Ничего, кроме любви (СИ) - Хабарова Леока - Страница 4

— Марсаков Сергей Юрьевич. Убойный отдел. Вчера я беседовал с…

— Милой? — Хозяйка шлюх улыбнулась и грациозно опустилась на белый кожаный диван. — она мне рассказала. Мила — славная девушка, но она всего лишь администратор. А подобные темы лучше обсуждать с директором, не так ли?

— Тогда позвольте задать вам несколько вопросов, Тамара Ивановна. Вас ведь так зовут, а вовсе не мадам Эванжелина? — Голос Верочки прозвенел серебряным колокольчиком, и хозяйка «Сладкого вечера» смерила её недобрым взглядом. Холодным и колючим, как репей.

— Представьте мне вашу очаровательную спутницу, господин Марсаков, — сладко пропела Тамара Ивановна и закинула ногу на ногу. Её лакированные туфли блестели ярче, чем медали на парадном кителе Сергея.

«Лейтенант Дюймовочка…» — подумал Серый и отчеканил:

— Вера Павловна Павлова. Младший лейтенант.

— Вы очень милы и миниатюрны. — Фраза, видимо, задумывалась, как комплимент, однако Серый заметил, что Верочка пошла пятнами от злости. — Какие вопросы вы хотели задать?

В кабинет вплыла вчерашняя собеседница Серого: администратор Мила — высокая смуглянка с гривой волнистых иссиня-чёрных волос. На подносе она несла крохотные фарфоровые чашечки, источающие крышесносный аромат. Серый взял кофе и сделал глоток. Да… умеют сотрудницы эскорта жить с размахом. Не то что опера… Голодным взглядом он проводил аппетитный округлый зад администраторши и вернулся к беседе. Точнее — к допросу.

— Когда в последний раз вы видели Марию Лябину?

— Марусю, — поправила мадам Эванжелина. — В миру все мы звали её Марусей. А правильное имя так и не смогли подобрать. Вот и стала она у нас Тенью.

Серый кивнул. Проблемы выбора звучного прозвища для дорогой валютной путаны его интересовали мало.

— она отправилась к своему клиенту и не вернулась, — сухо промолвила Тамара Ивановна. — Это было в воскресенье. Двенадцатого.

Сергей отметил, что Верочка, нахмурив пшеничные брови, записывает всё в пузатый блокнот.

— Как долго Лябина работала у вас? — выпалила лейтенант Дюймовочка, прежде чем Серый успел задать следующий вопрос.

— Недолго. — Мадам вздохнула. — около двух месяцев, а жаль.

— Почему жаль?

— Маруся была талантливая девочка. С фантазией. Клиенты её любили — она хорошо продавалась.

Серый дёрнул плечом: от таких сожалений становилось не по себе. Он не считал себя снобом и ко всему относился с пониманием, но… услугами проституток не пользовался ни разу. Даже в Чечне, где от постоянной близости смерти рвало крышу, тестостерон бил в виски молотом, а любовь можно было купить, расплатившись патронами из рожка. Торговля живым товаром претила Сергею во всех проявлениях. Даже под видом элитных эскорт услуг.

Верочка выяснила про Лябину всё, что вчера не сумел вызнать сам Серый: где жила, с кем общалась, кого оставила в далёких Апатитах… Только о клиентах блистательная мадам Эванжелина говорить отказалась.

— У нас заведение высшего разряда, — высокомерно изрекла она, гордо вскинув голову. — Мы гарантируем нашим клиентам полную конфиденциальность. Полную, вы понимаете?

Верочка посмотрела на хозяйку волком, но Сергей перехватил взгляд Дюймовочки.

«Ничего, — сказал он одними глазами. — Заговорит ещё. Не торопись».

Генеральская дочка, похоже, всё поняла и едва заметно кивнула ему.

Умница.

— Как она выглядела, эта ваша Тень? — спросил Серый. — Можете описать её?

— Что за глупости? — Тамара Ивановна вскинула брови. — У меня в каталоге есть её фото.

Она нажала на селектор.

— Мила, зайди ко мне и прихвати пятый том.

Уже через семь минут Верочка держала в цепких лапках глянцевый снимок десять на пятнадцать. Держала и вздыхала, словно ослик Иа, получивший на День рождения лопнувший шарик.

