Покорить Генерального - Лакс Айрин - Страница 3

– Что?

– То.

Деваха процокала в мою сторону, закрыла окно, за две секунды распутала дебильные ниточки на шторах-жалюзи, отобрала пульт, настроила кондиционер и вылила в раковину мой кофе.

– Что ты… – не договорил.

– В такую жару кофе пьют только кретины, которые хотят помереть к тридцати. Есть масса других напитков! Вот мой диплом и рекомендации с прошлого места работы… – шмякнула на стол прозрачную папку.

Я пробежался глазами, хмыкнул.

– Ты на два года младше меня и хочешь сказать, что закончила универ и работала на кафедре?

– Да, все так, – кивнула. – Я пошла в школу в пять, перепрыгнула через класс, соответственно, и универ закончила раньше, чем все остальные.

– И на кафедре, ага… Инженерно-техническая?

– Все верно. Кресс Виолетта Павловна, – произнесла с достоинством!

– Кресс? – уточнил я. – Однофамилица?

– Нет. Кресс Павел Платонович- мой отец.

– Кресс – это же…

Я учился в другом универе. Хотел попасть на дополнительные занятия, которые вел Кресс, но набор был забит под завязку. Но я читал его работы, смотрел лекции в записи. Учился по его книгам… Умный мужик!

– Да. Тот самый Кресс, – улыбнулась грустно. – Папы не стало три месяца назад. Я была его ассистенткой, половину лекций помню наизусть…

– Да ладно, – фыркнул я. – Если так, то что это?

Достал мятый рисунок чертежа, швырнул на стол. Девушка наклонилась.

Ее сиськи при этом качнулись в низком лифе. Соски даже через лифчик виднелись. Пах горел. К горлу подкатило.

Трындец, короче… дрочить обеими ладонями – не передрочить!

За минуту она объяснила мне, что к чему на чертеже, еще и нарисовала кое-что. Пропущенное. Чертеж был не мой, помощника. Я психанул, как только заметил, что он упустил мелочь, сам не успел добавить.

Добавила.

Я – в полный ахуй. Это что за чудо? Откуда…

Расторопная, еще и не дура!

– Принята на работу! – ответил я мгновенно. – Только…

– Что?

– Дресс-код. У нас серьезная организация, а не конкурс на вульгарщину! – с трудом отвел взгляд от ее сисек.

Неприлично просто такие сиськи облеплять!

– Черный верх, белый низ! – потребовал я.

– Может быть, наоборот? – улыбнулась мягко.

– Черный низ, белый верх. Ничего обтягивающего. Украшения, духи, макияж – оставляешь дома. Дурацкие прически – тоже. Никаких распущенных волос и кудрей, как у пуделя. График ненормированный. Но платить буду щедро. Даже если проект прогорит, без денег не останешься. Слышал, у Кресса остались долги.

Об этом писали во всех газетах… У Кресса – большие долги, кредиты. Спускал на азартные игры.

– И немаленькие, – кивнула она.

– Приходи завтра к семи, обсудим.

– К семи?

– Я жаворонок и люблю работать, когда кругом еще тихо. Что-то не устраивает? – спросил с агрессией.

Иногда я сам от себя устаю, такая сволочь…

Другая бы уже сбежала.

Виолетта осталась, покачала головой, протянула мне ладонь, крепко пожала руку.

– Напротив, очень даже устраивает. Папа тоже любил вставать рано. Если это все, то сработаемся, – кивнула на прощание и ушла, покачивая пышным задом!

Мы обо всем договорились!

На следующее утро она пришла в черном балахоне, с дулькой на голове, без краски на лице.

Сработались…

Можно сказать, Виола со дня основания нашей компании трудится. Менялись офисы, сотрудники, название компании и цели.

Не менялась только моя бессменная помощница, которая реально стала незаменимой.

Мы же обо всем договорились!

Какого черта тогда она… трусы… такие надела, еще и лицо мне вытерла…

Зараза…

Столько лет работы – коту под хвост!

Трусы мне в лицо.

Меня будто снова в тот душный день со всего размаха швырнуло…

В мыслях промелькнуло еще кое-что. Но я усердно отмахнулся.

Вот еще! Итак, на повестке дня – увольнение Виолы. Интересно, Дубина серьезно настроен ее перехватить?

