Вперед в прошлое 4 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 3

— Потому что там под землей сидят китайцы и это все шьют, — поделился я знаниями из будущего.

Высунув кончик языка, Юрка распаковал рубашку, собрался доставать штаны, но я его остановил:

— Давай уйдем с солнца на скамейки.

Мы направились к остановке, увешанные цветными пакетами, уставшие, но довольные. Может, и правда Наташка не такая уж язва, а Борька — размазня и стукач? Каюк так вообще другим стал.

Или это потому, что я ему внушил, мозги промыл? Интересно, я нынешний умею внушать? И научусь ли?

А на таймер влиять смогу? Наверное, нет, потому и произошло изъятие: реальность отторгла меня-взрослого, она и раньше пыталась, шла помехами. И вот остался просто я, который на нее влиять не умеет и потому не опасен.

Вот бы научиться! Пусть две тысячи двадцать шестой год и очень нескоро, но я хотел бы пожить дольше. Неприятно жить, зная, когда умрешь.

Как бы подумал я-взрослый, это все в долгосрочной перспективе. А в краткосрочной — научиться жить по-новому. То есть принять новые вводные, не показывая свой страх.

Новые знания и ощущения существовали как бы отдельно от моих привычных. Вот мы едем в троллейбусе, забитом под завязку, и меня это не бесит — обычное ведь дело! В то время как я-взрослый всегда страдал в общественном транспорте. Но стоило захотеть вспомнить какой-то период его-моей жизни, и вот он. Как если берешь напрокат вещь, надеваешь, и она приходится в пору.

Сейчас я вспоминал, как гонял по трассе ночью. Дорога ровная, свет фар бьет далеко, мимо проносятся столбы, руки лежат на руле, который мягко поворачивается, потому что — гидроусилитель. Мотор не ревет, а шепчет, потому что — звукоизоляция салона. Это круче, чем самолет! Чистый кайф.

Все это у меня было. Еще был телефон, который как телевизор. И компьютер. Захотел кино — включил, и кассету в прокате брать не надо. А видики — мечту всей моей жизни… Видики, которые сейчас меняют на плохонькие однушки, просто выбрасывали или отдавали даром.

Еще такая штука появилась — интернет. Когда куча информации хранится… В общем, где-то хранится все обо всем. Эдакая невидимая библиотека. Фантастика! Будущее — такое прекрасное, и не сильно далекое.

Никому уже не нужны видики и наклейки из жвачек, а игры появились не такие, как сейчас, «Марио», «Пэкман», а там прямо настоящие люди, гномы, эльфы, будто в кино управляешь героем. А «Мортал Комбат» остался, но тоже стал, как кино, а не простенькие рисованные фигурки.

«Файтинг».

И почти у всех людей есть работа, на зарплату дворника можно купить телевизор, а не три месяца откладывать на ботинки.

Как за границей и даже круче! И тут во мне вскипела злость на того, кто стер из реальности и, по сути, убил меня-взрослого. Он был хорошим человеком и столько всего сделал! В пока еще далеком 2026 мы все должны умереть? Он захотел это изменить, и вот его нет.

Вы там рассчитываете, что я зассу и сдамся? А хрена вам! Вот назло буду делать, как он, и научусь двигать время на таймере. Но я-то тут по праву, и ничего вы мне не сделаете!

Захотелось показать средний палец тому, кто произвел изъятие, но я сдержался. Попытался представить себя сильным и взрослым, разбудил память о моем-чужом прошлом.

Вот это я был крутой! А Наташка умерла…

Я покосился на сестру, и жалко ее стало до слез. И мама умерла. И отца убили, а с такими классными бабушкой с дедом я не познакомился.

Выходит, теперь этого всего не случится? Наташка будет жить, и отец тоже. Борька вырастет другим, не тем гнилым человеком. Каюк превратился в Юрия, Алиса осталась здесь и не сгинет. Их судьбы, получается, все еще зависят от меня?

Из тралика мы вышли в районе рынка и отправились на конечную нашего автобуса. Волоча тяжелый рюкзак с двумя паками кофе, я воровато оглядывался, боясь увидеть Светку с Иваном и Бузю, потому что еще не придумал, как себя с ними вести и, вообще, стоит ли общаться дальше.

К счастью, они так и не встретились. Мы дождались автобуса, простились с порхающим от счастья Юркой и доехали домой.

