Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2 (СИ) - Март Артём - Страница 48

— Неплохо, держится, — ответил я. — Мы с мужиками за ней присматриваем.

— Это хорошо. Мне-то щас самому присмотр понадобится, — сказал Женя. — Врач говорит, что похромаю только следующие месяца три, а потом нормально. Буду ходить как раньше. Кстати, а вы не знаете, где мне костыли взять? Без них сейчас никак.

Мы переглянулись.

— Ничего. Найдем, — улыбнулся я.

— Спасибо, мужики. Да и еще у меня одна просьба есть. Можете доходить мои смены на этой неделе? Немного их, но если не приду, хрен потом кто работать возьмет. Деньги себе заберите.

— Доходим, за это не бойся, — заверил его Степаныч.

— А с деньгами у тебя как? — Спросил я.

— Да негусто. Но пока хватит.

— Я думаю, мужики, будет справедливо, что мы Жеке выделим немного из того бюджета, что отложен на Оборону. Все же работать он пока не сможет, а за квартиру платить надо, — предложил я.

— Да ну ты че, Витя? — Отмахнулся Корзун. — Я и так справлюсь. А на охранку ж много надо: помещение, ремонт, оружие, форма в конце концов. Даже нанять кого-то, пока Оборона не начнет деньги приносить.

— Не обеднеем, — сказал я. — Да, мужики?

— Ну.

— Ты не переживай! Тут на все хватит!

— У меня даже слов нету, — засмущался Женя.

Посидели мы с ним еще минут десять, да медсестра пришла нас выгонять. Когда мы пошли на выход, Женя позвал меня:

— Витя, можно тебя на два слова?

— Что такое? — обернулся я.

Фима со Степанычем тоже застыли в проходе.

— Да я недолго. Просьба есть к тебе.

— Давайте, мужики, — сказал я остальным. — Идите, а я щас, пять сек.

Степаныч кивнул, и они с Фимой вышли.

— Давайте быстрее, — сердито сказала полная медсестра за сорок.

— Говорю ж, пять сек, — улыбнулся я ей.

— В общем… Только не ругайся. Просьба у меня к тебе есть одна. Очень важная, — сказала Женя, когда я вернулся к кровати и сел рядом с ним на деревянный табурет.

— Какая просьба? И почему я должен ругаться?

Женя помялся пару мгновений. Потом решился и, по своему обыкновению, выпалил все прямо в лоб:

— Короче. У меня в комнате, под кроватью, лежит ТТ. Завтра вечером его нужно отнести и продать одному братку с кирпичного. Иначе у меня проблемы будут. Сможешь?

Глава 25

Я нахмурил брови. Строго посмотрел на Женю. Его лицо было привычно равнодушным. Флегматичный, как обычно, взгляд мало что выражал. Корзун просто беззлобно и очень спокойно смотрел на меня, не отводя глаз.

— Ты торгуешь оружием? — Спросил я вполголоса, так, чтобы окружающие не услышали.

Женя опустил взгляд, поджал тонкие губы. От этого, шрам, пересекающий Женин подбородок, обычно едва видный, превратился в явную складку. На его лице отразилось что-то, что можно было бы назвать грустью.

— Мне жаль, что придется втягивать тебя в это, Витя, но тут серьезное дело. Очень серьезное. Если я не приду вечером, то все пропадет. А как ты видишь, прийти я не могу. Ноги еще толком не держат.

— Давно ты этим занимаешься? Давно барыжишь оружием?

— Я этим не занимаюсь, Витя. Тут особый случай. Очень особый.

— Если тебе нужны деньги, — не поверив, сказал я, — ты мог сказать мне. Я знаю, ты больно гордый и просто так не взял бы. Но мы бы посидели вместе, помозговали и нашли бы в конце концов, как заработать. Не стоило влезать в такие дела.

— Дело не в деньгах, — вздохнул Женя. — Тут все гораздо серьезнее. Если честно, я думал, ты станешь кричать, ругать меня. Думал, будешь нотации читать. Как Степаныч.

— Ну я же не Степаныч, Женя, — я улыбнулся. — Если дело не в деньгах, то давай, рассказывай, что у тебя тут случилось. Я посмотрю, как можно помочь.

— Хоть и не Степаныч, но иногда бываешь похож на него. Ворчишь, как старик, — хмыкнул Женя. — Ну ладно. Давай к делу.

После того как наш с Женей разговор состоялся, я просто не мог не пойти ему навстречу. Корзун объяснил мне в чем тут дело. Правда, рассказал он явно не все.