Да пох вообще, пусть берет…

Или нет?

Что же так неприятно?!

Но я извиняться не намерен.

Сама придет… Прощения попросит!

– Увольнение – это не конец света, правда, дедусь?

– Конец света, говоришь? Я сколько живу, столько конец света приходит, приходит, но никак не придет! – громко прокричал дедушка.

Я возмущенно посмотрела на медсестру, которая была рядом:

– Так, я не поняла. Что со слухом моего дедуси? Он, как плохо слышал, так и продолжает плохо слышать! Операцию ему не сделали, что ли?

– Сделали. Но доктор сказал, что в случае Платона Андреевича операция оказалась бессильна.

– Как это бессильна? Я вам кучу денег отвалила, вы сто пятьдесят исследований провели, сказали, что слух восстановят. Да вы хоть знаете, чего мне стоило дедушку и всю нашу родню на операцию уломать?! Теперь выясняется, что хваленые передовые методы бессильны?! Так, что ли?! Так, живо… Позовите мне этого… врача!

– Постойте, я сейчас…

– Так… – рассердилась я. – Где этот Ширлин-Мырлин! Шарлатанишка, чтоб его! Деда, посиди. Я сейчас приду!

Я вышла из палаты деда и сердито направилась в кабинет врача.

– К нему нельзя, у него занято, он сейчас очень сильно… занят! – забеспокоилась медсестра.

– Иди к черту! – рявкнула я с высоты своего роста плюс каблуки.

Выбесил меня Громов, что еще могу сказать!

Так выбесил, что я пришла домой и вот это все… Все запрещенное боссом разом как надела на себя! И каблуки, и сережки большие, и браслетик, и платье… лиловое!

Все, свобода! Боже мой!

Какое облегчение…

Именно в таком виде я прорвалась в кабинет врача и рывком распахнула дверь.

Никого.

– Не поняла. Где врач? – спросила я. – Где Алекс Эрастович…

На язык так и просилось: педерастович!

Но хорошее воспитание не позволило мне ругнуться грязно.

Я лишь осмотрела кабинет: пусто.

– Где доктор? Вы же сказали, что он занят!

– Был. Ушел, видимо.

– Как? Секунду назад вы за мной бежали и тявкали, что врача беспокоить нельзя, но сейчас выясняется, что его уже нет? Мне нужно с ним поговорить. Срочно…

– Но его нет.

– Значит, директор мне нужен. Где директор?

– Он и ди… ректор! – выдавила.

– Ах, он и директор, и чудо-врач… Занимательно! Вы вообще операцию делали? Или нет…

Я ругалась-ругалась, но так ничего и не добилась. Пригрозив, что подам на клинику в суд, забрала дедушку из клиники. Он так обрадовался, что даже запел. Голос у него был еще хороший, хоть дедушка почти ничего не слышал.

На нас оглядывались прохожие и иронично посмеивались.

Я не обращала внимания, мысли были заняты другим. Подошли к лавочке, присели.

– Все, дед, хватит, хорошо спел! – погладила его по плечу.

Конечно, он услышал ровно треть. Совсем глухой… Придется снова носить ему слуховой аппарат, от которого у него «болит голова и сердце ноет».

Ох… Настроение было не очень хорошее: и с работой не заладилось, еще и с операцией этой… в лужу сели!

Хорошо, хоть я сама за операцию денежки отвалила, не то бы сестра отца, тетя Люба, меня с потрохами съела. Она в потрохах сильна, не зря работает шеф-поваром в ресторане…

– А тебе на работу не надо? – поинтересовался дед. – Гуляешь со стариком.

– Уже не надо, деда. Уволилась я. У-ВО-ЛИ-ЛАСЬ!

Это дед услышал, удивился:

– Почему?

– Больше не могу работать с козлами.

– С козлами? – снова удивился. – Я думал, что ты в конторе, а ты… на ферме, что ли? Когда успела перейти?

Я невольно рассмеялась, сквозь слезы:

– С кем я только не работаю, деда. Все, давай аппарат наденем.

О, вот это вредный дед сразу же понял, начал вредничать, но я была непреклонна, и он смирился. Хотя знаю, верну его домой, сразу же снимет, но хоть поговорить и не кричать можно.

– На ферме, значит.

– Ага. Ферма высшей инженерии. И самый главный – два в одном. И козел, и свинья!