Жандарм 5 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 25

— Значит так, Борис. Мы сейчас поступим следующим образом…

Типография, где издают газету, располагалась на краю Болотной площади. Престижное местечко. Вот только само здание принадлежало какому-то купцу и сдавалось «под офисы». И типография занимала лишь одну, пусть и большую, комнату в здании. Рядом с ней был маленький кабинет, в котором трудился редактор этой газетенки.

— Эдуард Вениаминович? — вошел я к нему.

В круглых очках, кучерявый и довольно молодой на мой взгляд — не больше тридцати лет. Эдуард Вениаминович Абрамов — главный редактор газеты «Правда Болотная».

— С кем имею честь?.. — подслеповато щурясь, посмотрел он на меня.

— Григорий Бологовский. Штабс-ротмистр и с недавнего времени начальник местного отделения жандармерии.

— О… очень приятно, — слегка запнувшись, встал тот из-за своего рабочего стола со стоящей на нем пишущей машинкой.

— Эдуард Вениаминович, признаться, ваша газета меня удивила. Особенно этот очерк, — показал я редактору ту самую статью, о великом князе и княгине Орловой.

— Что-то не так? — нервно потер он ладони.

— Вы порочите честь и достоинство императорской фамилии. Я обязан на это отреагировать.

— Н-но… с чего вы взяли? Здесь не указано имя. Кого я порочу? А про княгиню — так здесь написано лишь мнение. И оно основано на фактах.

— На чем бы ни было основано, вы имеете смелость упоминать членов императорской фамилии. А то, что не указываете имен, лишь усугубляет ситуацию. О ком должен подумать читатель? О Великом князе Романе Николаевиче? Или Юрии Николаевиче? А может о Василии Алексеевиче? Великих князей много. И вы разом приплели в одной статье их всех!

Мужчина затрясся в страхе. Взгляд его заметался.

— Может… я смогу как-то исправить свою ошибку?

— Возможно, — кивнул я. — У вас есть предложения?

— Да! — с радостью и облегчением выдохнул редактор. — Подождите минуту, прошу вас.

После чего он выскочил за дверь. Отсутствовал Эдуард Вениаминович недолго. Я только и успел, что к окну подойти, да задумчиво посмотреть в него на пред зимнюю Москву.

— Вот! — забежав в кабинет, протянул он мне конверт. — Возьмите. Уверен, это сгладит возникшее недоразумение.

Я лишь хмыкнул и медленно подошел. Посмотрел на конверт и попросил редактора открыть его. Тот охотно продемонстрировал содержимое конверта.

— Вы считаете, что этим можно меня купить? — вскинул я бровь и вновь вернулся к окну.

— Здесь триста рублей! Даже больше, чем я платил вашему предшественнику!

Потеребив мочку уха, и тем самым дав условный сигнал тем, кто стоял в нескольких метрах за окном, я снова посмотрел на редактора.

— Вы правильно заметили — я не ротмистр Семенов. А вот это, — мой палец указал на конверт, — это преступление и тяжкое.

— Вы не так поняли… — промямлил испуганно редактор, пытаясь подобрать слова.

Большего он сказать не успел. В кабинет ворвался околоточный надзиратель с подпоручиком Лукьяновым, которые до этого момента ждали на улице.

— Господа! Прошу засвидетельствовать — меня только что пытались подкупить. Что карается нашим законом самым строжайшим образом, — я посмотрел на враз побледневшего редактора. — До десяти лет каторги! — пригвоздил я его последними словами.

Тот не выдержал и рухнул на пол. Хоть сознание не потерял, но был в предобморочном состоянии.

— Господин унтер-офицер, — обратился я к околоточному надзирателю, — прошу составить вас акт о данном происшествии. Мы с Борисом Владимировичем его подпишем.

Усатый городовой, с которым я договорился заранее, охотно достал бумагу и честь по чести все зафиксировал. После чего отдал бумагу мне и, незаметно для редактора отсалютовав, еще и ухмыльнувшись в усы, покинул кабинет.

— Вот, Эдуард Вениаминович, — помахал я бумагой перед носом редактора, — полюбуйтесь, до чего вас довела кривая дорожка.

— Не губите, — прошептал тот, с мольбой в глазах смотря на меня.