— Что не так? — Серый опустился на скамейку рядом с Дюймовочкой и закурил. Далеко от «Сладкого вечера» они уходить не стали — расположились в ближайшем дворике. Надо было дождаться Хворова, который в компании с кинологом и поисковым псом Ханом прочёсывал окрестности: заброшенный недострой в паре кварталов отсюда казался идеальным местом для того, чтобы спрятать мёртвую проститутку.

— Всё, — тяжело вздохнула Верочка. — Всё не так.

Серый нахмурился.

— Смотри, Серёжа. — она протянула ему фото.

Со снимка смотрела обалденно красивая краля. Впрочем, других мадам Эванжелина в «Сладком вечере» и не держала. У девушки из каталога были блестящие волосы цвета осенней листвы. Густая чёлка падала на изумрудно-зелёные глаза, обрамлённые невероятно длинными ресницами. Полные чувственные губы манили — такие целовать бы и целовать…

И всё равно ей далеко до Лизы. очень далеко. Как до неба. И ей, и той грудастой администраторше…

— Ну? — Усилием воли Серый прогнал из мыслей образ бывшей супруги и принялся рассматривать фото в поисках подвоха, но так и не нашёл. — Баба как баба. Ничего такая. Сочная.

Верочка нахмурилась и стала похожа на тучку.

— Ну вы даёте, товарищ капитан! — всплеснула она руками. — Посмотри, Серёжа! Ну посмотри же! На голове — парик, в глазах — линзы! Даже веснушки и те, небось, нарисованные! Да ещё целая тонна косметики. одни губы чего стоят. Мы по этой фотографии её никогда не опознаем! Никогда!

Серый скрежетнул зубами, сильно подозревая, что генеральская дочка права на все сто.

Она

Он принёс ей вантуз около полуночи. Вантуз и шоколадку «Алёнка».

— Прости Кристин, яйца уже закрыты, — вздохнул Сергей и понурил голову. — Завтра тогда, хорошо?

Кристине хватило одного взгляда, чтобы сообразить — дома сосед ещё толком не был. Видать, только за вантузом и зашёл. А «Алёнку», наверное, купил в круглосуточном ларьке у остановки.

— С работы? — строго спросила она, разглядывая соседа сквозь линзы очков.

— С работы.

— Голодный?

— Нет, — сухо бросил Серый, чуть замешкался, и поспешно добавил: — Я ел.

Крис улыбнулась.

— Не умеете вы врать, Сергей Юрьевич. От слова совсем.

Сосед понурил широченные плечи. Усталость, похоже, валила его с ног.

— Отдай мой вантуз и заходи, — скомандовала она и посторонилась. — Разуйся только: я пол помыла.

Крис не особо любила сплетни, но мельком слышала, что Серый вроде как в разводе. Куда подевалась его супруга она не знала, да и не хотела знать. она жалела безалаберного молодого мента, как жалеют сердобольные дети бездомных щенят, и по возможности подкармливала. Кристина быстро сообразила, что отношения больно ударили по Сергею: он чурался женского общества так же, как она — мужского. Это их, безусловно, роднило.

— Тяжёлый день? — Крис поставила перед гостем тарелку. Вчерашний борщ, густой и красный, как знамя октябрьской революции, щедро сдобренный сметаной и чёрным перцем, произвёл на Серого ошеломляющее впечатление: бедолага едва не начал есть без ложки.

— Угу, — угрюмо буркнул он. — Запара на службе.

Слушать о чужих проблемах Крис не хотела: у неё самой образовалась запара на службе. Да ещё какая.

— Чай будешь? — спросила она, заранее зная ответ.

— Буду!

— А…

— Уду! — промычал Серый, проглатывая очередную ложку.

Кристина хмыкнула и организовала ему пару бутербродов с докторской колбасой.

«Ты должна научиться заказывать изысканные блюда и отличать тонкие вина от полусладкой столовой бурды», — сказал ей Горских, когда впервые привёл в один из самых дорогих ресторанов города. В тот вечер Макс кормил её омарами и устрицами, поил холодным французским шампанским, а потом жестоко трахал в кабинке мужского туалета. Кристина плакала, а Чёрный наслаждался. он кончил ей в рот, заставил проглотить сперму и велел сказать, что было очень вкусно…

— На ночь есть вредно, — заметила она, наливая кипяток в исполинскую чашку. Чашку эту, кстати, Серый подарил ей на Новый год. На пузатом керамическом боку цвета оливок красовалась глазастая сова в полосатом чёрно-красном шарфе и такой же шапочке. Вид у совы был слегка ошалелый.