Невыносимая шестерка Тристы (ЛП) - Дуглас Пенелопа - Страница 14

Мгновение он ничего не говорит, и я боюсь поднять глаза.

— Самый трудный выбор на самом деле никогда и не был настоящим выбором, — наконец отвечает Мэйкон. — Такова жизнь.

Все равно отстой. Почему он не может просто признать, что это отстой? Он наверняка хочет быть где-то в другом месте. Он должен знать, каково это — мечтать об уходе. Он несчастлив. Почему же тогда притворяется, будто не понимает мое желание добиться чего-то большего?

— Ты не станешь платить по сорок тысяч в год, чтобы научиться играть, — заявляет он, отталкиваясь от плиты, и я слышу, как он выливает содержимое своей кружки в раковину. — Когда ты закончишь университет через четыре года, то будешь делать все, что, черт возьми, захочешь. Просто сначала получи ту степень, которую сможешь использовать.

И тут на стол передо мной падает сложенная пополам газета, открытая на четырнадцатой странице.

— Пришло время встать и помочь этой семье, — командует Мэйкон.

Я наклоняюсь над племянником и читаю заголовок:

«Курорт Блу-Рок открывает новые возможности».

Блу-Рок — это земля семинолов дальше на юг. Они строят курорт?

Я изучаю статью, пробегая глазами всего по нескольким абзацам, и узнаю достаточно, поэтому не дочитываю до конца. Всплывают такие фразы, как «принудительное отчуждение» и «создание рабочих мест», подтверждая то, чего все боялись три года назад, когда начались протесты и лоббирование. Однако, как и всегда, те, у кого больше всего денег, выигрывают долгую игру, а те, у кого их нет, проигрывают войну.

Мы не имеем никакого отношения к Блу-Рок, но если они смогут заполучить Блу-Рок, то смогут и претендовать на залив Саноа. Мы не резервация, а просто сообщество землевладельцев-предков, которым посчастливилось обосноваться у одного из немногих великолепных рифов на побережье Флориды.

В следующий раз они придут за нами, и это будет сущий пустяк по сравнению с Блу-Рок.

Я смотрю на статью.

— У них нет на это права.

— Если правительство уверено, что в их руках наша земля принесет больше доходов государству… — Мэйкон говорит мне то, что я уже знаю. — Если это означает создание рабочих мест, которые позволят переизбрать важных людей, то да, они могут. И, без сомнения, сделают.

***

Легкие брызги ударяются о мои плечи и ноги, я слизываю воду с губ, пока бегу по пустой дорожке. Обычно я ненавижу бегать под дождем. Наушники у меня не водонепроницаемые, а музыка — моя единственная мотивация оставаться в форме: она и еще тот факт, что большее количество тренировок значит, что я могу съесть больше гуакамоле, но сегодня меня это не волнует. Мне нужно подумать. Мне нужна тишина.

Упираясь пятками, я ускоряю темп, тело наполняется непривычной энергией.

У меня в запасе шесть месяцев. Шесть месяцев до моего отъезда в Дартмут и три месяца до того, как я навсегда покину Мэримаунт. Я в состоянии разобраться с этим. У Мэйкона нет плана Б, как сохранить нашу землю, потому что у него нет ежедневного доступа к застройщикам.

Зато у меня есть. Застройщик, Гаррет Эймс, и юридическая фирма, Джефферсон Коллинз, ответственные за курорт, выгоняют восемь, возможно, девять семей со своей земли в Блу-Рок.

Коллинз и Эймс.

Я каждый день нахожусь на расстоянии вытянутой руки от их дочери и сына прямо в этой школе. И меня тошнит от них: они никогда не платят за то, что берут.

И я устала от того, что их дети делают то же самое.

Сжимая медный ключ в кулаке, я мчусь по глинистой дорожке ржавого цвета, зеленое поле в центре блестит от дождя, а шестеренки в моей голове крутятся и крутятся.

Это ключ от Фокс Хилл.

Это ключ к частной вечеринке.

Это ключ к куче частных вечеринок, и я уверена, что не все их устраивает идиот — отпрыск Гаррета Эймса — подросток, у которого не хватает здравого смысла нарушать закон с людьми, у которых нет мотива причинять ему боль.

Думай, Лив. Думай. Как мне это использовать?

Острый ключ врезается мне в ладонь, но я лишь сильнее сжимаю его, представляя этих людей у себя в голове. Представляя, как они проигрывают, а мы выигрываем.

