Нелегал. Том 2 - Корнев Павел - Страница 10

– Именно! – подтвердил я и пояснил: – Сосед мой там учится.

– И что теперь с этой писулькой делать? Вадим понятно – он задницу свою прикрыл, да только у нас полномочий вмешиваться нет. По уму надо отказ в принятии к рассмотрению писать.

– Это неконструктивно! – покачал я головой. – Лучше мы Палинскому рекомендуем на этот момент внимание обратить. А то у них и посещаемость снижается, и успеваемость падает.

Касатон уставился на меня во все глаза.

– Мы. Рекомендуем. Палинскому. – Он произнёс эту фразу с выражением, делая длинные паузы между словами. – Петя, ты сегодня кровожаден как никогда! Профессор же этого Пуха… – Стройнович осёкся и задумчиво повторил: – Пуха, Пуха…

– Вспомнил, да? Это беглец на фронт, которому мы отсрочку наказания согласовали. Чуть ли не единственному, заметь! А он вон как себя проявил! Вот ещё немного покутит, и начнётся разбор полётов, будем иметь бледный вид.

– Отсрочку ему до конца первого семестра дали, так? – уточнил Касатон, задумчиво потирая переносицу. – По итогам сессии ему новое ходатайство подавать придётся, и Палинский после нашей писульки его точно не подпишет. А если даже и подпишет, у моего преемника будет железобетонное основание в новой отсрочке отказать, и второй семестр товарищ Пух проведёт в учебном центре ОНКОР.

– Как-то так, да.

– Не уверен, что это правильно, но чёрт с тобой, Петя! Готовь бумаги вчерашним числом, я подпишу.

– Спасибо, Касатон! Ты настоящий друг.

– Ничего-ничего! Сева тебе устроит весёлую жизнь. По струнке у него ходить будешь!

– Не сыпь мне соль на рану, а? – попросил я и взялся печатать.

Последние три месяца Александр Малыш проводил тренировки исключительно на полигоне, но никто из нас, несмотря на приход в Новинск минусовых температур, против этого не протестовал. Не могу сказать, будто ряд случившихся осенью… инцидентов был столь уж серьёзен, но замена большей части остекления спортивного зала, пусть даже и в складчину, удовольствие не из дешёвых – уж проще немного помёрзнуть, чем свои кровные от сердца отрывать. Иначе никак: от чистого рукопашного боя и противодействия неструктурированным воздействиям мы перешли к работе с полноценными конструкциями, а при их разрушении энергетические выбросы случались слишком часто, чтобы инструктор успевал гасить их все до одного.

Преимущественно приходилось ломать чужие защитные конструкции и удерживать от разрушения собственные, но никто не запрещал и решить поединок старым добрым мордобоем – по сути, мы вернулись к тому, чему нас учили на курсах в комендатуре, только на принципиально ином уровне.

На самоконтроль подопечных Малыш не полагался и привлёк двух помощников из аналитического дивизиона, только поэтому, наверное, обычно и обходилось без травм. Синяки и ушибы за таковые не считались. В промежутках между поединками мы тоже не филонили: подтягивались и отжимались, отрабатывали удары на боксёрских мешках, а броски на товарищах. Работали и в парах, и двое против одного, а того же Матвея Пахоту частенько пытались заломать и втроём-вчетвером. Ну а я помимо всего прочего разбирался с малой полусферой искажений.

Получалось не очень. Честно говоря, вне состояния резонанса – не получалось вовсе, ибо малой она лишь именовалась, а по факту была полноценной структурой, и если шаровую молнию и кинетический экран я освоил относительно быстро, то здесь у меня натуральным образом начинали заезжать шарики за ролики, до того много параметров приходилось одновременно удерживать в голове.

Только это не повод отказываться от тренировок. Дам слабину, и остальные сразу в отрыв уйдут. Это сейчас они конструкции осваивают, а ещё немного и полноценные структуры изучать начнут. Им-то проще, им-то гипнокодами нужную информацию в голову вложат. На блюдечке всё преподнесут.

Ну да – от такого рода ускорения учебного процесса никто после известных событий отказываться не стал, благо вскрылось всё в летние каникулы. Насколько я знал, в авральном режиме были проверены и при необходимости откорректированы все пакеты гипнокодов, а помимо этого включили в обязательный набор сразу несколько новых: какие-то чистили от мусорных кодов подсознание, какие-то делали оператора невосприимчивым к активирующим их сигналам. В кои-то веки в ректорате прислушались к доценту Пауку и решили не стричь всех под одну гребёнку. На радостях тот мне четвёрку на пересдаче поставил, кроме билета даже ничего толком не спрашивал больше.

