Бездушный 4 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 16

Все камеры для проштрафившихся находились глубоко под землёй в подвале одного из зданий. Здесь он передал меня на руки двум охранникам из постоянного состава Академии. А те уже заселили меня в камеру, по пути просветив о местных правилах.

— Приём пищи только раз в сутки, в полдень или спустя час-полтора. Справлять нужду разрешается раз в сутки, за час-два перед сном. Тебя отведут в уборную и дадут три минуты на всё. Шуметь кричать, угрожать. наносить себе вред запрещается. За такое нарушение следует физическая экзекуция. Палачом у нас тут трудится дамочка с такими пристрастиями, что ты будешь мечтать о том, чтобы попасть в руки машин и пройти все этапы превращения в болвана…

На этих словах я едва не хмыкнул, вспомнив, что уже успел там побывать. Да и Эрияна постаралась однажды привить мне «иммунитет» к боли.

— … есть и другие экзекуторы, но эта самая жестокая и к ней направляют из наших камер самых строптивых, — продолжил рассказывать стражник. — В камере стоят самые сильные блокираторы амулетов, навыков и внутреннего хранилища, какие только существуют. Что-то сделать или достать ещё ни у кого не получалось. Только терпеть. Поэтому мы ничего не забираем перед отправкой в келью, хех. В коридорах тоже они есть, но чуть послабее.

Камерой или кельей, как её назвал стражник, оказалась супер-тесная глухая комната с высоченным четырёхметровым потолком. Ширина полтора метра, длина чуть больше, примерно метр семьдесят. Стены, пол и потолок сложены из тщательно отёсанных каменных блоков. Сырости нет, но тянет холодом. Но хуже всего оказалось воздействие амулетов-блокираторов. Как только закрылась дверь, то на меня навалилась слабость и общее болезненное состояние, которое бывает в самом начале гриппа. Нечто похожее было во время прогулки с охранниками по тюремным коридорам до камеры, но значительно слабее. Не представляю, как сторожа тут живут. Или у них амулеты для блокировки амулетов-блокираторов?

Для сна мне выдали три циновки, плетённые из соломы. На толстой нужно было лежать, тонкой укрываться, а третью, свёрнутую в валик, подкладывать под голову. Из-за размера постельных принадлежностей и камеры спал в позе эмбриона. А по причине плохого самочувствия и общей прохлады спалось плохо. Сон несколько раз прерывался спонтанными пробуждения, когда тело замерзало и затекало. Разбудили где-то через шесть часов, забрав циновки и ещё раз предупредив, чтобы не дурил.

На вторые сутки я стал привыкать к ограничениям и негативу. Ночью больше не просыпался. И вроде как холод меньше донимал. К концу срока наказания чувствовал себя уже прилично. Если бы не постоянное чувство сильного голода с жаждой, то без проблем отсидел бы минимум неделю.

Эти три дня позволили о многом поразмышлять, пересмотреть некоторые свои планы на будущее, совершённые ранее поступки. Особенно сильно засели в голове слова Сим о нека про мою приёмную мать. Он назвал Инвару крайне хитрой, расчётливой и циничной особой, готовой ради благополучия клана на всё. Изначально я считал, что её предложение об усыновлении стало в результате попадания Краала в плен, где он сломался, а в его матери пробудились материнские чувства, взлетев до небес. Опасения потерять единственное чадо и стали тем спусковым крючком, который сделал меня Рансуром. Но что если всё или не совсем всё не так? Вдруг «академик» прав хотя бы в малом, и я попал сюда не просто в качестве замены Краала, а как крысиный волк в подвалы, населённые крысами? Он даже угадал с обещанной мне наградой в виде свободного рода. Полностью согласиться с ним не давало знание, что Инвара не говорила мне про убийства врагов клана. Не было у нас никакого соглашения такого рода.

«Вот же чёртов пердун, наговорил на мою голову. То ли реально сам так думает, то ли специально навешал лапши, чтобы я стал отказываться от драк из чувства противоречия и обиды на, якобы, желание Инвары использовать меня втёмную», — крутились в голове мысли, полные недоумения и досады.

