Сяо Тай и клан Феникса (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 15

— Ладно, — говорит она, подумав: — хорошо. Так и быть, поможем большой и дружной семье. Правда, Гвансон? Ты же у нас герой, настоящий рыцарь, как не помочь. А Джиао тебе девушку из местных подберет.

— Издеваетесь, Госпожа? — кисло говорит Гвансон, поправляя свой меч сбоку.

— Правда? Как здорово! — лицо Джиао сияет, и она хлопает в ладоши, от звука хлопка со столика вздымается облачко пыли и у большого скелета отваливается череп, падает вниз с глухим стуком. Девица тут же подхватывает его с пола и устанавливает на место, предварительно покрутив из стороны в сторону, будто на резьбу сажая.

— Дядюшка Ван такой озорник! — говорит она, улыбаясь: — вечно норовит под юбку заглянуть!

Глава 8

— Вот тут. — девица Джиао останавливается и указывает рукой на противоположный берег реки: — у подножия горы пещера. Там и обитает Демонический Зверь, что деревню нашу атакует. Госпожа Хушень, Господин Гвансон, вы уж постарайтесь. Будем очень вам благодарны.

Сяо Тай окидывает эту Джиао взглядом. При дневном свете девица выглядит вполне себе нормально, не шипит, не покрывается ожогами от солнечных лучей, не превращается в дым. Девушка как девушка. Была бы она мстительным духом, наверное, днем бы испарялась. Как писал Фрэйзер в своей «Золотой Ветви», есть существенная разница между ночной и дневной моралью, между тем, что может произойти ночью и тем, что происходит днем. Мстительный дух, призрак замученной девушки, который явился днем? Она не является местным специалистом по экзорцизму, не знает устава и правил здешних ведьмаков, но даже так — она сомневается в том, что эта девица Джиао мстительный рух или призрак. И вообще сверхъестественное существо.

Потому что она отчетливо помнила кожу под своей рукой, когда коснулась ее щеки. Вот костяная тварь с огромной головой, «котенок Кики» — это точно сверхъестественное существо. А эта Джиао — такая же, как и сама Сяо Тай, обычная девушка с необычными способностями и поехавшей крышей. Сяо Тай вполне себе догадывается что именно могло произойти с одинокой и не похожей на местных девушкой, оставшейся без защиты своего отца.

Это Иммануил Кант мог испытывать иллюзии насчет нравственного закона, являющегося императивом в каждом из нас, греческие философы вроде Платона могли рассуждать о «естественном праве», ius naturale, таком себе аналоге Воли Небес на Западе. Но она как современный человек, увидевший расцвет и закат философии во всей ее красоте и безобразии могла совершенно точно сказать, что никакого естественного права нет.

Те, кто осуждает порочность и коррупцию чиновников, отвратительные нравы высшего общества, избалованного вседозволенностью — почему-то противопоставляют этому простоту и доброту обычных людей, крестьян, торговцев, ремесленников. Однако на самом деле простота нравов и невысокое социальное положение вовсе не означает непорочность и благородность. Люди одинаковы везде. Есть и добрые, благородные, великодушные поступки, а есть и отвратительные, ужасные и мерзкие. Тоже поступки, а не люди. Один и тот же человек может совершить подвиг, пожалеть и пригреть ребенка или котенка, накормить девицу и не потребовать ничего взамен… а может изнасиловать и убить всех — и ребенка и девицу и котенка.

Сяо Тай вздыхает. Она совершенно точно знает, что могло произойти с одинокой девушкой в деревне, если в конце концов ее продали в публичный дом за долги. Но вот что произошло потом? Доехала ли эта Джиао до «Персикового Сада»?

— Я подожду вас в деревне. — говорит эта Джиао и покидает их. Вот только что была и уже нет. Все-таки призрак? Или эта Сяо Тай задумалась и не заметила? Или все же дневной свет потребовал от призрака вернуться в свое темное убежище?

— Петух запел, и он исчез мгновенно.

Еще толкуют, будто в ночь на праздник

Рождения Спасителя-Христа

Певец зари поет всю ночь до утра.

Тогда блуждать не смеют злые духи.

Безвредно звезд теченье, ночь чиста,

Бессильны чары ворожей и ведьм —

Так непорочно, свято это время. — декламирует она, оглядываясь. Девицы нигде нет, рядом стоит задумчивый мечник, он потирает подбородок и глядит на противоположный берег реки, заросший плакучими ивами.