Задействовав адаптивную технику, я потянул в себя сверхсилу и начал упорядочивать потенциал, делая его невосприимчивым к активному излучению Эпицентра. Накопил два десятка мегаджоулей, обратился к намертво зазубренным командам и, будто тяжеловес неподъёмную штангу, вытолкнул из себя энергию, но не просто так, а по каналам формируемой структуры.

Пространство исказилось, расправились силовые экраны, заколыхались энергетические жгуты, протянулись стянутые узлами каналы. Есть контакт!

Хлопнуло! Вспыхнуло! Земля вокруг покрылась оплавленной корочкой!

Зараза, и минуты не продержался! А ведь чувствовал, что в этот раз точно получится!

Кто-то зааплодировал, кто-то засвистел, ну это как водится – развлечься за чужой счёт у нас завсегда готовы. Ладно хоть ещё из-за дрянной погоды сегодня на полигоне не было студентов.

– Стабильность признак мастерства! – заржал Митя Жёлудь.

– Идите вы! – отмахнулся я, не принимая смешки близко к сердцу. В конце концов, в состоянии резонанса эту конструкцию контролирую с каждым разом всё лучше, а в Новинске меня ещё и активное излучение Эпицентра сбивает.

Вот-вот! Всё дело в излучении!

– Мы пойдём, – кивнул Максим Бондарь. – Но ты тоже давай с нами. Все идём в кабак!

– Чего это ещё?

Макс расплылся в самодовольной улыбке.

– Я назначение в Пограничный корпус получил!

Митя Жёлудь склонился к моему уху и тихонько шепнул:

– Не получил, а выплакал!

Он определённо знал о переводе заранее, а вот для остальных это известие стало столь же неожиданным, как и для меня.

– Ого! – присвистнул Илья Полушка. – И на какую границу отправят?

– Не знаю пока, – пожал плечами Бондарь. – В конце месяца в столицу на курсы повышения квалификации поеду, а там видно будет.

– Старшего вахмистра дадут? – уточнил Сергей Клевец.

– Дадут, – подтвердил Макс.

Карл вздохнул, и я пихнул его в бок.

– Ты-то чего вздыхаешь, товарищ без пяти минут кандидат-лейтенант?

– Да не в звании дело! У нас сейчас преддипломная практика начнётся, потом защита и сразу распределение. Маринка предлагает на кафедре остаться, а у меня учёба уже вот где сидит! – Он для наглядности указал себе на горло. – Я в армию хочу! В СЭЗ!

Все уже двинулись с полигона в спорткомплекс, так что я с ухмылкой спросил:

– А Маринку, значит, больше не хочешь? Ей-то ещё учиться и учиться.

– Ой, не трави ты мне душу! – разозлился здоровяк. – Уже всю голову сломал, как быть!

– Отслужи пару лет в корпусе, – предложил я.

– Пустая трата времени!

– В особом-то дивизионе?

– Ну… – протянул Карл. – Так-то нет. Но возьмут меня туда?

– Не боись, я за тебя словечко замолвлю.

– Очень смешно!

В спорткомплексе мы надолго не задержались, никто даже в душе не завис: не так уж и холодно сегодня на улице было, не успели толком замёрзнуть – всё же не на одном месте стояли, двигались постоянно.

Вопреки обыкновению Матвей Пахота сегодня решил составить нам компанию, Митя по такому случаю не удержался и залез ему под кожу:

– Неужто Варенька не заругает?

Громила снисходительно глянул в ответ и положил свою лапищу на плечо пареньку; того аж перекосило.

– Перевод товарища не грех отметить, не дурная пьянка, чай! – веско произнёс он, и Митя проявил благоразумие, оставил здоровяка в покое.

После тренировок мы изредка захаживали в кафе «Под пальмой» и раньше, но в столь пёстром составе прежде там не появлялись ни разу: Бондарь, Полушка и Клевец были в форме бойцов ОНКОР, китель Пахоты отмечали нашивки сержанта милиции, а пиджаки всех остальных – значки студентов РИИФС. И Мити Жёлудя в том числе. Его зачислили сразу на второй курс, благо за плечами у протеже Городца была не только спецподготовка, но и оконченное экстерном среднее специальное энергетическое училище.