Наследие из сейфа № 666 (СИ) - Белозерцева Таня - Страница 12

— Господи… — задушенно дернулся небритый кадык Спайка. — Это кто?..

— Лёва… — с трудом выдавило синее горло Джо. — Хороший лёва, кис-кис-кис…

Дыхание Вандара свалило маргиналов наповал, усыпляя их крепко и с гарантированной амнезией. Оглушенная няня, придя в себя, вызвала полицию. Прибывшие стражи порядка ничего не поняли, найдя в холле крепко спящих воришек, чьи портреты не один год висели в каждом полицейском участке. Странный то был арест: сначала их долго будили, толкали-тормошили, водой обливали, ногами пинали, наконец растолкали и поразились ещё раз — закоренелые бандиты, за плечами у которых был не один десяток ограбленных домов, сели, потерли глазки грязными кулаками и расплакались аки младенцы. С ревом и соплями. На расспросы лишь растерянно агукали и мычали, ничегошеньки не помня.

А тут и Дурсли приехали, попав в самый эпицентр событий, выслушали новости, поглазели на взломщиков, внезапно потерявших память, и дружно посмотрели вверх, сквозь стены, потолок и пол «видя» волшебную Книгу на столе мальчишек.

Потом, когда уехали полисмены, разошлись свидетели и случайные зеваки, ушла домой няня, Вернон и Петунья поднялись в спальню Дадли и Гарри. Посмотрев на Книгу, Вернон недоуменно пробасил:

— Ночью? Ты ж сказал, что зверюги оттуда только при солнечном свете выскакивают!

— Оказывается, они могут и ночью, — тихо ответил Гарри.

— Если их позвать на помощь… — ещё тише добавил Дадли.

— А кого вы позвали? — перешел на уважительный шепот Вернон.

— Черного льва, его зовут Баюн, — доверительно сообщил Гарри. И вздохнул мечтательно: — Когда-нибудь я позову его к себе навсегда. Он такой надежный!

Вернон и Петунья озабоченно переглянулись — конечно, от тварей было много проблем, вот визит Тура закончился катастрофой, они два месяца в гостинице жили, пока их дом ремонтировался, но они и предположить не могли, что однажды Зверь из Книги спасет их мальчиков. Причем не от кого-то там мистического, а от настоящих бандитов, опасность от которых грозила самая реальная.

Давно спали Гарри и Дадли, закутанные в одеялки, спали супруги Дурсль, светила в окна полная Луна, задумчиво лаская серебряным светом кожаную обложку, играя гранями рубинов, и дремали в Книге Звери, обретшие новую жизнь. Ведь их призывали не для разрушений и убийств, а просто составить добрую компанию двум маленьким мальчикам, которые искренне любили их, таких разных и удивительных. То, что Гарри призывал к себе золотоносных птиц, не считалось чем-то зазорным, на корысть это не было похоже, ведь Зверей отпустили обратно, а не привязали или посадили в клетку ради вечной наживы.

Лежала на столе волшебная Книга, потихоньку пропитываясь знаниями об окружающем современном мире, корректируя облики некоторых своих подопечных и привыкая к имени — Бестия.

А одной зимой случилось вот такое любопытное событие: собрались Дурсли на Рождество в Швейцарские Альпы на горнолыжный курорт впятером — Вернон, его сестра Мардж и Петунья с мальчиками. Сперва всё было радужно и чудесно, гостиница на высшем уровне, разнообразное меню, горы зашибительной красоты вокруг… Трассы зеленые и синие для новичков, безопасные подъемники и спуски, лыжи, сани, сноуборды… Красотища, одним словом!

И в один недобрый миг всё едва не рухнуло. В двух словах просто и страшно: сошла лавина. И в неё угодила группа Марджори Дурсль. Вернон включился в бригаду спасателей, безуспешно ища пропавшую сестру, Петунья сидела с остальными людьми в гостинице, прижимала к себе перепуганных мальчиков и слушала по радио поступающие сведения о том, как ведутся поиски и сколько выживших людей уже нашли. Вокруг стояли стоны и плач. Крики счастья от найденного мистера Берна, живого и почти невредимого, ну подумаешь, ногу сломал! Зато живой! Имени Мардж всё не было. Тихо завыл Дадли, в свои семь с половиной лет понимая, что чем дольше человек не находится, тем меньше шансов найти его живым. Это понимал и Гарри, и, крепко обнимая брата, с отчаянием подумал о Книге Зверей, оставленной дома, в Англии. Эх, Бестия, как бы ты пригодилась тут!

