Барин 2 (СИ) - Соловьев Роман - Страница 15

— Спасибо, барин…

Какая все же подлость и низость! Только появились заказы и мужики начали зарабатывать, эти уроды сожгли все запасы дров, повредили станки и формы, будто все заранее подгадали… Точно знали, что завтра православный праздник и почти все разъедутся по домам…

Я ни капли не сомневался, кто все организовал. Рано или поздно это должно было случиться, если твой сосед не только полный придурок, но еще и завистливая сволочь.

Теперь Гарин точно за все ответит.

В последнее время я часто думал об Аглае и понимал, что во мне, наконец, проснулось это сильное чувство. Я никогда не был избалован женским вниманием, не купался в теплых лучах любви, но все же осознавал, что сейчас влюбился по-настоящему. Мои чувства были зрелыми, осознанными, без буйства гормонов пубертатного периода, когда все открывается по-новому и нравится каждая смазливая девчонка.

Да, я полюбил всем сердцем свою служанку и ни чуть не жалел об этом. Аглая не только красавица, я видел в этой скромной девочке идеальную супругу. Домашнюю, заботливую и терпеливую. Ласковую и добрую. К тому же я догадывался, что тоже ей нравлюсь.

Помещик, женившийся на крепостной — считался в дворянском обществе изгоем. Однако случаи такого мезальянса все же случались. В конце концов, почему я должен прислушиваться к чьему-то мнению? Принять решение и сделать выбор должен только я сам.

Меня смущало только одно обстоятельство. Я совершенно не знал, как ухаживать за девушками, совсем как герой Сергея Безрукова — Витя Сумрак из фильма «Каникулы строгого режима». У меня никогда не было серьезных отношений с противоположным полом и то, что называется «конфетно-букетным» периодом. Женщины, конечно же, были. В основном легкодоступные или путаны. А еще пять лет «зоны» тоже дали о себе знать, когда выходишь из заключения, женщина кажется тебе чуть ли не инопланетянкой. Я больше брал нахрапом и наглостью, как получилось с Прасковьей и Татьяной, но как подступиться к Аглае, пока совершенно не знал, хоть она и была моей служанкой. Я решил сегодня же поговорить с девушкой о своих чувствах, не откладывая в долгий ящик.

Утром Герасим привез нас с ротмистром в усадьбу Гарина. Навстречу бодрой походкой вышел бравый темноволосый приказчик лет тридцати, которого я не заметил в прошлое посещение.

— Чем могу помочь, господа?

— Нам нужно поговорить с Владимиром Ивановичем Гариным,– сказал я.

— Уехали-с. Еще третьего дня, на Баскунчакские озера. Будут только завра к вечеру. Что-нибудь передать?

— Передай, дружище, что твой хозяин сделал большую ошибку. Пусть сухари сушит…

Когда мы возвращались, я сказал ротмистру:

— Эта сука себе алиби обеспечила.

— Что обеспечивала?

— Алиби. Будто он тут не при чем. Шатры, навесы, столько дров сгорело… мужики целый месяц заготавливали. Станки эти твари испортили. Придется на неделю остановить завод, а у нас только серьезные заказы поперли…

— Я двоих из тарантайки видел в лицо, только кучера не разглядел.

— Да и я их запомнил. Кажется, даже встречал одного в Тимофеево…– я окликнул кучера.– Герасим, едем на завод! Наверняка там уже становой, я Тихона еще спозаранку за ним послал…

Но становой пристав Самохвалов приехал на бричке даже позже нас. Сегодня у стража правопорядка висели страшные мешки под глазами, глазки бегали и слегка тряслись руки.

— Господин хороший, да вы, никак, накушались вчера? — усмехнулся ротмистр.

— Есть маленько…– становой сурово свел брови к переносице.– Так что тут у вас произошло, пожар?

— Поджог, господин Самохвалов,– я показал на пепелища и показал охранника с перевязанной головой.

— Злоумышленники оглушили охранника, избили и связали моих людей в шатре и устроили поджог, испортили заводское оборудование. Мы преследовали их, но не догнали…

— Дело сурьезное…– вздохнул становой. — Большой ущерб?

Я заметил, что покатый лоб Самохвалова покрылся мелкими бисеринками пота.

— Тысяч шесть, это не считая работ по заготовке дров.

Ротмистр принес из брички шкалик и соленый огурчик.