Воображая, как Клэй смотрит на меня, когда я ухожу от нее.

Дождь снова усиливается, и я чувствую, как капли стекают по моим ногам и внутрь белой майки, черный спортивный топ под ней просвечивает сквозь мокрую рубашку.

В субботу на стоянке Мэримаунта обычно стоит несколько машин. Ремонтные бригады приезжают, чтобы починить вещи, когда здесь нет учеников, учителя приходят, чтобы спокойно выполнить работу, а команды — когда им нужно дополнительное время для тренировки. Но сегодня это место заброшено, тяжелые тучи обещают еще более дерьмовую погоду.

Я понятия не имею, почему оказалась здесь. Я не горю желанием появляться в этом месте, когда это необходимо, не говоря уже о том, когда это не нужно.

Засовывая ключ обратно в карман, я достаю другой ключ, тот, что от старого мустанга Далласа, который этот придурок разрешил мне сегодня взять, и выхожу на прогулку, съезжая с трассы на парковку. Он должен просто отдать мне машину. Все равно она стоит на улице, почти каждый день увеличивая слой ржавчины, но у Далласа все еще складывается впечатление, что в конце концов у него появится достаточно денег, чтобы восстановить ее.

— Клэй, я отказываюсь так тренироваться! — кричит кто-то.

Поднимаю глаза и вижу на парковке Клэй, Крисджен и Эми. Я замираю. Отлично.

Я продолжаю идти к своей машине, замечая, что Эми держит плащ над головой и хмурится. Клэй вытаскивает вещи для лакросса с заднего сиденья своего голубого форда «бронко» 1972 года выпуска с откидным верхом, по-видимому, не обращая внимания на дождь, заливающий ее черные леггинсы и спортивный бюстгальтер.

Она не заслуживает этой машины.

— Давайте пойдем в зал, — ноет Крисджен. — Пожалуйста?

— Нет, я хочу испачкаться. — Клэй закрывает заднюю дверь и бросает стик на землю, капли дождя отскакивают от тротуара вокруг ее босых ног.

— Клэй, перестань, — отрезает Эми. — На улице холодно. И сегодня суббота. Я хочу пойти по магазинам. Я стащила мамину черную карту.

Я прохожу мимо них, не отводя взгляда, когда Клэй видит меня и смотрит мне в глаза.

Узел в животе затягивается, как и всегда, когда я ожидаю от нее какого-нибудь дерьма, но также замирает и мое сердце при одном только взгляде на нее.

Направляясь к своей машине, стоящей от них через пару мест, стягиваю рубашку через голову и отжимаю ее.

— Я люблю тебя, — продолжает Эми, — но я просто хочу свалить отсюда.

— Вернись, — требует Клэй.

— И не вытаскивай свою карточку капитана, — отвечает Эми, отворачиваясь от подруги, — увидимся вечером.

Она уходит, и я вижу, как Крисджен пожимает плечами и идет за ней.

— У нее есть мамина черная карта.

Как будто безграничные покупки — это слишком сильное искушение, чтобы устоять, и тот факт, что это попахивает мошенничеством, полностью ускользает от них.

— Ты не оставишь меня здесь одну, ты у меня в долгу, — кричит Клэй, — а быть обязанной мне — это больно.

— Встретимся у тебя дома в семь, — откликается Крисджен и запрыгивает в машину Эми.

Я слышу, как заводится двигатель и визжат шины, когда Эми выезжает с затопленной парковки. Вставляю ключ в замок на двери, медленно поворачивая его, когда глаза Клэй обжигают мою спину.

— Уходишь?

По моим рукам пробегают мурашки.

— Жаль, — добавляет она. — Тебе тоже нужна тренировка.

Просто садись в машину, говорю я себе. Такие, как она, ненавидят, что их игнорируют.

— Всегда есть трепло, которое в любом случае ничего не делает, — до меня доносятся шарканье и звук сигнализации: она заблокировала машину. — Я заработала два очка на прошлой игре. Не ты.

Я открываю дверь, почти улыбаясь от ее слов. Она заработала два очка только потому, что половина команды соперников слегла с ангиной и они играли с запасным вратарем.

А еще я бежала изо всех сил по полю и перехватила оба этих мяча, прежде чем передать их ей, чтобы она сумела забить. За четыре сезона Клэй ни разу не выигрывала без меня.