Иудейские древности - Флавий Иосиф - Страница 76

• Предыдущая
• 76/282
• Следующая

Дело в том, что жившие вблизи Гавы филистимляне покорили себе окрестных иудеев, отняли у них все оружие, заняли своими гарнизонами их наиболее укрепленные пункты и запретили им раз навсегда всякое железоделательное производство. Ввиду такого ограничения еврейские земледельцы, нуждаясь в каких-либо сельскохозяйственных орудиях, как, например, плугах, заступах и т. п. необходимых в земледельческом обиходе предметах, должны были каждый раз отправляться к филистимлянам и там заказывать себе все нужное.

Когда филистимляне узнали о взятии крепости, то они страшно рассердились и в гневе на эту обиду двинулись с тремястами тысячами пехоты, тридцатью тысячами боевых колесниц и шестью тысячами конницы походом на иудеев. Лагерем расположились они вблизи города Махмы[572]. Когда же весть об этом нашествии достигла еврейского царя Саула, он отправился в город Галгал, разослал по всей стране посланцев и стал сзывать народ на бой за свою свободу против филистимлян, умаляя при этом действительные силы последних и уверяя, что они ничтожны и потому не могут внушить никому никакого опасения. Между тем, узнав о численности войска филистимлян, приверженцы Саула совершенно пали духом; – одни из них стали прятаться в пещерах и подземных ямах, большинство же бежало на ту сторону Иордана в область, которую занимали колена Гадово и Рувилово.

2. Тогда Саул послал за пророком [Самуилом] и пригласил его к себе для обсуждения дальнейшего образа действий и вообще положения дел. Самуил ответил, что приедет, а пока велел заготовить все нужное для жертвоприношений, обещая прибыть к Саулу по истечении шестидневного срока, чтобы на седьмой день приступить к жертвоприношениям, а затем уже начать бой с врагами. Саул стал ждать пророка так, как тот ему велел, но при этом не вполне точно исполнил предписания Самуила: видя, что последний медлит со своим прибытием и что тем временем войско у него разбегается, Саул сам приступил к жертвоприношению. Когда же ему возвестили о приезде Самуила, Саул вышел к нему навстречу; тут ему пришлось выслушать со стороны старца упрек в ослушании, что он не дождался его прибытия, но беззаконно и самовольно совершил жертвоприношение, право на которое, равно как на молитвы за народ, по точному желанию Господа Бога, принадлежит ему, Самуилу. Когда же Саул стал оправдываться, ссылаясь на то, что он прождал условленное число дней и что затем необходимость заставила его приступить к жертвоприношению, потому что его собственное войско обуял страх и оно стало самовольно расходиться, тогда как силы врагов в то же самое время покинули Махму и, по дошедшим к нему слухам, двинулись на Галгал, Самуил перебил его словами: «А все-таки, если бы ты был добросовестен, ты не ослушался бы меня, исполнил бы приказание, данное мною тебе от имени Господа Бога, и не поторопился бы совершенно неуместно, то как тебе самому, так и твоим будущим потомкам пришлось бы удержать в руках своих царскую власть дольше, чем это будет теперь». Затем Самуил, недовольный всем случившимся, вернулся назад к себе домой, Саул же в сопровождении сына своего Ионафа только с шестьюстами воинами, из которых у большинства не было даже и оружия, потому что в этой местности, благодаря вышеупомянутому запрещению филистимлян, не имелось вовсе железа, да и совершенно не было оружейников, направился к городу Гаваону. Между тем филистимляне разделили войска свои на три части и двинулись по трем направлениям по стране еврейской, все предавая на пути своем разрушению, причем царю еврейскому Саулу и сыну его Ионафу, вследствие невозможности оградить с горстью из шестисот воинов страну, пришлось быть беспомощными свидетелями этого опустошения. Заняв со своим сыном и с первосвященником Ахией, потомком первосвященника Илия, возвышенный холм, Саул поневоле должен был с глубокою скорбью взирать на всеобщее опустошение, не имея возможности помочь беде. Между тем сын Саула решился вместе со своим оруженосцем тайно пробраться в лагерь врагов и произвести там переполох и смятение. Так как оруженосец, ввиду беззаветной храбрости юноши, обещал ему охотно пойти за ним, куда бы он его ни повел и хотя бы это им стоило даже жизни, Ионаф спустился с холма и отправился к врагам.

