Барин 2 (СИ) - Соловьев Роман - Страница 24

На следующий день мы с Аглаей венчались в Алексеевской церкви. Невеста в белом платье и фате сегодня была красива как ангелок, впрочем, она у меня всегда красивая. Батюшка Алексий епитрахилью соединил наши руки и торжественно провел в центр церкви. Трижды благословил и передал две зажженные свечи, символ радости и чистоты. Мы держали свечи, свидетельствуя, что наши побуждения к браку чисты и бескорыстны, наш крепкий союз не боится света, как боится света все недоброе, нечистое…

После молитв о брачующихся, мы обменялись обручальными кольцами и приблизились к аналою, на котором лежало Святое Евангелие и Крест Христов.

— Дети мои,– вздохнул батюшка.– Всегда помните о законе Христовом. Церковь учит нас, что истинное счастье супружеского союза зависит от того, как супруги будут вести себя в отношении к Богу и святым заповедям Его.

Мать Аглаи подошла и постелила на пол белую материю, на которую мы встали и взялись за руки.

— Имеешь ли ты, Андрей, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем Аглаи, которую видишь перед собою?

— Имею. Честный отче.

— Не связан ли ты обещанием другой невесте?

— Нет. Не связан.

— Имеешь ли ты, Аглая, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женой Андрея, которого видишь перед собою?

— Имею. Честный отче.

— Не связана ли ты обещанием другому жениху?

— Нет. Не связана…

Батюшка приступил к освещению супружества.

Из церкви мы вышли мужем и женой, крепко держась за руки.

— Муж мой…– шептала Аглая, крепко прижимаясь ко мне.

После обеда гуляли в усадьбе. Из родственников Аглаи на свадьбе присутствовала мать Мария Антоновна и отец Федор Игнатьевич, скромные и молчаливые люди, а также Прохор Петрович. Из моих родственников, конечно же, никого, только друг ротмистр Вахрушев. Я звал на свадьбу Петра Гриднева, но он скромно отказался. Наталья Петровна Попова прислала с кучером корзину цветов и поздравление.

Отец Аглаи сначала скромничал, но вскоре Прохор Петрович все же накачал его водкой. Только на свадьбе я узнал, что отец Аглаи — староста в Березкино. Среди застолья он отозвал меня в сторонку:

— Андрей Иванович, мне только вчера Алешка обо всем рассказал. Спасибо, что наказали подлеца за мою дочь…

— Она теперь моя супруга. Больше ее ни одна мразь не тронет…

— Я знаю, что у вас послезавтра судебная тяжба… знайте, мы будем стоять за вас горой, если бы только чем могли помочь…

— Не переживайте, Федор Игнатьевич, все обойдется…

— Пойдемте, Андрей Иванович…

Мы вышли за ворота, я увидел добротную бричку и черного жеребца. На козлах сидел брат Аглаи.

— Принято за невесту давать приданным, но я решил деньгами и драгоценностями вас не удивить… решил в качестве приданного и подарка — бричку с лошадкой…

— Благодарствую, Федор Игнатьевич… Признаюсь, не ожидал…

Я и вправду не ждал от родителей невесты такого дорогого подарка.

Когда вернулись за столик, Вахрушев привстал и произнес красивый тост за молодых. Когда все выпили, он вытащил две красные бархатные коробочки и приоткрыл. Внутри оказались золотые перстни.

— Это мой скромный подарок жениху и невесте. Пусть эти перстни, как и обручальные кольца, навеки скрепят ваши любящие сердца…

Вскоре мы с Аглаей ненадолго оставили гостей и спустились на причал, сели в лодочке. Я посадил любимую на колени и крепко обнял.

— Андрей… я так счастлива сегодня…

— Я тоже счастлив, моя девочка… больше ты не служанка, а хозяйка в нашем большом доме. И хозяйка моей судьбы…

— Я люблю тебя, Андрюша…

— И я тебя, Солнце моё…– я потянулся к губам супруги, но Аглая неожиданно испугалась и показала на пригорок:

— Кто это, Андрей⁈

Сверху стоял незнакомый человек в военном френче.

— Посиди, узнаю кто…

Я поднялся наверх, неподалеку прохаживалась оседланная пегая лошадь. Из двора усадьбы уже спешил Вахрушев.

— Отправь своего цепного пса назад, нужно поговорить!– грубо сказал незнакомец. Под его френчем виднелась рукоять пистолета.

