Костер и Саламандра. Книга первая (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 65

— Не беспокойтесь, леди Карла, — сказал Броук. — Мои люди вооружены и тепло одеты, а к Алену все жандармы относятся, как к сыну.

— Леди Карла, — вдруг сказал Раш, — а отчего вы не представите нам мессира Валора?

Ну вот, началось, подумала я. Детки разболтали. Никому-никому нельзя, но Броук им — как отец, а Раш — правитель, от него вообще не должно быть секретов.

— Ладно, — сказала я. — Устроим репетицию. Как раз детки закончили учиться — и он, я думаю, освободился уже.

Валор пришёл, такой блистательный, что Виллемина захлопала в ладоши. Позднее время позволило ему примерить фрак, а локоны он, по забавной моде времён Эрвина, связал на затылке чёрным атласным бантом. И поклонился, как древний вельможа, — а руки мессирам миродержцам пожал, как наш современник.

Снял перчатку. Испытание для мессиров. Впрочем, они прошли его с честью, только Броук задержал руку Валора в своей: не удержался, стал рассматривать, как устроено. И Валор великодушно отдал ему ладонь для опытов.

Вопросами его забросали — куда там газетёрам! Метод Церла — ужас, кошмар, бесчеловечность, ведь душе внутри такой машины должно быть тяжело, правда? Дышать, есть, целовать женщин — всё это невозможно ведь?

— Прекраснейшие мессиры, — говорил Валор, и улыбку в его голосе, судя по всему, слышали все присутствующие, а не только я, — я ведь умер чуть менее ста лет назад! И эти сто лет были не слишком приятным времяпрепровождением для моей грешной души. Что такое дышать — я уже начал забывать, еда доставляет мне малое удовольствие своим запахом, который я обоняю, а поцеловать руку прекраснейшей государыне или моей возлюбленной воспитаннице я уж ухитрюсь и так. Я воплощаю собой чисто духовную любовь к дамам.

В общем, очень любезен с ними был, пошутил — и они совсем перестали стесняться. Уселись в кресла, Раш ещё и блокнотик свой открыл, — и начали у моего Валора выяснять всё, что только возможно. Смертен ли он теперь? Ну а как иначе-то, честное слово! Все смертны. А может ли он в случае какой-никакой беды оставить этого кадавра и войти в другого? Ну как так, Броук, ведь вы-то сами небось не можете, а у Валора явную ерунду спрашиваете!

Хорошо, что Валор был намного терпеливее меня.

— Я хочу, чтобы вы хорошо это поняли, мессиры, — сказал он. — Моя душа привязана к этому искусственному телу Узлом, который завязала леди Карла и заплатила за это. Не сам я сюда вселился, как мелкая нежить в одержимого. Меня сюда вселили. И у меня внутри кадавра примерно такие же права, как у вас — внутри Господом вам данной плоти. Возможностей меньше, потому что плоть — искусственная, наподобие, как говорит леди Карла, деревянной ноги для калеки: ковылять можно, танцевать уже очень непросто. Но права — такие же: я живу внутри, пока цела плоть. И покину её, когда она разрушится, как любая душа покидает тело. Я не бессмертен, мессиры, я просто на удивление счастливый призрак, которому с лёгкой руки леди Карлы и с позволения Господа досталась ещё крохотная капелька жизни, не слишком полной, но лично для меня невероятно ценной.

— И с моряками будет так же? — спросил Раш.

— Да, — сказал Валор. — И с моряками будет так. Драгоценная моя воспитанница купила эту возможность у ада и заплатила куском своего возможного счастья — судьбы-то как минимум. И моряки тоже получат по капле жизни, не слишком полной, но тоже невероятно ценной — потому что те, для кого такая жизнь не ценна, просто не пойдут на призыв, а отправятся к престолу Всевышнего.

— Что меня всегда удивляло, — заметил Броук, — так это на диво истовая вера у некромантов.

— Это не вера, мессир Броук, — сказал Валор. — Вы — веруете. Мы — знаем. Очевидно поэтому многие из нас сознательно избегают творить зло: мы хорошо понимаем, чем это грозит. И, право, жаль бывает, что это тяжело объяснить людям, лишённым Дара.

— Вы были некромантом при жизни — и в этом искусственном теле остались некромантом, барон? — спросил Раш.

