я вас спрашиваю?

Забавно, в этом мире тоже есть свой Урюпинск.

— И что же у вас получилось…?

— Ну, я прибыл и разместился в гостинице «Вираж» Шахова. Знаете такую?

— Нет, но уверен, что вы меня просветите.

— А вот и не буду. Плевать на гостиницу. И на рынок плевать. Я купил с рук у четырех разных поставщиков нужные мне макры и даже оформил рукописные квитанции. И вот, после сытного обеда… Я, знаете ли, кушал рябчиков.

— А ананасы были? — вряд ли он слышал про Маяковского из моего мира, так что сарказм не уловит.

— Нет, не люблю эту экзотику, да и дорого. И вот они… — он задумался.

— Рябчики?

— Что? Нет, конечно. Полицейские. Ворвались в номер, схватили меня как каторжника, заломали руки за спину, тыкали пистолем в ребра, наорали прямо в лицо, изъяли макры, сказали, что это контрабанда, заставили подписать протокол. А их следователь…

— Фамилию запомнили?

— Чью?

— Следователя.

— Записал. Крыжовников. А что?

— Дальше.

— Они мне это, как его… инкриминируют торговлю контрабандой в особо крупном размере и грозят восьмью годами каторги. И просят взятку в размере пятидесяти тысяч кровно заработанных.

— Круто взнуздано. А макры были контрабандными?

— Почём я знаю? Говорю же, купил с рук у честных торговцев.

— Мда, в этом месте вы крепко наступили на пробел республиканского законодательства. Никто не может знать контрабанда что-то или нет, а полиция после разгрома фискальной службы разгулялась не на шутку и из-за этой неопределённости имеет законное право это предполагать.

— Ну так пойдите и устраните этот пробел. Закрасьте его!

— Легко сказать.

— Я вас нанимаю. Сколько будет стоить чтобы вы приняли закон о том, что у честного купца не смели отымать честно купленное? И чтобы меня спасти от каторги?

— Законы местный парламент принимает, но я могу наняться на то, чтобы оказать вам такие услуги. Денег на такую взятку у вас «с собой», надо думать, нет?

— Нет.

— А сколько есть?

— Зачем вам? Ну, двенадцать тысяч. А что?

— За десять тысяч я попаду к правителю Кустового и буду продвигать закон в устранение пробела. А ещё за четыреста рублей защищать ваше честное имя в уголовном процессе.

— А можно защищать и продвигать как-то подешевле?

— Вопросы серьёзные, — моё внутреннее чутью подсказывало что купчина крепко напуган, а железо надо ковать пока горячо. Осознав эту мысль, не моргнув глазом, соврал.

— Цена именно такая, по прайсу. Вы человек торговый, деловой, не простофиля. Рассказывайте, какие документы подписывали?

— Протокол допроса, протокол обыска.

— Два документа? А расписку о невыезде?

— Мне следователь велел сегодня к четырем часам явиться, причём лучше всего с деньгами, а иначе меня закуют в кандалы. Адрес мне дал, номер кабинета. Я ему твердил что денег таких нет, он не слушал.

— Это лирика. Ещё раз, вы подписывали расписку о невыезде?

— Нет, такого не было.

— А акт об изъятии?

— Никакого акта. Но они квитанции мои забрали.

— То есть вы не помните какие в точности и сколько макров отобрали?

— Конечно помню, я же квитанции делаю для отчетности в двух экземплярах.

— Отлично, вот вам ручка, бумага, переписывайте и заверяйте список. А я сделаю договор.

— Позвольте, любезный, а потолковать о цене?

— Я не коммерсант. Торг здесь неуместен! — некстати вспомнив Кису Воробьянинова, поставил жирную точку в финансовом вопросе и принялся под трагические вздохи купца заполнять бланк договора на юридические услуги, где иезуитски написал — совершать действия, направленные на принятие закона или подзаконного акта, исключающего презумпцию контрабанды или иного незаконного происхождения и как следствие предполагающее изъятие имущества, в частности, макров, в особенности у представителей всех трех купеческих гильдий.

Ключевое тут слово «направленные». Я направлюсь к Кротовскому, чего бы мне это не стоило и даже если он пошлёт меня лесом и полем, всё равно буду считаться надлежаще исполнившим свои…