— Пригубите, господин пристав! Не могу смотреть, как вы мучаетесь…

Самохвалов сразу повеселел и бодро потер ладони. Он мгновенно вскрыл горлышко бутылки и запрокинув в рот, выпил сразу весь шкалик. Становой выдохнул и смачно закусил огурчиком.

— Эха, хорошо пошла чертовка! — Самохвалов сразу порозовел как молодой поросенок. — Так сколько их было-то, этих лиходеев?

— Трое,– ответил я.– Есть подозрение, что они из Тимофеево.

— Найдем, господин Никитин. Можете не сомневаться. Отыщем ваших поджигателей.

— Есть информация, что молодчиков нанял помещик Гарин.

— Ваш соседушка? Да нет, не думаю… может конкуренты? Никому дорогу в последнее время не переходили?

— Я и ротмистр запомнили двоих, когда догоняли.

— Очень интересно… и как же они выглядели?

— Оба темноволосые, крепкие на вид. Лет около двадцати пяти. Один почти неприметный, а второй широкоскулый, губастый, волосы почти до плеч…

— Да,– кивнул ротмистр.– И взгляд такой неприятный, колючий…

— Очень хорошо…– пробубнил Самохвалов.

— Я одного подранил из кольта. Возможно, он в больнице или дома лечится, в любом случае наверняка к фельдшеру обращался…

Самохвалов задумался.

— Ну что же, будем искать… обязательно отыщем и накажем по всей строгости закона.

Становой попрощался, и вскоре умчал на бричке, оставляя за собой клубы дорожной пыли.

Я подумал, неплохо бы найти и нанять Еремея, главаря шайки рыночных жуликов. Кажется, они скорее бы отыскали поджигателей, нежели алкоголик-пристав Самохвалов…

Когда я приехал в село с гостинцами, ребятишки уже ждали возле школы. Сегодня все выглядели чистыми и нарядными. Девки в новеньких сарафанах шушукались в сторонке, с интересом поглядывая на меня. Когда бричка остановилась, я бодро спрыгнул. Степенно, как лебедушка, подошла Прасковья с караваем хлеба на расшитом полотенце, еще одна губастая девушка шла следом, она держала чарку на круглом серебристом подносе.

— Хлеб-соль, Андрей Иванович…– улыбнулась Прасковья.

Я выпил чарочку, отломил ломтик горячего каравая и крикнул мальцам:

— А ну, сорванцы, налетай!

Бричку быстро облепили галдящие ребятишки. Чтобы никого не обделить, я заранее приказал Марфе расфасовать по бумажным кулькам баранки, конфеты и мармелад. Два лишних кулька отдал маленькой рыжей девочке со смешными косичками.

— Как зовут красавица?

— Настена…– улыбнусь девочка щербатым ртом.

Я подозвал молодых девок:

— Подходите, не стесняйтесь!

Девки осторожно приблизились, я вручил каждой по янтарным бусам и разноцветные ленты.

— А ты чего стоишь? — окликнул Прасковью.

Она подошла и улыбнулась, игриво поправив бретельку сарафана.

— Так я вроде не в девках, Андрей Иванович, давно при муже…

— Сегодня большой праздник. Барин одаривает…

Я вручил ей большую серебряную заколку.

— Спасибо, Андрей Иванович…– засмущалась Прасковья.– Слышала, у вас новая полюбовница…

— И кто?

— Аглашка из Березкино…

— Она не полюбовница. Аглая Федоровна скоро будет моей супругой и вашей новой барыней…

Прасковья даже замерла от удивления, быстро захлопав густыми ресницами.

— Не шутите, Андрей Иванович?

— Такими вещами не шутят…

Я подозвал Матвея и старосту Платона. Достал из брички ящик с тремя большими четвертинами водки и протянул:

— Держите. Пусть мужики угостятся за праздник…

— Благодарствуем, барин…– кивнул Матвей, схватив ящик.

Староста Платон цыкнул на Прасковью:

— Ну ступай уже, цаца, с барином нужно потолковать.

Когда девка ушла, Платон сказал:

— Знаем мы про пожар. Все мужики уверены, что это Гарин нанял поджигателей.

— Андрей Иванович, давайте им тоже «красного петуха» пустим. Пару домиков в отместку подпалим,– предложил Матвей.– А надо — так и гаринскую усадьбу дотла сожжем!