Я окликнул ротмистра:

— Егор Сергеевич, возвращайтесь. Все хорошо.

Как только Вахрушев вернулся во двор, незнакомец подошел ближе. У него было слегка продолговатое лицо, нос с горбинкой и волевая ямочка на подбородке. Взгляд пронзительный.

— Так с кем имею честь? — сухо спросил я.

— Зовите меня поручик. Без всяких имен. Андрей Иванович, вы недавно проигнорировали нашу просьбу и не пришли на встречу к реке…

— У меня была веская причина…

— Знаю…– вздохнул поручик.– Но мы ждали вас и следующим вечером.

— А где Ефим Константинович?

— Неважно. Вещи из шкатулки передадите мне.

— Знаете, я бы хотел лично встретиться с вашим старшим и подробно обговорить условия. Только со старшим, не нужно присылать ко мне шестерок.

Поручик слегка покраснел.

— Я вам не шестерка. Шестерками обычно зовут половых в трактирах. Вы оскорбляете меня…

— Я просто слегка на нервах, в последнее время много чего произошло.…

— Понимаю… но встречаться с этим человеком, как вы выразились — старшим, вам нет никакой нужды.

— Это мои твердые условия.

Поручик внимательно взглянул мне в глаза:

— Расслабьтесь. У вас сегодня свадьба, очень знаменательный день в жизни. Красивая невеста, большая усадьба, поместье… что еще нужно человеку для счастья?

— А может я очень жадный… хочу получить долю с драгоценностей.

— Жадность многих погубила. Господин Никитин, просто отдайте эти вещи из шкатулки и живите спокойно… У нас уже не так много времени,– нахмурился поручик.– Даем вам еще сутки. Мы осведомлены, что в понедельник у вас судебное заседание в Тимофеево. Я буду ждать вас со шкатулкой утром, с восьми до девяти, перед въездом в город. Только не вздумайте привезти на хвосте полицейских…

Поручик подошел к лошади и обернулся.

— И запомните, господин Никитин, это было последнее предупреждение… потом будет кровь!

Вечером, когда гости разъехались, я решил поговорить с ротмистром.

— Этот тип, с которым я разговаривал у реки, тоже из «сочинцев». Он назвался поручиком. Требует, чтобы я отдал шкатулку. Крайний срок –утро понедельника.

Ротмистр задумался:

— Упрямые ребята. Они не отступятся, пока не получат своего… Нужно было схватить этого поручика и допросить как следует…

— Я боялся за Аглаю. Она сидела неподалеку, а поручик был вооружен… теперь поймать его вряд ли получится… будем подключать доблестную жандармерию. Поручик будет ждать меня в понедельник, с восьми до девяти утра, перед въездом в Тимофеево. Сегодня отправлю Тихона с запиской к капитану Нагайцеву, пусть они устроят засаду… Если возьмут поручика — жандармы всю душу из него вытрясут и выйдут на его подельников…

На следующий день, в воскресенье, я объявил на заводе выходной. Прохор Петрович в честь свадьбы отвез в село подарки и водку. Мы с Аглаей поехали к ее родителям.

Село Березкино относилось к вотчине помещицы Маниловой, тихой беззлобной старухи, которая почти не выходила из имения. Прохор Петрович был вольным уже около десяти лет, Аглаю перекупила Екатерина Семеновна, ныне покойная, еще год назад, узнав, что девка исключительно хорошо стряпает. Я подумал о том, что со временем нужно перекупить всю семью Аглаи и тоже дать вольную. Все же родня…

Родители Аглаи жили в большой беленной хате с маленькими окошками и соломенной крышей. Во дворе саманная кухня, сараи и большой огород с колодцем-журавлем. Я заметил на перекладинах рыболовные сети. Кроме Алексея, у Аглаи еще две младшие сестры, Маша и Серафима, а также младший брат Колечка, малец лет семи. Девчонкам я подарил бусы, а Колечке красивую деревянную саблю, которую на досуге вырезал Тихон. Малец сразу схватил саблю и побежал рубить крапиву за сараем.

— Андрей Иванович, знаете какие в нашей реке монстры водятся? — спросил тесть.– Не желаете сходить на заводь и посмотреть?

— Пойдемте,– кивнул я.

Мы спустились через луг, к небольшому рукаву Ахтубы, который тянулся в займища. На берегу стояла запряженная повозка и семеро мужиков. Все поздоровались: