Костяная сказка - Власова Ксения - Страница 2

– А что на это скажешь, пень ты мой яхонтовый? – промурлыкал Кощей и резко бросил на стол карту. На длинных пальцах сверкнули камни перстней. – Есть чем крыть-то?

В бархатном голосе Кощея хищником притаилось нетерпение. Друг Яги (а может, и ее любовник, поди разбери, что за отношения их связывают!) любому делу отдавался со всей страстью, как если бы и не умел иначе. Вот и сейчас играл так, словно целое царство на кону. Волосы цвета спелой пшеницы, на днях обрубленные по плечи, топорщились на макушке. Атласная рубашка (заморская, не наша) с мелкими жемчужными пуговичками была расстегнута до самой широкой груди. На ней покачивался деревянный оберег на тонкой цепочке. Кощей закатал рукава до локтей, обнажив покрытую золотистым загаром кожу. В прищуренных глазах цвета сочной листвы и колдовства полыхало задорное пламя.

– А ты меня не торопи, угодник бабский! – проскрипел Леший. На носу его длинного носа, точно бородавка, сидел крошечный желудь. – Чай не под березкой в ночи свиделись! Это токма в любовных утехах спешка нужна, а в картах думать надо…

Кощей фыркнул и с насмешкой сложил руки на груди. Карты при этом он предусмотрительно сжал в ладони так крепко, что как ни приглядывайся – не разобрать, что там за рубашкой притаилось.

Взгляд Лешего метнулся к чужим картам, а затем с разочарованием вернулся к своим. Длинный острый нос досадливо дернулся, и на пол полетела шапочка желудя.

– Доброе утро, – поздоровалась я, садясь за стол. Кощей, не поднимаясь с лавки, чуть подвинулся. – А где Яга?

– В подполе, собранные вчера травы разбирает. А может, ворожит, кто ее знает.

Я кивнула и потянулась к самовару, стоящему на краю стола. Кощей, ненадолго оторвавшись от игры, услужливо забрал мою чашку и вернул, наполненную горячим ароматным чаем. По трапезной пополз густой запах хвои. Это Леший вытащил из ушей старые шишки, потряс их и вставил обратно.

Я осторожно поднесла к губам исходящую паром кружку. Прежде чем сделать глоток, прикрыла глаза, вдыхая разноголосье трав и позволяя ему затуманить на миг голову, а затем пригубила крепкий чай. Его терпкая сладость, отдающая ромашкой, земляникой и душицей, прокатилась по горлу и чуть обожгла небо.

– Ну, надумал чего? – Кощей подался вперед, одарил Лешего широкой белозубой улыбкой и, понизив голос, доверительно добавил: – Не бойся, друг мой трухлявый, я должок не соболиными шкурами возьму.

Леший поморщился. На белом как береста лице проступило раздражение. Кустистые брови сошлись в одну линию. Он запустил узловатые пальцы в зеленую спутанную бороду и принялся задумчиво распутывать колтуны.

– А чем возьмешь, бес ясноглазый? Выгоды-то своей не упустишь…

Я потянулась к вязанке бубликов, но передумала и в итоге пододвинула к себе поближе тарелку с блинами и плошку с медом. Чуть поодаль высился смазанный маслицем каравай, а за ним – пироги с рыбой и ягодой, яблочная пастила и печатные пряники. Скатерть-самобранка всегда угощала щедро, чтобы самый взыскательный гость не смог уйти голодным.

– Меха да злато не интересуют, – деловито ответил Кощей и, отвернувшись от Лешего, беззаботно подмигнул мне. – Другое нынче в цене, да, свет очей моих?

Еще не так давно я бы залилась румянцем от смущения, но за время, проведенное бок о бок с Кощеем, попривыкла к его шалопайству и жажде очаровать каждого. Чуяла: за этим стояло нечто большее, чем пустое петушиное желание распустить хвост и покрасоваться перед всем двором.

Ветер хлопнул ставнями и вместе с костяной пылью и парой зеленой листочков принес с собой отголосок чужого крика. Я резко выпрямилась на лавке и, как собака, учуявшая зверя, вскинула голову.

