Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 3

День воскресный, да еще и праздник церковный – День всех святых, в земле Русской просиявших. Да только омрачен германским нашествием. Никто предположить не мог, что немцы двинули против СССР 190 дивизий практически по всей линии границы, от Баренцева моря до Черного. Вторглись пять миллионов военнослужащих вермахта и люфтваффе, а еще и союзники: румыны, итальянцы, венгры, словаки… А затем в войну включились и финны. Они с самолетов ставили мины на Балтике, стараясь блокировать советский флот в Кронштадте, вели разведку. Потерпев поражение в зимней войне годом ранее, они хотели вернуть утраченные территории.

В первый же день, по неточным данным, погибли 16 тысяч советских людей. Заставы пограничные еще вели упорные бои, но оказались в окружении, как и Брестская крепость. Войска немецкой второй полевой группы армий «Центр» по захваченным мостам выше и ниже по течению от Бреста прорвали оборону советской четвертой армии и двигались в глубь территории. План «Барбаросса» предусматривал выход немецких войск к Москве уже через неделю после начала войны.

Через час томительного ожидания пост наблюдения доложил, что видят большую группу самолетов, приближающихся с западной стороны. Теперь командир ждал доклада дальномерщика. Минута, вторая, пятая. Наконец докладывает азимут и предполагаемую высоту. Тут же следует приказ:

– Трубочным – установка три, заряжай.

Началась боевая работа!

Трубочные установили взрыватели, передали патроны заряжающим. Дружно лязгнули затворы. Теперь наводчики ждали команды. Уже невооруженным глазом, без оптических приборов видны бомбардировщики. По характерному силуэту крыльев в виде обратной «чайки» опознали Ю-87. Машина тихоходная, но прославилась точной бомбардировкой с пикирования, а еще тем, что на пикировании пилоты включали сирены. Ни один другой бомбардировщик люфтваффе сирен не имел. Установлена сирена на левой стойке неубираемого шасси. За большие обтекатели колес эти бомбардировщики прозвали «лаптежниками». Немцы же называли «штуками». Сирена своим воем сильно действовала на нервы, особенно гражданского населения. Люди выскакивали из окопов, бомбоубежищ, начинали метаться, попадая под осколки.

Наводчики уже поймали самолеты в прицелы, ждали команды на упреждение. Если прицелиться и выстрелить по самолету, будет гарантированный промах. Снаряд зенитки поднимается на высоту несколько секунд, за это время самолет пролетает значительное расстояние – десятки метров. И снаряд взорвется далеко позади, не причинив ущерба. Да и главная цель зенитчика не столько сбить, сколько заставить врага отказаться от атаки, сбросить бомбы и повернуть назад. Стоит поставить заградительный огонь – сразу залпом всех орудий, чтобы взорвались впереди самолетов. Когда рядом, перед носом разрывы, огонь, дым, по обшивке осколки бьют, не у всех хватит смелости выдержать курс, не свернуть.

И вот уже следует команда.

– Упреждение два! Товсь!

Наводчики подправили наводки, положили руки на рычаги спуска.

– Огонь!

Одновременно залпы четырех пушек! Все смотрели вверх. Будет попадание или нет? Что плохо – перед стрельбой убрали маскировочные сети, а сейчас обнаружили себя огнем и дымом. И если ведущий засек или его штурман, то обязательно последует бомбардировка. Три снаряда разорвались впереди, не причинив вреда, а один недалеко от ведущего. Самолеты шли косым клином, ведущий от неожиданности немного отвернул, строй нарушился.

– Заряжай! Установки прежние! Беглый огонь три снаряда на ствол.

Это уже стрельба без команды, по готовности. Не зря командир батареи гонял бойцов каждый день, явно по Суворову – тяжело в учении, легко в бою! Так и получилось. Работали слаженно. Выстрелы следовали один за другим. Чтобы не оглохнуть, все артиллеристы открывали рты. Со стороны, коли незнакомый с артиллерией посмотрит – смешно. Сбить и сейчас никого не удалось, но четкий строй самолетов распался. Одни стали набирать высоту, другие – маневрировать, опасно сближаясь друг с другом. Видимо, ведущий отдал приказ, потому что от группы самолетов отделились три «лаптежника» и прямым курсом направились к батарее. Батарея сделала залп – опять мимо. А в пикирующий на зенитку самолет попасть вообще нереально, он выглядит точкой, площадь мала.