И вдруг… потяжелело у него под курточкой, а острый уголок больно ткнулся ему в живот. Плохо веря себе, Гарри нащупал предмет сквозь куртку — Книга! Книга пришла!!!

Пробежал мимо Вернона золотистый ретривер и с радостным лаем начал яростно вкапываться в слежавшийся снег в паре десятков метров от него ниже по склону горы… Разумеется, он нашел Мардж и всех остальных, безнадежно утерянных — спасатели малость промахнулись с фронтом поисков.

Позже, уже в гостинице, после того, как улеглись нервотрепки, Вернон, желая отблагодарить владельцев собаки, стал выспрашивать — чей ретривер? — но удивительный пёс как сквозь землю провалился: никто его не видел, никому он не принадлежал. Взгляд Вернона остановился на племяннике Гарри, тот смущенно и как-то виновато что-то прятал под курточкой, что-то большое и квадратное. Подойдя, он тихо спросил:

— Как зовут собаку, Гарри?

— Дар, — последовал тихий ответ мальчика. — Я торопился, мне некогда было придумывать имя Зверю Дарео…

Восемь лет — удивительная пора: ты ещё маленький, но более самостоятельный, чем в пять или шесть. В восемь лет мышление более четкое, и многие вещи ты понимаешь слету, не задумываясь, что означает то и как понимать это…

В восемь лет в твоей жизни появляется больше возможностей в домашнем быту. Можно взять нож и отрезать себе колбасы, и тётя при этом не трясется над тобой, как она это делала ещё в прошлом году, чтобы ты, не дай бог, палец не отчекрыжил. Можно достать сковородку и, раскалив её на плите, поджарить яйцо с беконом, и опять без тотального контроля со стороны. Всё-таки восемь лет — волшебная цифра, когда ты на целый год старше семи и на два долгих-предолгих года старше шести.

Именно в восемь лет пришло понимание себя, как отдельного человека, что вылилось в отрицание мамы. Мальчики вдруг начали стесняться Петуньи и перестали открыто купаться при ней, застенчиво прикрывая свои письки.

Собственно, сама Петунья была никак не готова к тому, что однажды ей дадут неожиданный отказ, когда она, ни о чем не подозревая, привычно вошла в ванную, чтобы помыть мальчикам головы и потереть спинки, а Дадли, пунцовый, как обваренный в кипятке краб, жалобно крикнул ей:

— Мама, выйди!..

В первый миг Петунья испугалась, но вышла, чтобы тут же прижаться ухом к двери и послушать, что происходит в ванной, старательно отгоняя все панические мысли. Как выяснилось, ничего страшного не произошло.

— Дадли, ты чего? — раздался недоуменный вопрос Гарри.

— Мы же мальчики! — нервно ответил Дадли. — А мальчикам недостойно находиться голыми перед женщиной.

— Какая женщина, Дадли? Тётя Петунья — твоя мама, — возразил Гарри.

— А тебе она тоже мама? — огрызнулся Дадли.

— Нет, — грустно согласился Гарри. И Дадли наставительно буркнул:

— Вот и будь мужчиной.

Петунья отлепилась от двери и, испытывая смешанные чувства досады и облегчения, ушла на кухню. Вот же… выросли засранцы! Границы определяют, дистанции между собой и матерью ставят.

Прошло полгода с того случая в Альпах, Гарри и Дадли вернулись с рождественских каникул резко повзрослевшими, слишком близко познакомившись со смертью. Из-под снега тогда вытащили не только живых людей, но и погибших. Несколько тел, завернутых в красные и черные мешки, были замечены мальчиками, когда лежали перед гостиницей на снегу, дожидаясь специальной машины. Те люди были убиты лавиной быстро и беспощадно, они приняли на себя её первый мощный удар, и она, сокрушительная и стремительная, просто переломала их, сминая и прессуя своей неподъемной тысячетонной снежной массой.

Их имена навеки застыли перед глазами Дадли и Гарри, написанные на скорбной стеле — на ней висели четыре фотографии: двое мужчин, женщина и юноша, все счастливые, улыбающиеся…

Горан Тополев из Болгарии, Сирил Гордон из Англии, Сирина и Геба Ханна из Иордании, сестра с братом, отметили в Альпах последнее Рождество. Их лица долго ещё будут вспоминаться Гарри, приходить к нему во сне. Веселые лица с фотографий на стене стелы-памятника. И пусть они не знакомы лично, их имена станут очень родными и значительными для маленького Гарри, прошедшего по краю смерти.