Редкие и драгоценные вещи (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 27

***

Я вскочил с кровати, задыхаясь, обеими руками обхватив горло, вдыхая кислород.

Дыши, ублюдок. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Это воспоминание было самым худшим. Мое глубочайшее мучение — то, что никогда не могло быть стерто из моей памяти. Я знал, что обречен вечно жить с этим. Теперь он обрел покой. Я говорил себе это всякий раз, когда чувство вины душило, повторяя мне тот момент, где я был прав. Это не очень помогло, но уже кое-что. И это было лучшее, что я мог сделать.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Итан, малыш... — Прошептала она нежным голосом, который говорил, что она уже не спит.

Мне страшно было взглянуть на нее. Чертовски боюсь поднять голову и посмотреть в лицо моей милой девочке. Если бы я это сделал, она бы увидела во мне стыд и слабость. Хрен его знает, что я выкрикнул. Я чувствовал тошноту.

Но Бринн не сделала того, что делала в других случаях. Она не расстроилась и не потребовала объяснений. Не осуждала и не задавала вопросов. Она просто положила свою мягкую руку мне на грудь и придвинулась ближе, чтобы я мог вдохнуть ее запах и успокоился; понял, что я в реальности и не погряз в своем прошлом. Она дала понять, что рядом со мной она в безопасности. 

— Я здесь, и я люблю тебя, — промурлыкала она мне на ухо. — Чем я могу помочь?

Чистое, затопляющее облегчение каскадом нахлынуло на меня от ее слов. Я притянул ее к себе и крепко держался изо всех сил. Эта идиома идеально описывала меня. Я держался за свою девочку изо всех сил.

***

Волосы у нее на затылке были слегка влажными. Я мог бы часами возиться с ее волосами. Мне нравились их мягкость, текстура, запах, все. Как только она спросила меня, как она может мне помочь, я показал ей, как именно.

Думаю, она догадывалась, потому что раньше «помогла» мне, позволив заняться с ней сексом, чтобы заглушить демонов. Теперь наступила самая трудная часть. Та, где я должен извиниться за свою ужасную реакцию, когда использовал ее в качестве транквилизатора.

Коснувшись ее бока, я вдохнул ее и обнял нашего маленького бананчика в ее животе. Я с нетерпением ждал, когда почувствую удар ногой или рукой, но пока мне не везло. Бринн накрыла моей рукой свой живот и удовлетворенно вздохнула. И это заставило меня почувствовать себя намного лучше. Довольная Бринн — это хорошо.

— Прости, детка, — наконец прошептал я ей на ухо. — Прости меня...

— Тебе не за что извиняться, Итан, никогда. Все, что меня волнует, — это то, что ты знаешь, что я здесь ради тебя и что я люблю тебя. Вот что для меня важно. — Она сонно зевнула и похлопала меня по руке. — А теперь поспи.

Мои глаза резко открылись. Я правильно ее расслышал? Она не собиралась допрашивать меня о моем кошмаре или требовать, чтобы я пошел «поговорить» с каким-нибудь психотерапевтом о дерьме в моем гребаном прошлом? Ее действия вызвали у меня любопытство.

— Бринн? — Я уткнулся носом в ее плечо.

— Хммм?

— Почему тебя не беспокоит то, что я... что произошло сегодня вечером? Тот кошмар? — осторожно спросил я, прижимаясь к ее коже поцелуем, как только вопрос слетел с моих губ.

— Я говорила с доктором Розуэлл о твоем ПТСР¹⁴.

Я напрягаюсь, когда на мгновение боролся с чувством предательства, но сдерживаюсь, потому что был уверен в ее развернутом объяснении. Бринн не была такой вспыльчивой, как я. Она думала о том, что сказать. Большую часть времени. И если бы я был на ее месте, то, вероятно, поступил бы так же. Мое состояние больше не было для нее секретом.

Зачем притворяться с единственным человеком, которому доверяешь?

— Ну, я не очень много ей сказала, только то, что тебя мучают плохие воспоминания о том времени, когда ты был в плену в армии. И попросила совета, чем я могу тебе помочь.

Она повернулась ко мне лицом, ее взгляд говорил о том, что это правда.

— Потому что я люблю тебя, Итан, и сделаю все, чтобы вытащить тебя из этого темного места, если смогу.

