Идеальные - Хакетт Николь - Страница 3

Полицейский кивнул. Его глаза на миг метнулись от нее к пустой кровати в другой части комнаты: в отличие от Селесты, Алабама не разгладила покрывало на своей постели перед тем, как исчезнуть. Мысли Селесты переключились на ее собственный телефон, на экран, треснувший посередине, а потом на чемодан. Она предпочитала хранить вещи чистыми и аккуратно сложенными, сообразно предназначению, даже во время путешествий. Селеста активно пользовалась всеми шкафами, тумбочками и ящиками в гостиничных номерах (в отличие от Луи, который мог преспокойно жить на чемоданах даже спустя несколько недель после возвращения домой, и его все устраивало). Да, Селеста любила порядок. А сейчас многие ее вещи валялись беспорядочно у изножья кровати: тюбик губной помады, выпрямитель волос, одинокая теннисная туфля.

– Вы не откажетесь проследовать со мной? – осведомился полицейский. – Мы надеемся побеседовать об Алабаме со всеми вами, дамы.

Селесте не нравилось, когда люди (особенно мужчины!) называли ее «дамой». Она чувствовала себя при этом или чересчур старой, или слишком юной – в зависимости от ситуации. Но еще больше Селесте не нравилось, когда ее обманывали, используя такие слова, как «побеседовать», вместо «допросить». Хотя оба – и она, и полицейский – знали, какое из понятий правдивое.

Селеста

Тремя месяцами ранее

Чикаго, штат Иллинойс

Перед тем, как Селеста вошла в мир онлайн-инфлюенсинга, ей и в голову не приходило, что «Нордстром» продает детскую одежду. Да, в общем-то, она и думать не думала о «Нордстроме» – как не думает обычный, среднестатистический человек о роскошном постельном белье из тканей высокой плотности или экзотических грибах в дорогущих гастрономах.

И, скорее всего, она не зашла бы в тот вечер в фирменный аутлет «Нордстрома», если бы не Алабама. Та непринужденно лавировала по отделу одежды, передвигая вешалки с ловкостью многоопытного дилера казино. Селеста старалась не только не отставать от Алабамы, но и подражать ей – до тех пор, пока ее взгляд не упал на один из ценников. Написанная от руки сумма была настолько неприличной, что Селеста чуть не задохнулась. Простояв с разинутым ртом несколько минут, она предложила подруге сходить потом в «Таргет».

– Нет, не пристало Белле появиться на своей первой игре в одежде от «Таргет», – запротестовала Алабама, в ее тоне смешались в равных долях разочарование и ужас. – Что подумают другие дети?

Вздохнув, Селеста покосилась через плечо – убедиться в том, что Белла все еще сидела там, где ее оставили. В нескольких футах от них пятилетняя девчушка угнездилась между двумя кронштейнами, скрестив ноги и расставив перед собой всю свою коллекцию фигурок дельфинов. Потому что ни футбол, ни мода Беллу не интересовали.

– Ладно тебе, «Таргет» вовсе не плох, – сказала Селеста, повернувшись обратно к кронштейну. – Думаю, у нас еще есть время до того, как дизайнерская одежда попадет под прицел этих детишек.

В тот день им стоило немалых усилий заманить ее дочь в магазин. Обычно они направлялись из школы прямиком домой, чтобы сразу перекусить – ровными дольками яблока, смазанными арахисовым маслом, но только очень тонким слоем, иначе рот Беллы становился похожим на губку. Белла посчитала изменение привычного расписания оскорбительным для себя. И откровенно возмутилась, увидев (без предварительного предупреждения!) Алабаму на переднем сиденье в машине матери. Не предусмотри такого Селеста, и бойкота в той или иной форме было бы не избежать. К счастью, Селеста сообразила захватить с собой дочкину сумку-холодильник с лепными дельфинами, для умасливания строптивицы.

– Ты серьезно, Си-Си? – В недоумении затрясла головой Алабама. – В «Таргет» имеет смысл захаживать на распродажи. Но одевать в нем дочь к ее дебютному футбольному матчу, это… – Предостерегающе посмотрела она на Селесту. – Да будет тебе известно: залог успешного бизнеса – вести себя так, как будто ты уже принадлежишь этому бизнесу.

– Что ж, значит, я не принадлежу этому бизнесу, – пробормотала Селеста, скорее, себе, чем Алабаме. И начала передвигать вешалки на кронштейне в поисках того, чего не ожидала там найти.

