Идеальные - Хакетт Николь - Страница 36

Возможно, именно поэтому Селеста, не подумав как следует, задала вопрос:

– Ее нашли, да?

В комнате повисла тишина. Лицо Бьёрнсона все еще оставалось опущенным, но глаза застыли, уставившись в одну точку. Селесте вспомнился взгляд Алабамы – дикий, злобный. Что если это последний образ, запечатлевшийся у нее в памяти?

– Я ее лучшая подруга, – прошептала Селеста, хотя это больше не было правдой. – Просто скажите мне, что с Алабамой все в порядке.

Полицейский Бьёрнсон поднял глаза – светлого янтарного оттенка. Этот цвет Селеста, скорее всего, описала бы как желтый, хотя это было бы не совсем верно. Желтый всегда яркий, жизнеутверждающий и бодрящий. Как у лепестков подсолнуха, как у лимонада, как у солнечного света. Желтый – цвет радости, а не печали.

– Мы нашли машину, – ровным тоном произнес Бьёрнсон. – У берега. Она была… – еле уловимый вдох – под водой.

Селеста сглотнула. И почувствовала, как увлажняются глаза. На мгновение она подумала, что расплачется. А потом сообразила, что просто забыла моргнуть.

– Что с Алабамой? – Селеста едва узнала собственный голос, настолько напряженно он прозвучал.

– Мы ее еще не нашли, но…

Бьёрнсон запнулся, и Селеста замерла в ожидании. Пока не поняла, что он больше ничего не намеревался сказать. За этим осознанием почти моментально последовало новое: ему не нужно было ничего говорить. Он уже сказал то, что нужно было сказать. Они не нашли Алабаму, но… Это «но» подразумевало все, что угодно. И это было все, что ей требовалось знать.

Селеста почувствовала, что ее опять затрясло. Первыми затряслись плечи. А потом дрожь охватила все тело. Ей вдруг стало жутко холодно. Зубы застучали, и Селеста стиснула их настолько крепко, насколько достало силы.

– Мне жаль, – сказал Бьёрсон, похоже, искренне.

И протянул над столом руку. Тепло его кожи на ее липких руках было неожиданным, и Селеста, без мысли, отдернула их. Судя по всему, это напугало ее больше, чем Бьёрнсона. И Селесту поразило очередное осознание: полицейский Бьёрнсон, должно быть, нередко сталкивался с грубостью и хамством по роду занятия. Наверное, он все же был в другой лиге. Селеста не могла понять такую жизнь, когда человек оказывался в подобной ситуации не единожды, а множество раз.

Ей снова захотелось узнать: сообщили ли полицейские Генри, и что он им сказал?

– Нет, – проговорила Селеста, не в силах сдержаться. – Это мне жаль.

Ее руки под столом сжались в кулаки. Селеста сделала глубокий вдох, посмотрела на полицейского Бьёрнсона и твердо (как только смогла), наконец, произнесла это:

– Я не была с вами абсолютно честна, когда рассказывала, что произошло этой ночью.

Селеста

В ту самую ночь

Вик, Исландия

Было почти десять вечера, когда Селеста вышла из душа. Алабама ушла больше часа назад и все еще не вернулась. И Селеста всячески убеждала себя, что это не повод для волнения.

Ванная в мини-гостинице была маленькой и сквозистой. И совсем не рассчитанной на то количество лосьонов и флаконов, которое брала с собой в поездку среднестатистическая инста-блогерша-инфлюенсер. Селеста была в этом смысле довольно консервативной, поскольку у нее имелось только две сумочки: одна для туалетных принадлежностей и другая – для косметики. И все же даже ей было непросто разместить все это в ванной. Она чувствовала себя акробатом, пока балансировала на одной ноге, пытаясь нанести лосьон на другую и при этом как можно меньше прикасаться к плитке, пораженной плесенью.

Ванная находилась на втором этаже здания; ее крошечное оконце, расположенное почему-то над унитазом, выходило на парковку. Стекло было матовым – по-видимому, для обеспечения «конфиденциальности», – но, поскольку его створка была полураскрыта, любой человек на втором этаже мог увидеть в этот проем Селесту. Она пыталась закрыть створку, но та залипла.

