Чумазая принцесса - Флей Джин - Страница 2

• Предыдущая
• 2/34
• Следующая

– А на маяк станешь брать? – высунувшись из-под одеяла, спросила я тонким от обиды голосом.

Сид кивнул.

– А в тир?

Он опять кивнул. Так он кивал, а я постепенно все больше и больше вылезала из-под одеяла и скоро уже сидела на кровати, свесив босые ноги, болтая ими, и деловито, чтобы чего-нибудь не пропустить, загибала пальцы на руках. У меня незагнутых только три и осталось, когда Сид снова переменился, вспомнив про настоящего мужчину и Минни. (Нет, все-таки придется этой примернице с бантами обходиться в дальнейшем без них.) Я опять забралась под одеяло, но Сид был неуступчив, как скала, даже добавил, что с этого дня я должна являться домой не позже двадцати часов, он будет проверять. А если он что решил, то кончено, ничего тут больше не поделаешь.

Мне понадобилось три недели, чтобы привыкнуть к новым порядкам и перестать поджидать его возвращения домой.

Зато утром, проснувшись, я первым делом мчалась к комнате Сида убедиться, что он на месте и одеяло мерно вздымается на его груди, а раз так, то можно досыпать предпоследний сон и, не торопясь, рассматривать последний, от которого меня пробуждал поцелуй в кончик носа. Сид это нарочно делал, чтобы мне было щекотно, и я потом терла нос и морщилась. Кончик носа становился острым и красным, почему-то это всегда забавляло моего брата.

Пока он терпеливо ожидал меня, я как следует потягивалась и зевала, но я не очень-то злоупотребляла, потому что у Сида не хватило бы времени забросить меня в школу, и я не смогла бы расспросить его про вчерашнее и договориться на свободное время, которое начиналось сразу же, когда у Сида заканчивались занятия. К этому времени я успевала приплестись нога за ногу к Сидовой школе, обойдя перед этим все кондитерские по пути, к концу которого руки мои становились липкими, а одежда обзаводилась новыми свежими пятнами.

Однако до тринадцати лет новые свежие пятна меня нисколько не смущали. Первый раз я о них задумалась, когда Минни справляла свое четырнадцатилетие.

На праздник к ней явились семнадцать человек, и как-то так получалось, что в медленных танцах именно пара со мной не укомплектовывалась. Это меня в тот раз отчего-то сильно озадачило. Захотелось срочно поразмыслить в тиши уединения безлюдной спальни Минниных родителей.

Пробравшись на второй этаж, я подошла к зеркалу и, хорошенько приглядевшись, неожиданно обнаружила ярко рыжую шутиху с засаленными лохмами и с лягушачьими, обиженно вытаращенными, небольшими глазками на усеянном веснушками лице. В довершении к этому у лягушачьей шутихи имелись нескладные руки, острыми локтями торчащие из сомнительной чистоты зеленой футболки, а также журавлиные ноги в серых хлопковых брюках, щедро пузырящихся на заду и коленках, причем ноги те были всунуты в бульдожьего вида, с ободранными носами любимые ботинки, незаменимые в повышенной сложности скаутском походе по Скалистым горам, но здесь на этом пушистом ковре и там внизу… вряд ли.

Я ушла по-английски не прощаясь, через окно, такой страшиле нечего было делать среди нелягушачьих, нарядных людей.

Дома перетряхнула свой и оставшийся после побега моей мачехи гардероб, занятие оказалось увлекательным и времяемким, за ним дождалась Сида, и, как он ни отнекивался, ссылаясь на то, что устал и с ног валится, но ему пришлось высказаться, что он обо всем этом думает.

Основных мыслей было три: во-первых, его сестра, само собой, не Мэрилин Монро, но Кэтрин Киган, и этим все сказано (здесь он с такой откровенной тщеславностью расплылся в улыбке, что я тоже не удержалась); во-вторых, он мне когда еще советовал перестать рядиться в штаны как уличному пацану; в-третьих, тушь, губная помада с прочей чепухой мне ни к чему, что же касается парней и танцулек, то об этом пока говорить не приходится – рано, надо еще подрасти.

– А Минни и остальные-то уже…– пыталась возразить я неуверенным голосом.

