Демон в университете магии 2 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 36

— Добрый вечер! — выдал мужчина, проворно спустившись с крыльца и открыв нам калитку. — Проходите, проходите, гости дорогие.

— Добрый вечер, сударь, — степенно проговорил князь и проник во двор.

— Здравствуйте, — поздоровался и я, последовав за Георгием Александровичем.

— Идёмте скорее в гостиную, там уже стол накрыт, — радушно протараторила Екатерина Перепелицы. А кто же, кроме неё мог стоять на крыльце?

— Идёмте, идёмте, — поддакнул Перепелицын, украдкой глянув на жену. Мол, правильно всё делаю? Та слегка кивнула. Дескать, ага. И мне сразу стало ясно, кто тут командует, хотя мужчина и не выглядел подкаблучником. Но, как говорится, ты не подкаблучник, пока не нашёл свой каблук. Перепелицын его нашёл.

Он с широкой улыбкой провёл нас через довольно бедно обставленный дом и усадил за стол, где красовался самовар, окружённый блюдами с сушками, пряниками и пирожками.

— Чем богаты, тем и рады, — с извиняющейся улыбкой проговорила Перепелицына и собственноручно принялась наливать чай в расписные чашечки.

— Ну, давайте знакомиться, — сказал хозяин дома, скользнув взглядом по богатой одежде князя. — Это вот моя супруга, Екатерина Евграфовна Перепелицына. А я, стало быть, Аркадий Васильевич Перепелицын, муж.

— Георгий Александрович Петров, князь и учитель вот этого самородка, — кивнул на меня его светлость и в ошеломлённой тишине цапнул сушку с блюдца.

Не знаю точно, чем были вызваны выпученные глаза Перепелицыных, то ли тем, что Георгий Александрович назвал меня самородком, а то ли тем, что вряд ли супруги думали о том, что когда-то в их жилище заявится настоящий князь. В общем, шок их поразил такой, что Екатерина аж замерла с чашечкой, из которой уже выливался чай, струящийся из кранчика самовара.

— Ой! — наконец-то спохватилась хозяйка дома и закрыла кранчик.

— Дык это, ваша светлость, — занервничал Перепелицын, пробежав глазами по столу. — Можа, я до магазина-то доеду? Угощение-то неподобающее для встречи князя. Я же не знал, что к нам заглянет цельный князь…

— Успокойтесь, Аркадий Васильевич, — благодушно сказал князь. — У вас замечательный стол. Давненько меня так душевно не встречали. Да и мы к вам буквально на час-другой. Проездом же. В Петроград вот с Михаилом возвращаемся. Кстати, вы спортивные новости не смотрите по телевизору?

— Да как-то времени нет, ваша светлость, — вместо мужа ответила Екатерина и поставила передо мной и князем по чашечке чая, а сама робко уселась около Аркадия и сложила руки на пёстром платье.

— Жаль, а то бы вы знали, что Михаил недавно отличился в игре под названием «Башня», — проговорил князь, отхлебнул из чашечки, едва заметно поморщился и с улыбкой сказал: — М-м-м, какой вкусный чай. Натуральный, видимо. А в столице-то солома одна.

Я сделал несколько глотков и тоже захотел поморщиться, но сдержался, хотя чай и оказался той самой соломой. Однако Перепелицыны после слов князя заулыбались. А сам Георгий Александрович продолжил с улыбкой завоёвывать доверие супругов. Он словно позабыл о своих острых шутках и откуда-то из дальних ящиков доставал ненавязчивые комплименты, будто хотел под конец вечера попросить у Перепелицыных крупную сумму в долг. Супруги порой даже краснели от смущения. А совсем растёкшийся Аркадий Васильевич с заговорщицкой ухмылкой глянул в окно, где уже чернели сумерки, а затем предложил спуститься в погреб за первоклассной наливкой, с которой никакие французские вина не сравнятся.

Князь, конечно, отказываться не стал. И более того, он вместе с Перепелицыным пошёл в погреб, а я остался с Екатериной, которая тут же принялась обсуждать мою матушку. Этот разговор вызвал у меня щемящее чувство потери, а Перепелицына даже всплакнула, а затем предложила мне пообщаться с её детьми. Я согласился, после чего она отвела меня в небольшой уютный зал, где разбрызгивала жёлтый свет люстра. Тут обнаружились аж четверо детей и подростков, разного возраста. Самому старшему было лет пятнадцать, а младшей оказалась та самая девочка, что выбегала на крыльцо.