Командир отдал приказ единственному на батарее крупнокалиберному пулемету открыть огонь. На малых высотах он позволяет быстро переносить огонь, и плотность его высока. Пулеметчики патронов не жалели, короткие очереди следовали одна за другой. Один пикировщик задымил, сбросил на лес четыре бомбы и отвернул в сторону. Батарея дружно заорала:

– Ур-ра!..

Юнкерс завершил вираж и улетел на запад, а остальная группа проследовала прежним курсом. Сержант Ямщиков, командир орудия, процедил:

– Не иначе на Минск полетели, сволочи!

Его слова шокировали. Минск? Эдак могут и до Москвы добраться. Была еще надежда у зенитчиков, что бомбардировщики перехватят наши красные соколы, ведь наши самолеты – лучшие в мире, вон как разгромили японских самураев!

В полдень представители от каждого орудия собрались у радиостанции. Нарком иностранных дел Молотов произнес короткую речь: Германия без объявления войны вероломно напала, но СССР даст достойный отпор.

Речь слушали во всех городах и селах всех республик Союза. Женщины плакали, мужчины, особенно молодые, решили идти в военкоматы, чтобы отправиться добровольцами на фронт… Всех вдохновили заключительные слова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»

Прослушавшие речь как могли пересказали содержание сослуживцам. Несколько минут осмысливали. Слишком неожиданным был переход от мирной жизни к войне.

Время обеденное. Только приступили к приему пищи, как объявили тревогу. Заняли места у пушек. На этот раз на запад пролетели три наших ТБ-3, уже морально устаревших, тихоходных. И без всякого истребительного прикрытия. Сержант Ямщиков сказал:

– А истребители наши где?.. Собьют же бомбовозов!

И как в воду смотрел. Появились две пары немецких истребителей, играючи, как в тире расстреляли один бомбардировщик, он задымил, загорелся. Что произошло дальше – неизвестно, самолеты скрылись за деревьями.

Вскоре примчался пропыленный мотоциклист из штаба корпуса, привез пакет комбату. Тот прочитал, нахмурился, потом отправил две трехтонки ЗИС-5, прозванных «захарами», на склад. Вернулись они к вечеру. Зенитчики выгружали ящики, укладывали их в укрытиях, вырытых в земле недалеко от пушек. Так много боеприпасов на батарее еще никто не видал. Обычно на учениях на каждое орудие выделяли один-два ящика, а сейчас – два штабеля. Оно и понятно, патроны стоят денег. Пушка 52-К стоила в 1940 году 118 тысяч рублей – половину стоимости танка Т-34, новейшего на то время.

До конца дня зенитчики видели еще один раз пролетающую группу самолетов, но она была далеко, на пределе досягаемости снарядов, и командир приказа открывать огонь не отдавал.

Так и закончился первый день войны, поступила команда «отбой». Михаил улегся в смутном настроении: вроде бы принял боевое крещение, не сплоховал, да и вся батарея действовала неплохо… Но как-то не отпускало предчувствие, что самое тяжкое – впереди.

Утром после подъема он немного удивился: на небе ни облака, солнце ярко светит, а слышно громыхание, вроде как гром отдаленный. Остальные тоже головами удивленно крутили, пока старшина батареи не сказал:

– Дурни! Не гром это, а канонада. Пушечный бой идет. Километров восемь-десять до него.

Непонятки. Пара часов неспешной ходьбы или десять минут езды на машине. Всего ничего. И что это значит?..

Сначала Михаил подумал: наши войска собрали артиллерийский кулак и громят разведанные цели врага. Но сомнения были. Это сколько пушек собрать надо, чтобы учинить такой грохот?!

Позавтракали, а грохот все сильнее. Обеспокоенный комбат послал на разведку сержанта на мотоцикле. Тот примчался уже через полчаса, сильно взволнованный, доложил командиру, что видел немецкие танки.