– Меня они не интересуют, – жестко отрубил Сид, – однако щенкам лучше бы не крутиться возле тебя, иначе им придется пожалеть, что они на свет родились.

После этих внушительных слов я вполне успокоилась и перестала рядиться в пятна и скаутские походные ботинки. И из гуманных соображений старалась помнить о тех, кого он назвал щенками, не позволяя новым крутиться возле себя, а знакомые ко мне не приставали, потому что хоть я и изо всех сил старалась, но за два последующих года не удержалась несколько раз: незнакомцы успевали перемолвиться со мной парой словечек, потом появлялся какой-нибудь Сидов дружок, что-то советовал им, и они теряли ко мне интерес.

Я выговаривала Сиду, что я об этом пиратстве с разбоем думаю. Он пожимал плечами и свистел в ответ. Я топала ногами и кричала, что он истукан и отсталый Сарданапал. Сид отвечал:»Ого!» и что образовательный уровень мой несомненно растет, ему уже сейчас интересно: как я его обзову через год или два. Я бежала жаловаться отцу, но он всегда был на стороне своего большого сына, кроме Сида у нас в семье есть еще Денни, более мелкий, чем я.

Когда мне стукнуло пятнадцать с половиной, мы с Минни (которая, несмотря на все оторванные мною банты, сделалась как-то незаметно моей ближайшей подругой) решили изменить тактику: перебрались из нашего района «медведей» в чужой район «дьяволов» и очень неплохо провели время с двумя незнакомыми мальчиками, только, когда они пошли нас провожать, мы напоролись на Фрэнка с Длинным Лукой! Они тоже были не одни и могли бы нас не заметить, но куда там!

Остановившись, точно вкопанный, Фрэнк уставился на меня, будто первый раз увидал.

– Лука, поправь меня, если я не прав, – сказал он. – Сдается мне, эта девчонка с молокососами – Рыжая, напялившая юбку.

Лука с ухмылкой кивнул.

– Черт побери, шустрая девочка! Ну что же, молокососы, у вас есть ровно три секунды. Последний счет должен слиться со стуком ваших каблуков с противоположной стороны набережной. Надеюсь, вы хорошо бегаете?

Наши провожатые оказались быстроходными, успели. А я даже ругаться не имела морального права, потому что еще недавно кричала много разного ехидного, когда Фрэнк со своими подружками мимо проходил. Однажды он меня догнал, как я ни убегала, думала, отлупит, но он только сверкнул глазами, приподнял с земли, потряс в воздухе и отбросил, точно ветошь трухлявую, вот теперь и отыгрывается, змей злопамятный.

Оставив спутниц на попеченье Луки, Фрэнк довел нас с Минни до самой границы.

– Передай своему братцу, – склонившись ко мне, строго сказал он, – что ему не мешает получше приглядывать за тобой. Если он не может справиться собственными силами, Фрэнк Ловайс готов оказать ему помощь!

Вот такой между ними вышел подлый сговор против меня. Некуда было податься от их деспотизма! Причем этот злодей Фрэнк превзошел Сида. Фрэнк завел моду с наглой, бесцеремонной небрежностью подхватывать меня под мышку и выносить из всех мест, где остальные взрослые телом и духом свободные люди веселятся, как кому вздумается, заталкивать в свою машину и отвозить меня к нашему дому.

Минни мне сочувствовала, но ничего посоветовать не могла. Она лишь махнет мне рукой и отправится со своим другом, куда захочет, да и все так, только я одна неприкаянная. А я ведь по виду сделалась ничуть не хуже ее: перестала расти, волосы пригладила и оборками с отдельными хорошенькими бантиками обзавелась. Да кому это нужно!

Сижу я однажды за столиком у папаши Макгилиса, потягиваю сок из соломинки и, подперев голову рукой, слежу в окно завидущим взглядом за удаляющимися Минни и ее другом, но и это мне недолго удается. Какой-то проходящий парень за окном остановился и загородил весь обзор.

Выждав несколько секунд, я постучала по стеклу, хотела попросить его отодвинуться, но не сумела ничего сказать. Это со всяким может случиться, кто живых принцев никогда в жизни не встречал. Он, конечно, понял, что его узнали, и тоже не мог скрыть своего удивления.

• Предыдущая
• 2/34
• Следующая