Лагерь последних был расположен на крутом утесе, с трех сторон почти совершенно отвесном, и кругом его венком тянулись, наподобие искусственных укреплений, большие скалы, служившие ему достаточною защитою против всякого рода нападений. Ввиду последнего обстоятельства, именно природной укрепленности и безопасности этого места, филистимляне, считая его совершенно неприступным, не обращали большого внимания на охрану его. Когда Ионаф со своим товарищем приблизились к вражескому стану, то первый стал ободрять своего оруженосца словами: «Итак, мы пойдем на врагов; если при этом они, увидя нас, пригласят нас к себе, то усмотри в этом признак нашей победы над ними; если же они не станут зазывать нас к себе, то нам придется воротиться назад». И вот, когда на рассвете следующего дня Ионаф со своим спутником приблизились к лагерю врагов, то филистимляне, увидев их, стали указывать друг другу, что вот и евреи выползли из своих нор и пещер, и обратились к Ионафу и его оруженосцу с приглашением: «Придите сюда к нам, чтобы мы могли вас хорошенько наказать за вашу смелость». Видя в этих словах предзнаменование победы, сын Саула очень обрадовался, немедленно удалился с того места, где он был замечен врагами, и пробрался тайком к одной скале, которая по крутизне своей не была охраняема стражею. Взобравшись на этот представлявший необычайные трудности утес и достигнув таким образом вражеского стана, юноши напали на филистимлян, еще не успевших хорошенько проснуться, и перерезали их до двадцати человек. На остальных же они нагнали своим внезапным появлением такой ужас, что некоторые побросали свое оружие и обратились в бегство, большинство же, не узнавая друг друга вследствие принадлежности своей к разным племенам и видя в товарищах неприятелей (тем более, что им не могла прийти в голову мысль, что на них напало только двое евреев), взялось за оружие и стало рубить своих же. Таким образом многие были убиты, другие же, обратившись в бегство, попадали с кручи утеса и убились до смерти.

3. Между тем соглядатаи Саула объявили царю, что в лагере филистимлян заметно необычайное смятение. Тогда Саул спросил, не ушел ли кто-нибудь из его людей. Узнав об уходе собственного сына своего в сопровождении оруженосца, он приказал первосвященнику облечься в священническую одежду и совершить гадание об исходе этого предприятия. Когда же последовал ответ, гласивший о победе над врагами, то Саул немедленно выступил против филистимлян и напал на них во время всеобщей сумятицы и взаимной резни. Услыша о том, что победа склоняется в сторону Саула, к последнему стали опять стекаться те евреи, которые перед тем искали спасения в бегстве, в подземельях и пещерах. Когда у него таким образом составилось уже десятитысячное войско, Саул бросился с ним в погоню за врагами, которые между тем успели рассеяться по всей стране. В то же самое время, под влиянием ли необычайной радости по поводу неожиданной победы, как это часто случается, что люди при больших удачах теряют рассудок, или по несообразительности, но Саул впал в страшную, имевшую роковые последствия ошибку, а именно: желая отомстить филистимлянам и примерно наказать их, он призвал проклятие на главу каждого еврея, который бы вздумал поесть чего-нибудь раньше наступления ночи, когда само собою прекращается погоня и резня врагов; таким образом он хотел предупредить возможность слишком раннего прекращения резни. Не успел Саул произнести это проклятие, как евреи попали в дремучий, принадлежавший колену Ефремову лес, в котором водилось множество пчел, и сын Саула, не слыхавший проклятия отца и ничего не знавший о том, что народ согласился с последним, достал себе из улья меду и стал его есть. Узнав тем временем о сопровождавшемся страшным проклятием запрещении отца своего принимать до заката солнца какую бы то ни было пищу, Ионаф, правда, бросил свой мед, но и не мог удержаться от замечания, что запрещение отца совершенно неосновательно, потому что, по его личному мнению, евреи стали бы с большею энергией и рвением преследовать врагов и захватили бы и перебили бы их гораздо большее количество, если бы они подкрепили свои силы пищею.

• Предыдущая
• 76/282
• Следующая