Я поздоровался со всеми ними, узнал их имена и мигом оказался в центре внимания. Всем хотелось узнать, как вообще живётся в столице и каково это быть студентом императорского университета и учеником самого князя. Кажется, кто-то из них подслушивал, пока мы с Георгием Александровичем и их родителями разговаривали в гостиной. Иначе откуда они знают, что я ученик князя?

Екатерина тоже это поняла. Погрозила пальцем старшему сыну и удалилась. А я плюхнулся на старенькое кресло и принялся рассказывать о своем житье-бытье.

Когда мы покидали дом Перепелицыных Тверь уже накрыл поздний вечер. Чтобы нас проводить на улицу высыпались все: младшие, старшие и даже две кошки. Аркадий, пьяно покачиваясь у калитки, клятвенно заверял князя, что возьмёт меня и мою сестру под своё крыло, раз с нами так плохо обращаются в доме моего дядюшки по отцовской линии.

Екатерина вторила словам мужа и шептала, что ей всегда не нравился брат Геннадия, то бишь мой дядя. Она даже на эмоциях несколько раз обняла меня. А потом мы с Григорием Александровичем забрались в машину соседа, с радостью решившего отвезти на вокзал самого князя. Кажется, уже вся округа знает, кто гостил у Перепелицыных. Ну и хорошо. Будет им почёт и уважение.

Автомобиль зарычал мотором и поскакал на ухабах просёлочной дороги.

— А в этом что-то есть, — покрутил рукой князь, пьяно глядя на частные дома, подмигивающие жёлтыми окнами, освещающими огороды и сады. — Может, я на лето в Тверь буду приезжать. Замечательные у тебя родственники, Волков. Душевные. В столице таких не сыскать. Там все лебезят передо мной и хотят втереться в доверие. А тут народ простой, даже дворяне. Вот ты знаешь, что мать Аркаши самолично варила самогонку?

— Нет, не знал, — сказал я и приоткрыл окно, а то в машине уже начинал витать зелёный туман крепкого перегара.

— Теперь знаешь. Жаль, самогонка её и убила.

— Много пила?

— Нет, в погреб спустилась, а там ей банка с самогонкой на голову и упала. Ха-ха-ха, — засмеялся князь и тут же смущённо добавил: — Хотя, конечно, грешно смеяться над смертью человека. Ну уж больно нелепая она была.

— Да, что-то такое в ней есть, — согласился я, слушая князя вполуха.

Мои мысли были заняты тем, что анализировали ситуацию. Всё, кажется, идёт по плану. Перепелицыны согласились взять надо мной и сестрой опекунство. Оно и понятно. Их ведь сам князь просил. Хотя, они, наверное, и без его слов согласились бы.

Перепелицыны действительно простые и удивительно душевные люди. Даже я уже отвык от таких, живя в столице. В их небогатом доме царили любовь и согласие. А не как в особняке дядюшки, где будто проживали змеи и прочие склизкие гады.

Скорей бы уже покинуть этот особняк и перебраться в другое место. Даже в общежитии будет лучше, чем в особняке дядюшки. А в Тверь можно и вправду на лето приезжать. Я же не собираюсь бросать университет. Потому мне придётся девять месяцев в году жить в Петрограде.

— Э-э-э, ты меня не слушаешь, что ли? — обиженно выдал князь, легонько ткнув меня кулаком в плечо. — Я вообще-то твой учитель.

— Да, что-то призадумался, — сознался я. — Так чему вы меня сейчас учили?

— Самогонку обязательно надо закусывать, а если пить мелкими глоточками, то можно гораздо быстрее свалиться с копыт, — назидательно поднял он указательный палец. — Аркаша так сказал, а я ему верю. Может, титул ему какой у Императора испросить?

Наш шофер не сумел сдержать завистливого вздоха и немного укоризненного взгляда. Дескать, так дела не делаются. Не надо по пьяни титулы раздавать.

Князь же чему-то кивнул и мутным взором уставился на приближающееся здание вокзала.

— Тпру! — выдохнул Георгий Александрович. — Стоять! Приехали.

Мужчина остановил машину и получил от князя крупную банкноту, после чего мы вышли из авто и двинулись по площади к тому самому неприметному тупичку. В нём мы обнаружили мужичка, который с блаженной мордой мочился на стену.