У Наташки был ключ, она отперла дверь, и навстречу вышла мама — рыжая, а не русо-седая, с распущенными чуть вьющимися волосами, а не мышиным хвостом, и какая-то беленькая, свежая и молодая. Я с облегчением поставил рюкзак у двери.

— Дети! — улыбнулась мама. — Ничего себе вы пакетов принесли!

В обновки никто переодеваться в поезде не стал, чтобы их не испачкать, приехали мы в том, в чем были. Мама полезла обниматься к Наташке, но та выставила перед собой руки и скользнула в ванну с возгласом:

— Нет, я воняю!

Щелкнула щеколда, плеснула вода, и донесся возглас облегчения.

— Показывайте, что вы там набрали, — с азартом проговорила мама, и я понял, что это не моя мать.

Я совершенно не знаю эту женщину! Чтобы мать полезла к кому-то обниматься… И вела она себя как-то несолидно. Это, конечно, хорошо, но жить с мамой, от которой непонятно чего ожидать…

Во я-взрослый наворотил дел!

— Мы тебе подарок купили! — захлебываясь от восторга, проговорил Борис и полез в пакет.

В мае я ничего бы не сказал, да вообще не заметил бы, что он поступает неправильно, теперь же что-то во мне восстало и воскликнуло:

— Нет! — Борис замер, я уточнил: — Наташа выбирала, ей, наверное, хочется самой подарить.

Раньше я добавил бы: «А ты на рынке только ныл и просился домой, так что права не имеешь» — но сейчас понял, что это неправильно: Борис обидится. Когда есть возможность не обижать людей, нужно ею пользоваться. Если так разобраться, раз я дал деньги на подарок, это мой подарок! И дарить его могу только я один, чтобы благодарность досталась мне! Наташка только помогала, вот и пусть плещется.

Но почему-то от таких мыслей стало стыдно. Разве стоит оно того? Я стал заботиться о Натке и Борисе, и они быстро меня полюбили. Оказывается, чтобы любили, не надо быть особенным и самым крутым, а просто нужно немного думать о других.

Как так? Мои мысли стали взрослыми? Раньше мне такое в голову не пришло бы.

— А, ну да. — Брат замер с сарафаном, упакованным в целлофан.

У мамы заблестели глаза, как у девочки, которой подарили куклу.

— Но я же не просила… — прошептала она дрогнувшим голосом.

Я произнес то, что никогда не сказал бы раньше:

— Мы так решили.

В ванной плескалась Наташка, сопровождая процесс омовения возгласами. «Как при оргазме», — подумал я и покраснел от собственных мыслей.

— Борис, показывай обновки, — улыбнулась мама. — Или вы голодные? Чаю?

— Смотри, какие! — выпалил брат и достал тряпичные кеды, не советские, а крутые черно-желтые, с двумя красными полосками возле шнуровки.

Затем он вынул из целлофана брюки, приложил к себе. И рубашку. Не белую лоховскую, а в клеточку, модную.

— Ничего себе! Вы деда разорили? — удивилась мама.

— Нет, сами наторговали, — мотнул головой Борис, — там все дешевое!

Наконец из ванной вышла Наташка, подбежала вприпрыжку, глянула на меня.

— Дари, — дал добро я.

И она протянула маме подарок. Та взяла его и стала аккуратно вскрывать, чтобы не повредить целлофан, которые еще пригодится. Достала летний сарафан — чуть приталенный, белый с зелеными узорами, похожими на побеги папоротника.

— Господи, какая красота! — Она крутнулась на месте, как маленькая девочка. — Детки мои, такие взрослые! Спасибо!

Всхлипнув, она сгребла нас в кучу и зашмыгала носом. Я и сам хотел зашмыгать, так жалко ее стало! И главное непонятно почему.

Пока обновками хвасталась Наташка, я закрылся в ванной, скинул вещи и принялся зачерпывать воду из ведра ковшом и поливаться. О-о-о, вот оно, наслаждение! От удовольствия я ненадолго забыл обо всех заботах. Вымылся, вытираясь, глянул в висевшее на стене почерневшее зеркало…

Когда в последний раз смотрел на себя своими глазами, видел щекастого парня с намечающимся брюшком и плотными ляжками, теперь же… Я больше не был толстым! Пузо сошло, щеки ввалились, и я стал похож на покойного деда Николая, только темноволосого и кареглазого. Пусть теперь кто-нибудь попробует назвать меня жирным!