Женя, будто бы постеснялся выдать мне часть правды, а я его, не торопил, не нажимал. Рассудил, что так или иначе, узнаю сам. А если и не узнаю, значит, на то у Жени есть очень весомый повод.

Все же у меня тоже были секреты, которыми я не мог делиться с друзьями. Если рассказать всем, что я переселился в молодого себя из пожилого тела, меня как минимум не поймут. Как максимум посчитают, что мне нужна помощь психиатра. А я должен оставаться для мужиков достойным лидером, за которым они стремились бы идти. Пока что получалось.

Вечером того же дня, как мы и договаривались с Женей, я приехал к его маме, чтобы забрать пистолет. Естественно, она не была в курсе Жениных дел, и я шел к ней под другим предлогом.

Я нажал дверной звонок и стал ждать под дверью. Переложил скрученные покороче костыли под левую подмышку. Так вести их в общественном транспорте было проще.

Степаныч по Жениной просьбе одолжил их у одного своего знакомого, который долго восстанавливался после ранения, а теперь ненужные больше костыли, валялись у него на балконе. Ну вот мы и нашли этому далеко не новому барахлу применение.

— Кто там? — Послышался за дверью голос Марии Федоровны.

— Витя Летов. Я принес для Жени костыли. Пусть у вас побудут, пока Женю не выпишут. А то мне щас их хранить негде.

Снова защелкали замки. Опять дверь открылась, натянув цепочку. Выглянула мама Жени, осмотрела меня каким-то озадаченным взглядом. Захлопнув дверь, она отомкнула ее до конца, открыла.

— Привет, Витя, — сказала она грустно.

— Здравствуйте. Вот, принес вам, — я прошел в квартиру. — Куда поставить?

— Давай в кладовую, за дверью, — ответила женщина. Потом пошла на кухню, села за стол.

Я видел, как она перебирает разложенные на обеденном столике желтоватые квитки. Кажется, беспокоится о квартплате. Еще бы. Женя упоминал об их проблемах с деньгами.

Тем не менее я прошел дальше, открыл захламленный всякой всячиной чулан. Света в нем не было, и я прислонил костыли к стене, в промежутке между какими-то старыми лыжами и замотанной тряпками, измятой ударами боксёрской грушей Жени.

— Может, чаю? — Подкралась сзади Мария Федоровна.

— Нет, спасибо. Женя попросил взять кое-что из его комнаты. Можно я пройду?

— Ах… Ну да, конечно, проходи, — сказала женщина.

В комнате Жени, даже несмотря на ее небольшую квадратуру, было как-то пустовато. Когда я был тут в прошлый раз, в ней развернулся хаос, какой бывает у молодых мужчин, живущих обычной холостяцкой жизнью: одежда на спинке стула и полу, скомканная постель, пыль тут и там на полках, валявшиеся в «творческом беспорядке» вещи на прикроватной тумбочке. Только на письменном столике, где Женя хранил телевизор, видик и кассеты с фильмами, царил у него идеальный порядок. Свои кассеты Женя даже складывал по алфавиту.

Правда, теперь, тут убрались. Перед глазами у меня встала картина, как грустная мама Жени Корзуна, беспокоясь о сыне, перебирает вещи в его комнате. В следующий момент я забеспокоился о пистолете. А не нашла ли она Женину пушку? Хотя, если так, думаю, крику было бы выше крыши. Первые претензии Мария Федоровна точно предъявила бы именно мне.

Оглянувшись на выход, я прислушался. Женина мама гремела посудой на кухне. Я полез под кровать, стал нащупывать жестяную коробку. По словам Жени, он хранил ТТ в старинной жестянке из-под печенья еще советских времен.

Руками я ее не нашел. Подняв красное покрывало с бахромой, которым мама Корзуна застелила кровать, я заглянул под нее. Пусто. Ничего не было. Тогда я стал торопливо оглядывать всю комнату. Коробки нигде видно не было.

Я задумался. Потом вышел из комнаты.

— Ну что ты там, Витя, нашел что надо? — Спросила из кухни Мария Федоровна.

— Нет.

— Может, я что-то подскажу?

— Вы не видели коробку? Под кроватью у него лежала, — решился я

— Жестяная такая? От печенья?

— Да. Из-под печенья.

— Да-да! Видела! Красивая она, старая. Еще дед Женин привозил в ней мне гостинцы из Москвы. Я даже не знала, что она сохранилась. А, оказывается, ее Женя себе заграбастал, представляешь? Напихал внутрь чего-то тяжелого. Я все открыть хотела, посмотреть, да не смогла. Крышка прям прикипела. Мож ты откроешь?