Дверь в торговую лавку едва слышно проскрипела, впустив в помещение двух посетителей, молодых мужчину и женщину в дорожных плащах. Их одежда была почищены и поглажена, а лица людей сообщали о недавнем отдыхе. Но немолодой владелец магазинчика умел определять многое. Он с первого взгляда понял, что гости ещё несколько дней назад жили в шалашах, грелись у костров и спали не раз на охапках травы и ветках. Мужчина повадками, жестами и взглядами походил на храмового жреца не самого высокого ранга посвящения, но и не уровня послушника или рядового храмовника. Женщина смотрелась опытной наёмницей, повидавшей так много и пролившей море крови. Кто-то другой бы решил, что в этой паре главный жрец, нанявший симпатичную охранницу, которая и защитить может, и согреть постель своим телом. Но торговец внутренним чутьём много повидавшего человека с ходу определил именно её за старшую в этой паре.

Ткань одежды, её покрой, снаряжение, находящееся на виду, также многое сообщили торговцу. Эти двое не из Бэрвэ. Горожане и гости города, надолго застрявшие здесь, одеваются чуть-чуть по-другому. Большинство обывателей этого не замечает. Но работающий с людьми, много повидавшей в своей жизни владелец магазинчика таким не был.

Проведя внимательным профессиональным взглядом убийцы или матёрого грабителя по помещению, женщина остановила его на торговце и чуть улыбнулась.

«Что им тут нужно? пусть поскорее убираются куда-то ещё, только чтобы подальше от меня», — невольно проскочила мысль в голове владельца торговой лавки.

— Здравствуйте, уважаемый, — вежливо сказала она.

— Доброго дня, госпожа, — проявил ещё большую вежливость её собеседник. — Чем могу помочь?

— Мы ищем для себя особый амулет, который позволяет видеть в темноте практически всё. Даже скрытое. В его основе лежит навык Ночного аурного зрения.

Услышав её слова, мужчина ощутил бег толпы ледяных мурашек от макушки до пяток. Не так давно он уже сотню раз проклял своё решение засветиться перед клановыми, держащими в своей власти часть города. В итоге он не только остался без награды, так ещё и выплатил крупную сумму в качестве отступных за испорченные нервы этих власть предержащих и потери, понесённые ими из-за торговца. И вот эта тема вновь всплыла.

— Был у меня парочка таких. Но давно уже продал, сожалею, — грустно вздохнул он, стараясь держать лицо перед собеседницей.

— Может, расскажете откуда их взяли? Нам очень нужен такой. Даже просто за информацию о мастере готовы заплатить пятнадцать тысяч марок, — проникновенно произнесла женщина.

— Увы, увы, — торговец отрицательно покачал головой, — ничем не могу помочь. Мой помощник по случаю приобрёл их у какого-то охотника в одном из караванов. Я тогда не стал интересоваться продавцом, а сейчас уже и не получится, так как помощник уволился и по слухам ушёл в какую-то старательскую артель в одном из посёлков. Зовут его Мидль, в Бэрвэ он тогда был проездом. Попробуйте его поискать.

— А если немного подумать и что-то ещё вспомнить? — надавила на него взглядом гостья. — Пятнадцать тысяч марок всего лишь за дюжину слов, которые помогут найти создателя амулетов.

— Я не знаю ничего о нём. Уже сказал, что…

Внезапно он понял, что не может говорить. Да что там — дышать тоже! Изящная женская ладошка крепко стиснула его шею, перекрыв поток кислорода. Стоявшая в паре метрах от него посетительница в одно незаметное глазу мгновение оказалась рядом. Торговец попытался схватиться за оружие и не смог. Тело было парализовано от макушки до пяток.

— Сейчас ты мне расскажешь всё, что знаешь про создателя амулета с Аурным ночным зрением. Я в курсе, что ты продал их больше всего и чаще прочих торговцев общался с тем, кто тебе их поставлял, — спокойно и как-то даже лениво сообщила она ему, глядя в глаза. — За попытку соврать стану отрывать тебе палец. За третью ложь выдавлю правый глаз. Решишь что-то скрыть, не до конца договорить правду — и лишишься своих причиндалов.