– Слышите?

– Не-а, – раздраженно ответил Леший. – Не отвлекай, смутьянка.

Я было притихла, но тут с улицы донесся новый стон – протяжный, наполненный болью, точно коромысло водой, и заставил подняться из-за стола. Босые пятки прошлись по половику, прикрывавшему дощатый пол, и едва не запнулись о домотканые края. Свесившись по пояс из окна, я высунулась наружу и цепким взглядом обвела двор: высокий забор из костей, старый заброшенный колодец, на дне которого плескалась тьма, добротную низенькую баньку, чуть покосившийся курятник с мельтешащими возле него желтыми цыплятами и хохлатыми курицами – везде царила гладь да тишь, ничто не предвещало беды.

Почудилось?

– Ну что там?

Кощей с кошачьей мягкостью подкрался ко мне сзади. Его острый подбородок уперся в мое плечо. В этот миг костяная калитка с черепом вместо запора громыхнула и затряслась, как девица в ознобе.

– Прошу! – донеслось с той стороны забора. – Помогите!

Я оттолкнула Кощея и понеслась на улицу. Не чуя под собой ног, миновала коридор, сени и кубарем скатилась по невысоким ступеням крыльца. Только перевела дух, как приметила Кощея: тот попросту сиганул в окно, срезав тем самым путь. Я тихонько вздохнула: хорошая мысль, жаль, что она забрела не в мою головушку.

С колотящимся сердцем я первой подошла к калитке. Страха не было. Я знала, что в избушку так просто не попасть: если хозяева не захотят отворить дверь гостю, тот вовек не перешагнет порога. И все же пальцы, ухватившиеся за выбеленные кости, обглоданные то ли временем, то ли псами, подрагивали – не от испуга, нет. От предчувствия грядущего – темного, жаркого как огонь в ночи, сунутый прямо под нос.

За время, проведенное в избушке, я почти привыкла к морокам – к подбрасываемым, как щенятам, видениям, смысл которых зачастую ускользал от меня. На этот же раз разум заволокло белесым молочным туманом так резко, что я покачнулась, точно на мокрые бревна хлипкого моста шагнула. Пришедший образ оглушил, заставил слепо вглядеться в него: избушка, робко встающая на мощные куриные лапы. Я пораженно моргнула – и все исчезло, будто смытый водой рисунок на песке.

– Помогите… – вновь раздалось из-за высокого забора. – Пожалуйста…

Голос звучал тихо, как мяуканье слабого котенка. Мольба в нем мешалась с отчаянием. Не раздумывая больше, я рванула калитку на себя. На мое плечо запоздало легла рука Кощея.

– Охолонись, подумай. Может…

Я покачала головой. Жалость раздирала сердце вороньим клювом.

К моим ногам, словно мешок с землей, рухнула путница. Ее изрядно поношенная рубашка покрылась пылью, порванный подол сарафана оголял грязные босые ноги. Седые растрепанные волосы выбились из косы и торчали на макушке колтунами. Худобу – болезненную, недобрую – не могла скрыть даже просторная одежда.

Путница глухо застонала и с трудом перевернулась на спину, явив нам изрезанное глубокими морщинами лицо с сухими обветренными губами. Они слабо шевельнулись, и я опустилась на колени, чтобы склонить голову и услышать тихие, почти неразличимые, как шелест воды, слова:

– Помоги… Ведьма, помоги…

Путница распахнула глаза, и я вздрогнула. На меня смотрели ярко-синие, будто самоцветы, глаза молоденькой девчушки, а не пожившей на свету старухи.

За спиной скрипнули ступени крыльца. Я обернулась так резко, что тугая коса хлестнула по щеке, и я отбросила ее за спину, как змею. Пальцы соприкоснулись с волосами, и в прядях замелькали золотые искорки: огненный дар, до этого мирно посапывающий внутри свернувшейся ящеркой, поднимал голову, норовил вырваться наружу.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.