— Что скажешь, дружище Гвансон? — спрашивает Сяо Тай и переступает с ноги на ногу. В доме у Джиао все же нашлось немного не истлевшей ткани, из которой Гвансон сообразил обмотки ей на ноги, не соврал, и правда умеет. Получилось вполне себе аккуратно, вот только очень временно. Долго она в таком не проходит, расползется все. Тем не менее пока ее ногам было вполне тепло и мягко, а чего еще нужно?

— Госпожа Хушень знает мою позицию. — отвечает мечник и чешет затылок: — после прошлого раза я вам не помощник. Ваше заклинание и так уничтожило на мне два амулета защиты и щит лопнуло. Я теперь только атаковать могу, а попадет что по мне — так сразу сложусь. Кроме того, я искренне не понимаю желание Госпожи Хушень помочь этой подозрительной Джиао. Мы же совершенно точно установили, что она — нечисть. Существование нечисти против Воли Небес. Так нас учит учитель Мо-цзы и основатель Юи.

— Так ты у нас моист? — удивляется Сяо Тай: — вот от кого не ожидала. На вид ты скорее последователь конфуцианства.

— Учитель Кун слишком много внимания уделяет существующему порядку вещей. — отвечает Гвансон: — а вообще я не силен в теологических спорах и философских дискурсах. Я жить хочу. Госпожа Хушень все равно выживет, а этот недостойный слишком слаб, вот я и переживаю. Может ну ее эту пещеру, этого Демонического Зверя и тем более — эту Джиао с ее Кики? Я как вчера ее увидел — так мороз по коже. Здоровенная тварь… и как с ней сражаться? Меч от такой плотной кости отскочит. Тут топор нужен. На длинной рукоятке и с узким лезвием. И человек сто в плотном оружном строю. Да чтобы не новички были, а ветераны, которые не дрогнут, не побегут. Да и то… — качает он головой.

— Вот Второй Брат на твоем месте только обрадовался возможности о философии поговорить. — замечает Сяо Тай: — но если переживаешь — ступай назад, в деревню. Или вовсе к повозке на тракт. Я тут разберусь и вернусь.

— Ну нет. — отказывается Гвансон: — ни за что. Я вызвался защищать Госпожу, и я буду это делать. В конце концов я — мужчина и я — мечник. Я буду с вами рядом, что бы не случилось.

— Хм. — улыбается Сяо Тай: — боишься назад возвращаться?

— Боюсь. — честно признается мечник: — самое безопасное место — это у вас за спиной.

— Вот не дай бог ты меня туда железкой пырнешь — я тебя наизнанку выверну. — обещает Сяо Тай: — держись так, чтобы я тебя видела.

— Обижаете, Госпожа, — Гвансон делает вид что и правда обиделся: — я теперь на вашей стороне. До самого конца.

— Ну да. — закатывает глаза Сяо Тай, которая нисколечко не сомневается в лояльности Гвансона. Он действительно будет рядом до конца, но вот трактовку этого самого «конца» и кому именно этот самый «конец» настанет — он не уточняет. Продувной тип. Именно такие и выживают на больших дорогах Поднебесной. Такой и в Летнем Лагере не пропадет как свой будет, и в большом городе, и на светском мероприятии, да хоть в самом Запретном Городе.

Она садится на поваленный ствол дерева и начинает разматывать обмотки на ногах. Им еще через реку переправляться. Интересно, вот почему тут моста нет или брода? Река небольшая, едва ли по пояс будет, но замочит она обмотки и все. Кроме того, пора уже на боевой режим переходить, она на коньках Ци себя намного увереннее чувствует в плане мобильности и передвижения.

— Позвольте мне, Госпожа, — Гвансон тут же склоняется перед ней и помогает ей снять обмотки с ноги, сперва с одной, потом — с другой. Она чувствует, как его руки касаются нежной кожи на ступнях и ежится. Щекотно же. Руки продолжают разминать ступни, и она прикрывает глаза. Здорово. Устали ноги за это время, так и не удалось прилечь. Пришлось до рассвета сидеть и с девицей Джиао разговаривать в смутной надежде что с первыми петухами и лучом солнца та исчезнет, испарится в воздухе. Но петухов в деревне не оказалось, а лучи солнца, упавшие на кончик носа девицы Джиао просто заставили ее оглушительно чихнуть и зардеться от смущения. Так что ноги у нее устали, да… она чувствует, как…