Кружа ладонями по голени, Селеста втирала лосьон в кожу. Ее ноги покрылись «гусиными лапками», отчасти из-за свежего и даже зябкого вечернего воздуха, отчасти из-за беспокойства за Алабаму. Что бы ни говорил Генри, Селеста, хоть и пыталась, так и не смогла обуздать свою тревогу.

А еще в голове крутилось всплывшее воспоминание – сцена с ее свадьбы, разыгравшаяся перед тем, как Селеста прошла к алтарю по проходу. Она стояла в церковной ризнице – бежевой палате с маленькой, но чистой кухонькой и распятым Иисусом у стены – в ожидании своей очереди. И так жутко нервничала, так сильно дрожала, что не смогла даже застегнуть браслет на руке. Тот браслет достался ей от бабушки – тоненькая серебряная цепочка с малюсеньким замочком. Окончательно психанув, Селеста выругалась. Да-да! Там, прямо перед самим Иисусом Христом на кресте, с ее губ слетело то самое, нехорошее слово из трех букв (наверное, раз в пятый за всю жизнь). Алабама, единственная подружка невесты, пялилась на прихожан, но, услышав ругательство, тут же подскочила к Селесте. Она застегнула браслет, а потом поцеловала ее руку. Селеста вмиг успокоилась и собралась. За всю ее жизнь это был один из самых умиротворяющих поступков, которые кто-либо совершал.

Под окошком Селеста услышала характерный хруст гравия. Выглянув, она с облегчением увидела подругу, шагавшую от дороги к парковке при мини-гостинице. «Как бы Алабама не заметила, что я за ней наблюдаю!» Селеста поспешно отпрянула от стекла.

Оживившись, она встряхнула флакон с почти закончившимся лосьоном. Этот флакон, размером с пробник, ей прислала какая-то фирма, бахвалившаяся экологической чистотой своей продукции, в упаковке, показавшейся Селесте более безопасной для окружающей среды (если начистоту).

Она нанесла остатки лосьона на другую голень, уже не заботясь о том, насколько хорошо он успевал впитываться в кожу. И хотя на донышке флакона еще что-то проглядывало, выбросила его в мусорную корзину. Потом почистила зубы, быстро втерла в волосы средство для защиты и поискала глазами мобильник. А затем сообразила, что оставила его в номере.

Схватив второе полотенце и обмотав его вокруг головы, Селеста шагнула к двери. Но, уже взявшись за ручку, остановилась, потрясенная своим отражением в зеркале над раковиной.

Какой же старой она себе показалась! Селеста не помнила, чтобы еще несколько недель назад она так выглядела. Наклонившись ближе к зеркалу, она принялась изучать себя более дотошно. Странное дело: каждая часть лица в отдельности старой не смотрелась. Ее лоб был гладкий благодаря инъекциям ботокса. Как и кожа вокруг рта, хотя сам рот, слава богу, в такой помощи не нуждался. Но общее впечатление было иным – как будто Селеста видела в зеркале другую женщину, вдвое старше ее.

«Может, все из-за осанки?» Она сутулила спину, когда не обращала на нее внимания (а обычно так и было). Селеста расправила плечи, и отражение в зеркале скопировало движение. Но, увы, чуда не случилось. «Интересно, может ли сказываться на внешнем виде усталость? – озадачилась Селеста и тут же поспешила утешить себя: – Наверное, выглядеть старой – значит выглядеть уставшей».

Повернув дверную ручку, она выключила в ванной свет. «Раз сейчас ничего нельзя сделать, оставим эту проблему на потом», – решила Селеста. Она на полном серьезе сомневалась в том, что в Исландии можно было сделать чистку лица. Жительницы этой страны в подобной процедуре не нуждались. Все женщины, которых она здесь повстречала – все! поголовно! – источали молодость. Как будто их живьем отфотошопили.

Шаркая ногами по коридору, Селеста продолжала размышлять на эту тему. Может, у них что-то в генах? Или это минералы в воде действуют так благотворно? «Наверное, все-таки минералы», – решила она. И в голове сразу завертелась мысль: «Пожалуй, стоит все-таки потратиться на ту дорогущую грязевую маску с кремнием, что я заприметила в сувенирном магазине в Голубой лагуне». Открывая дверь в спальню, Селеста приняла решение: она заскочит туда на обратном пути и обязательно купит баночку, пускай она и стоит дороже…