— Да, — сказал Валор. — Дар вернулся в полной мере, поэтому я на службе у короны. Надеюсь быть полезен всем, потому что… э… обладаю достаточным опытом… своеобразным. В нашей, как это нынче говорится, команде нет медиумов, а мне особенно хорошо удаётся общение с духами, мессиры. Я понимаю их как товарищей по несчастью.

— Я всё же, с вашего позволения, леди, хотел бы уточнить одну вещь, — сказал Раш. — Вот, простите, барон, вдруг вы оказываетесь в месте, куда злодеи подложили бомбу. И ваше искусственное тело разорвано осколками. Есть ли какой-нибудь обряд или приём, который позволил бы переместить вас в новую оболочку из разбитой?

Мы с Валором задумались.

— Предположу, что многое тут зависит от Божьей воли, — сказала Виллемина. — Я не слишком хорошо в этом разбираюсь, но… мне представляется, что душа мессира Валора в таком случае может быть и немедленно призвана в чертоги Всевышнего, и остаться внутри разбитых останков на какое-то время…

— Да, точно! — сказала я. — И если останется внутри — я её перемещу. Церл так делал. Если хватит времени, если новая оболочка будет под рукой, если будет возможность немедленно провести обряд. Но мне кажется, что это уже будет просто фантастическое везение.

— А если моряки внутри искусственных тел окажутся на корабле, который пойдёт ко дну? — спросил Броук. — Всё? Они погибнут вместе с живыми людьми?

— Знаете что, мессиры! — не выдержала я. — Я не умею делать людей бессмертными. И воскрешать мертвецов не умею, так, как говорится в писании: «облек кости плотью, заставил струиться кровь и вернул в тело душу». Я могу на некоторое время, мы абсолютно не знаем, на какое, удержать душу в искусственном теле. Мне барон Валор — как второй отец. Если бы у меня была минимальная возможность его воскресить или сделать вообще бессмертным — я бы ни на секунду не задумывалась. Но я, вот досада, не божество, а некромантка. И морячков я не сделаю бессмертными, хоть мне их и очень жаль.

— А любой некромант может провести такой обряд? — спросил Раш.

— Не знаю, — сказала я. — Не уверена.

— Я — точно не смогу, мессиры, — сказал Валор. — Мне просто нечем за него заплатить, моя жизнь зависит от милости леди Карлы, судьба — под вопросом. Разве что — спасением души… но… э… я предпочту умереть.

— Леди Карле удалось обмануть ад так же лихо, как в незапамятные времена это сделал Церл, — сказала Виллемина. — Но выйдет ли такой фокус ещё раз — кто знает. И уж совершенно неизвестно, какую плату ад потребует с того, кто рискнёт его повторить. Поэтому вся наша безумная затея с мёртвыми моряками — целиком и полностью на леди Карле. Она не просто леди-адъютант, но и леди-маршал для тех, кто сражается и ещё будет сражаться во тьме.

В общем, мы засиделись за полночь. И, как ни странно, эта долгая болтовня меня успокоила: я, по крайней мере, поняла, что надо будет говорить репортёрам. А Валор вообще вёл себя с нашими мессирами миродержцами как свой — а они определённо этому способствовали. Мало того: Раш вдруг принялся расспрашивать о налоговой системе во времена Эрвина — и оказалось, что Валор неплохо это помнит.

— Бедный барон! — сказал тогда Броук, смеясь. — Репортёры пронюхают — и историки, хроникёры и писатели будут вокруг вас роем виться, расспрашивать о тех временах. Шутка ли: очевидец! Даже если невзначай запамятуете и перепутаете какую-нибудь мелочь — всё равно будете стократно точнее, чем наши исторические романисты.

А я подумала, что при случае и это скажу. Уж очень забавно и мирно звучит.

* * *

В общем, на утреннее сборище акул пера мы с Валором пришли уже во всеоружии. Друзелла и Виллемина меня ещё нарядили в голубое платье и шляпку с незабудками, видимо, чтобы я смотрелась уж совсем безобидно. Вильма поймала Тяпку и повязала ей на ошейник атласный голубой бантик. Девочка-припевочка из предместий и её собачка. Я смотрела на себя в зеркало и хихикала: кто же в столице сейчас носит такое. Но, как ни странно, рядом с Валором в моднющем тёмно-синем сюртуке и со старомодным бантом на затылке оказалось, что я смотрюсь вполне сносно: мы с ним были как пришельцы из прекрасного прошлого.