Загадка замка Карентин - Адамс Питер (Петер) - Страница 12

• Предыдущая
• 12/27
• Следующая

– Если ты еще раз позволишь, я тут же…

– Ты тут же закроешь рот, а если нет, то будешь в состоянии издавать лишь нечленораздельные звуки. Не мешай мне думать.

Размышления молодого археолога прервала Патриция.

– Вы хотели видеть леди… – Она не закончила фразу и обескураженно смотрела на блестящие зеленые волосы Энн, ресницы в несколько сантиметров длиной и лилово-синие накрашенные губы. Увидев на Энн мини-юбку, которая переходила все границы, Патриция схватилась за голову и возмущенно сказала:

– Боже мой, неужели и такое бывает!

Появление Дороти Тори придало сцене новый колорит.

– Фишер передал мне, что вы как главный наследник пришли с намерением получить замок и состояние моего усопшего мужа. Разрешите спросить, как возникла у вас эта идея? – тихо спросила она Эрвина.

Казалось, что появление новых наследников ввергло Дороти в шок.

– У меня никогда не возникла бы эта идея, если бы адвокат Локридж не разыскал меня. Да, это великолепное здание – моя резиденция! Только, по-моему, ее нужно сравнять с землей. Скажите, ведь наверняка в этих стенах растут губки и водятся крысы.

– Здесь нет ни губок, ни крыс! – Дороти пришла в себя и снова могла возмущаться. Эрвин извлек из кармана портмоне.

– Вот документы. Но не беспокойтесь, меня интересуют только наличные деньги. От этого сарая я отказываюсь.

– А я нет. Я намерена прожить здесь до конца своих дней, – вдруг заявила Энн, хотя это полностью противоречило всему, что она говорила до этого.

– Пойдемте в библиотеку и обсудим наши дела, – пригласила Дороти гостей и, обращаясь к Патриции, сказала: – Скажите Фишеру, пусть он принесет кофе и что-нибудь поесть, а эту молодую даму отведите в ванную, пусть отмоет лицо, чтобы было видно, как она выглядит в действительности. Лишь после этого она получит чашечку кофе.

Замечание Дороти попало в точку. Но, неожиданно ухмыльнувшись, Энн процедила:

– Вы совершенно правы, старая ведьма, на моей физиономии действительно столько краски, что ее хватило бы на покрытие целой стены. Вчера после спектакля у меня не было времени снять грим. Итак, пойдемте отмываться.

В ванной Энн привела свою спутницу в замешательство. Как рассказала Патриция, сначала Энн сняла скальп и обнажила свои густые каштановые волосы. Затем отклеила искусственные ресницы, отмыла лицо, и перед ней предстала молодая женщина с большими выразительными глазами и красивым изгибом губ.

Уважение Патриции к Энн возросло еще больше, когда они пришли на кухню и та сама решила приготовить завтрак для себя и мужа.

Патриция любила готовить, но она была, как сама признавалась, женщиной консервативной во всех проявлениях и испытывала слабость к мучным изделиям

– к клецкам, лапше, пудингу.

Энн быстро почти из ничего сготовила завтрак. Стройная фигура Энн пробудила у полной Патриции желание сбросить десять, если не двадцать фунтов.

Беседа на кулинарные темы сблизила будущую хозяйку замка и экономку. Просиди они целый год на одной скамейке в церкви, этого не удалось бы достигнуть.

– Мне начинает здесь нравиться, – сказала Энн. – Надо приобрести парочку кур, чтобы всегда были свежие яйца, и разбить огород для овощей, это тоже будет не лишним.

– Для этого вам надо сначала отделаться от непрошеных гостей. Иначе они сожрут ваш горох и бобы, не дав им созреть.

Энн показала свои здоровые зубы.

– Уж я-то от них отделаюсь. Они сбегут отсюда быстрее лани.

Вопреки ожиданию, беседа между Дороти Тори и Эрвином проходила мирно.

Когда Дороти ознакомилась с документами, у нее не осталось больше сомнений, что Эрвин, племянник второй степени родства с покойным, является законным наследником замка и может претендовать на пятьдесят тысяч фунтов от общего состояния. Для Дороти это был не очень радостный сюрприз, но ничего изменить уже было нельзя, и потому она восприняла факт хладнокровно. Главное же заключалось в том, что молодой археолог понравился ей, поскольку обладал многими качествами, но только не жаждой стать владельцем замка.