– Ты же так не думаешь? – внезапно посерьезнела Алабама.

Селеста пожала плечами:

– Не знаю… Какая из меня бизнесвумен…

– О, господи! – Запрокинула голову Алабама. – Когда же ты начнешь воспринимать себя серьезнее, Си-Си? Посмотри, как хорошо у тебя все получается в последнее время. – Лицо Алабамы помрачнело. – Гораздо лучше, чем у меня. Это уж точно.

Селеста прикоснулась к впадинке между ключицами. Она действительно не желала, чтобы их разговор принял такой оборот. Но и то, что она подвергала сомнению свое влияние в Интернете гораздо чаще, чем преисполнялась уверенности в собственных способностях, тоже было правдой. Селеста чувствовала себя посторонней в мире модного инфлюенсинга, несмотря на ошеломительно хорошую статистику.

По большей части ее успех объяснялся попросту тем, что пришелся ко времени. Она успела заскочить в поезд инфлюенсинга до того, как люди изверились в его пользе, задолго до того, как в Инстаграме стали популярны сторис. Селеста заработала шестизначную сумму – настоящий подвиг для человека вроде нее, не предлагавшего людям ничего реально ценного. По сути, она выступала ходячей рекламой, мало чем отличавшейся от тех безликих манекенов, что заставляли Беллу хныкать в магазинах «Таргет».

Проблема заключалась не столько в ее занятии, сколько в самой Селесте. Она не была ни веселой, ни потешной, ни находчивой, ни остроумной, ни вдохновляющей. Селеста не обладала никакими выдающимися качествами. Но, похоже, людей это не волновало, пока она снабжала их дисконтными кодами. Они лились на подписчиков непрерывным потоком, а те, судя по всему, большего от нее и не ждали. Селеста не получала никакого удовольствия от этого процесса, но он был достаточно прибыльным, чтобы заниматься им и дальше. Ко всему прочему, Селеста сомневалась, что какое-нибудь другое занятие будет доставлять ей большее удовольствие. А эта «работа», по крайней мере, позволяла ей сидеть дома с Беллой.

– У тебя все будет замечательно, – сказала Селеста твердым, не допускающим колебаний голосом. – Интернет – он такой: сегодня ты популярен, завтра – нет.

– На тебя это правило не распространяется, – раздула ноздри Алабама.

– Пусть так, да только что с того? – решила зайти с другого конца Селеста. – Вряд ли на моих похоронах кто-нибудь вменит мне в добродетели активность в Инстаграме.

Селеста думала, что нашла достаточно хороший аргумент, но Алабама наморщила нос так, словно он ее не убедил. Селесте захотелось выдать что-то еще, что-то более ободряющее и поощряющее, но она так ничего и не придумала.

– Ладно, я исправлюсь после Исландии, – в конечном итоге заявила Алабама, повернувшись к кронштейну. – У меня такое чувство, что эта поездка перевернет всю мою жизнь.

После этих слов ее руки снова принялись проворно перебирать детские вещи. Селеста еще не ответила на приглашение «Розового кошелька», но Алабама об этом не знала. Селеста не обманывала подругу. Просто старалась не упоминать об этом в разговорах, понимая: если она в ближайшее время не даст ответа, места в группе закончатся, и принимать решение самой ей не придется. От нее уже ничего не будет зависеть. Одна половинка Селесты даже надеялась, что именно так и случится. Ее терзало дурное предчувствие по поводу поездки, хотя оно возникло из ничего и ничем веским не подкреплялось.

– Как тебе это? – спросила Алабама.

Схватив вешалку с какой-то майкой, она подняла ее над головой, чтобы Селеста проинспектировала и оценила вещицу. Это оказался черный укороченный топ с надписью «УБИЙЦА» на груди.

Селеста выглянула из-за него и уставилась на Алабаму, пытаясь понять, шутит подруга или нет. Такие моменты понуждали ее изучать резкие различия между теми, кто имел детей, и теми, у кого их не было. И дело было не только в том, что кожа Алабамы почему-то выглядела лучше даже при жутком освещении в универмаге, а Селеста походила на одну из тех потерявшихся любительниц походов, которых спасатели отыскивали через несколько недель поедания листьев. Алабама находила топ «детского размера» милым и современным, тогда как первой мыслью Селесты было: «Ни за что! Дочка в нем будет похожа на проститутку».