— Не губить? — сделал я вид, что задумался. — А с чего бы? Какую пользу вы можете принести нашему государству?

— Все что угодно! — выдохнул мужчина.

С победной улыбкой посмотрев на ошарашенного Лукьянова, я потребовал от Абрамова расписку в том, что теперь он обязуется сотрудничать с жандармерией в моем лице и докладывать обо всем, что может вредить власти и императору. После чего мы с подпоручиком двинулись к выходу.

— Ах да, — сделал я вид, что что-то забыл.

Немного пришедший в себя редактор вновь сжался в испуге.

— Если вы так желаете поделиться своими доходами, то я дам вам такую возможность. Раз в месяц будете присылать мне расписку о том, что перевели триста рублей на содержание сиро… дома призрения. Любого. С уведомлением от того дома о получении средств и заметку в газете делать. Вы меня поняли?

— Д-да, — кивнул Абрамов.

— Вот и чудно. Так, что если что-то произойдет, о чем Вам станет известно, а вы мне не сообщите, то я сделаю так, чтобы вы оказались в самой грязной и дальней дыре на каторге, а путь туда был не самым простым. И мне поистине будет жаль вашу семью, ведь это такое пятно. Так что вы отныне на страже покоя нашей Империи. Всего доброго Эдуард Вениаминович и был рад нашему знакомству.

На этом мы и расстались.

— Учитесь, подпоручик, — обратился я на улице к Лукьянову. — Как вербовать людей и обращать их слабые стороны на пользу государству.

— Всенепременно, — кивнул Борис.

Парень явно был в шоке от моих действий. Но и одобрял их. А я просто применил один из распространенных в моем мире методов «агрессивной вербовки», давно «разрекламированных» в кино. Но ведь работает же! Ну а сейчас можно и передохнуть. День вышел просто замечательный!

До самого возвращения в отведенные под наш «отдел» кабинеты Борис шел молча, сильно задумавшись. А там коротко попрощался, пообещав предоставить полный отчет о своей работе за все время службы под руководством Семенова в понедельник. Еще и свои наблюдения и мысли добавить пообещал. Чудно!

Остальные мои подчиненные уже покинули отведенный им кабинет. Куда пошли, бог весть, но служба у нас такая, что четкого графика не предполагает. Главное — чтобы работа выполнялась. Надеюсь, к понедельнику и они с отчетами закончат. Не теми огрызками, что наспех сделали мне сегодня, а более развернутые.

Подчиненные ушли, а мне работать? Ну уж нет. В целом я с делами ознакомился, сегодня пятница, а значит впереди целых два выходных дня! Пора отдыхать. Да и по мальчишкам соскучился. Вечером уже должны вернуться.

До вечера было полно времени, а я как раз возвращался домой мимо бань. Ну и не удержался. Прошлое их посещение мне очень понравилось. Тут не просто помывка, а буквально — отдых телом и душой. Да и до часа, когда в них станет не протолкнуться от посетителей, еще далеко. В общем, следующие пару часов я с удовольствием наяривал себя дубовым веником, пил холодный квас да иногда нырял в общий бассейн. Купальню, как здесь они именуются.

Домой вернулся чистый, в постиранной и отглаженной одежде и с отличным настроением. Которое лишь увеличилось, стоило открыться дверям квартиры и внутрь забежать двум сорванцам.

— Дядь Гриша! Ты приехал! — кинулся ко мне первым Сашка.

За ним смущенно топтался Сенька. Но и он после моего разрешающего кивка подошел и обнял меня.

На ужин Глафира Матвеевна расстаралась и приготовила нам оладьи, уху из щуки и достала откуда-то квашеной капусты. Для пацанов это был настоящий пир. Да и я ел с удовольствием. Рядом тихонько и аккуратно, соблюдая все правила этикета, ела Оля. Глядя на нее и ее укоряющий взгляд, Сашка тяжело вздохнул, выпрямил спину и перестал чавкать. Да и есть стал аккуратнее. Я лишь улыбнулся в усы, увидев эту пантомиму.

— Дядь Гриша, — тихонько подал голос Сенька, — а вы были в театре?

— О! — тут же встрепенулся Сашка. — Кстати, да. Григорий Мстиславович, вы же дворянин — наверняка вы были в театре?