– Вашу идею создать здесь летний интернат для детей я нахожу великолепной, – сказал Эрвин. – Я бы тоже выделил на это небольшую сумму. Здесь могли бы отдыхать более полусотни детей из Ливерпуля, вдыхающих копоть летом и зимой. Некоторые из них не знают даже, как выглядит бабочка или корова. – Он почесал нос и сказал неожиданно: – Я чувствую себя вольготно во время раскопок не только потому, что я археолог, но и потому, что жизнь здесь невыносима.

– Не спешите делать выводы. Сначала познакомьтесь с другими наследниками, – прервала его Дорога. – Тогда вам станет совсем тошно от этой никчемной компании, погрязшей в предрассудках, высокомерии и невежестве. – Какими могут быть высокомерие и невежество этой компании, она предоставила додумать своему гостю. – Признаюсь, один из них, – продолжала Дороти, – а именно доктор Эванс, составляет исключение, хотя он и не совсем нормальный. Доктор Эванс помешан на изобретательстве. Безопасные булавки, которые можно расстегивать лишь с помощью кодовых знаков, патентные ключи, позволяющие открывать десятки различных замков, машины с пропеллерами, о назначении которых он уже и сам забыл, бомбы, которые сами взрываются, как это было вчера, когда одна из них чуть было не подняла на воздух этот зал… Сюда примчалась полиция.

– И что она установила?

– Полиция считает, что с помощью этой адской машины я хотела превратить в порошок всех наследников и смешать их с известковой пылью.

– Разве это не было вашей целью?

– Сие не зависит от моего желания, – призналась Дороти. – Если бы я знала, как это сделать, чтобы не попасться, то уже давно на кладбище было бы на два могильных холмика больше. Я даже позаботилась бы, чтобы они были всегда ухожены. Тогда было бы видно, что я совершила доброе дело.

– Вы весьма кровожадны, – сказал Эрвин с уважением. – А впрочем, я такой же, когда сталкиваюсь с несправедливостью, особенно когда к несправедливости относятся с равнодушием.

Приход Патриции и Энн прервал философскую беседу. Энн, которая теперь производила впечатление спокойного и уравновешенного человека, жонглируя, внесла большой поднос с завтраком.

Патриция, не скрывая тревоги, сообщила, что пропал доктор Эванс. Его кровать не разобрана, зубная щетка и электрическая бритва, им сконструированная, лежат нетронутые.

– Пока в доме находится этот темный тип Фишер, я не удивлюсь, если однажды мы будем повешены, отравлены, застрелены, зарезаны или будут найдены наши обуглившиеся трупы, – закончила свое сообщение Патриция, что ей, однако, не помешало с аппетитом проглотить поджаренный хлебец.

Эрвин наморщил лоб, что-то вспоминая.

– Вы сказали, что доктор Эванс изобрел патентный замок?

– Десятки замков, – ответила Дороти. – Он врезал один такой в кладовой. Его можно открыть, если при повороте ключ вставлять глубже и вытаскивать. Ни один жулик не дойдет до этого.

Бедная Патриция! И на этот раз ей все виделось в мрачных красках.

– А что, если полиция арестовала сегодня ночью нашего милого бедного доктора Эванса и поэтому он пропал? О, как страшен этот мир!

Эрвин вынул из кармана связку отмычек и бросил ее на стол.

– Вы когда-нибудь видели эти отмычки? Патриция перекрестилась.

– Он всегда носил их с собой и однажды поздно вечером проник с их помощью в мою комнату. – Она покраснела. – Он хотел лишь узнать, есть ли у нас в доме чеснок. Он варит себе, когда работает по ночам, специальный напиток для бодрствования. А теперь он мертв. О, я давно это предчувствовала. Это подсказывает мне мое чутье.

Когда Эрвин был в библиотеке, он положил там на пол пакет. Теперь он взял его, развернул испачканную газету и поставил на белоснежную скатерть найденный в болотной трясине грязный лакированный ботинок.

Дороти потрогала ботинок пальцем, как будто она хотела удостовериться, не галлюцинация ли это.

Когда Эрвин рассказал, где его нашел, она сказала решительно:

• Предыдущая
• 12/27
• Следующая