— Ты уже помогаешь. С самого начала, — признался я. — Ты — единственное, что мне помогает. — Я провел пальцем по ее скуле, жалея, что не могу сказать ей, что у меня никогда больше не будет этих воспоминаний, или будить каждый раз безумным криком по ночам. Я бы сделал это снова. Но, скорее всего, я никогда не перестану это делать.

— Итак, доктор Розуэлл немного рассказала мне о том, как влияют травмирующие воспоминания, — осторожно начала она, ее голос был подобен мягкой ласке.

— Что она сказала? — Мне удалось спросить.

— Она сказала, что люди с ПТСР сделают почти все, чтобы избежать необходимости вспоминать эти события. Это слишком больно и страшно.

Доктор Розуэлл права.

Она медленно покачала головой. 

— Так что я больше не буду спрашивать… Я буду здесь для тебя. Все, что тебе понадобится — я дам. Секс? Если это то, что тебе нужно, без проблем. Я не буду давить или просить тебя выговориться, если ты не хочешь. — Она сглотнула, и ее горло напряглось в углублении шеи. Затем последовало прохладное прикосновение ее руки к моей щеке. — Теперь я знаю, что, когда я заставляла тебя говорить со мной о твоих кошмарах, то просто все усложняла. Прости, Итан, я думала, разговор поможет тебе. Я не знала, что причиняю тебе боль, пытаясь заставить тебя… 

Я поцеловал ее, обрывая поток слов. Я много чего слышал. Это были самые чудесные слова, которые исцелили меня больше, чем что-либо, или, вероятно, когда-либо могло. Я знал, что это правда. Моя девочка только что помогла мне сделать первый шаг.

Может быть, теперь, при ее безоговорочной поддержке, я смог бы набраться смелости выйти из своей скорлупы и обратиться к настоящим профессионалам.

Бринн запустила руки в мои волосы и крепко сжала, давая понять, что она будет рядом со мной до конца. Боже, я любил ее так сильно, что это было за пределами того, что я когда-либо мог выразить. Это было просто что-то, что я должен был держать внутри себя. Я был единственным, кто когда-либо мог знать, насколько глубока была моя любовь к Бринн.

Когда я, наконец, закончил, я все еще прижимал ее к себе, потому что не мог выпустить ее из своих объятий. Не мог, блядь, этого вынести. Я держался за нее всю оставшуюся ночь.

19 октября

Шотландия

Мы с Бринн приоделись на свадьбу, но не в качестве жениха и невесты. Сегодня эта честь досталась Нилу и Элайне. При условии, если Нил не потеряет сознание от волнения во время клятвы своей невесте.

— Ты проделаешь дыру в этом старом каменном полу, если не перестанешь расхаживать как сумасшедший. Что дальше? Сядешь в угол и начнешь качаться взад-вперед? — Я ничего не мог с собой поделать; возможность завести его была слишком сладкой, и не попробовать — просто преступление.

Нил бросил на меня убийственный взгляд и продолжал ходить взад-вперед.

— Легко говорить, когда ты уже женат. Я помню, каким сумасшедшим ты был в том зале, прежде чем произнес свои клятвы Бринн. Ты бы выкурил свои «Черные» сигареты¹⁵ по три за раз, если бы мы не спрятали твою заначку.

Я покачал головой. Так вот куда делись мои сигареты. Ублюдки. 

— Послушай, приятель, всего через пару минут все будет хорошо. Ты начинаешь меня пугать.

Нил перестал расхаживать взад-вперед.

— Мне плохо, — пронзительно закричал он. — Нужна вода. 

— Думаю, тебе нужна чертова бутылка скотча, но правда все будет хорошо.

Он слабо кивнул и судорожно глотнул воздух. 

— Который час?

— Прошло всего две минуты после твоего вопроса. — Мне было жалко беднягу. Он был убогой развалиной. Поэтому я подошел к нему и, утешительно хлопая его по спине под видом братской любви, прибегнул к маленькой лжи. — Я уже видел Элайну в платье, когда украдкой смотрел на мою девочку в той боковой комнате, где они все сидят в ожидании. — По правде говоря я не видел Элайну, но ему не нужно было это знать. Хотя я видел Бринн в ее бледно-голубом платье. Аппетитно. Мне нужно было убедиться, что с ней все хорошо, потому что утром она жаловалась на головную боль.