Тварь небесная (СИ) - Шолох Юлия - Страница 2

— Когда будет известно, куда тебя отправят?

— В понедельник.

— Ну, значит, в выходные дома? С грядками поможешь?

Богдану невольно передёрнуло. Если и есть вещи страшнее маминых грядок, разбитых на клочке земли за городом в агрокомплексе и арендуемых за бешенные деньги, на которых та сама-то с удовольствием копалась, а вот Богдану из-под палки заставляла, так вот — если и есть нечто более жуткое, так только пресловутые «десять процентов».

Тьфу ты, напасть! Вот пристали то!

— Не могу! Я с Катькой вещи буду разбирать и делить.

— Да что там вещи ваши поделить? Полчаса времени.

— Ага, как же — полчаса! Скажешь тоже! Да нам и за сутки не управится.

— А я говорила, — тут же начала мама. — Глупо покупать одежду на двоих. Вот теперь замучаетесь делиться. Хоть бельё-то, надеюсь, у каждой своё?

— Бельё своё.

— Ну свезло, так свезло! — Мама посмотрела на Богдану по-прежнему, свысока, и встала за новой чашкой кофе.

Разговор окончен.

Сложнее всего было разделить комбинезон-всепогодник. Он выглядел очень стильно, обошёлся в целый месяц экономии на продуктах и был горячо любим обеими подругами. И Богдана, и Катька готовы были торговаться за него до тех пор, пока голос не сядет, поэтому пришлось сразу бросить жребий.

И Богдана выиграла! Ах, космические переселенцы, как это было приятно!

Катька, конечно, надулась.

— Ну сама подумай — должно же мне хоть когда-то повезти! — Сказала Богдана.

— А то тебе не везёт никогда? — Буркнула злая Катька.

— Ну да. Когда мне везло, ты помнишь? Если я на лекцию опаздываю, то обязательно лектор в этот день не в настроении и показательно меня наказывает. Если я договариваюсь с кем-нибудь встретиться, обязательно этот человек не может прийти. Даже в беспроигрышную лотерею я проиграла, помнишь?

— Это на Новый год которую устраивали? Помню, говорили, туда к выигрышным случайно шарик попался пустой…

— Ага, так и было, случайно упал в общую кучу. И что дальше? И я его, конечно, вытащила! Так когда мне вообще везло?

Катька хмурилась, пыжилась, но вспомнить такого случая не смогла.

— То-то же! А теперь мне повезло. Ну, что там у нас дальше?

Подруга вдруг резко отвела глаза и глубоко вздохнула.

— Что? — Тут же насторожилась Богдана. Она пятой точкой чувствовала, что лучше бы продула этот злосчастный комбинезон, потому что это такая мелочь по сравнению с настоящим везением!

— Не хотела тебе сразу говорить, — промямлила Катька. — Хотела… потом как-нибудь. Ты только не злись… Так вот, меня признали негодной по здоровью для дальних рейсов, так что я остаюсь в обжитом секторе, буду летать на почтовом или спасательном корабле в черте Буйков. Сегодня рано утром новость пришла, я даже толком не проснулась и такое… Вначале обрадовалась, как завизжала от радости! А потом вспомнила про тебя… Извини.

Богдана вздохнула, но все слова застряли внутри. Вот уж и правда сюрприз. Радость от внезапного выигрыша комбинезона тут же испарилась. Конечно, она была рада за подругу, что той не грозят неизвестные опасности за границей обжитых секторов, но почему же ей самой никогда так не везло? Только по мелочи, а по-крупному? Ну хоть разок!

Желание делить в общем-то ненужные вещи тут же пропало. На что они ей? Ну возьмёт она красивое платье в полёт — и что? Кому там будет интересно на неё смотреть, смертникам? В нём будет приятнее кануть в чёрной дыре или распылиться от оружия неизвестной агрессивной расы?

Тьфу ты, ну зачем же сразу в крайности, пыталась успокоиться Богдана. Мама же сказала — на самом деле в последние десятилетия пропадают не более десяти процентов курсантов, так что шансы вернутся у Богданы огромные. Зато после такой отработки её с руками в любой высокооплачиваемой компании оторвут!

Да многие может сами бы попросились!

Ну, это, конечно, другая крайность…

— Ты обиделась? — Катька слегка поцарапала плечо Богданы ногтями. — Обиделась, да?

— Нет.

— Ну вот, я так и знала. — Подруга тут же сникла. — Говоришь «нет», а сама дуешься!

— Я не дуюсь.

— Ещё как дуешься! Что я, по-твоему, не вижу? Совсем, по-твоему, дура? Ага, как же!

Богдана молча отвернулась, разглядывая кучку вещей, которые они так и не успели поделить. Сейчас эта одежда казалась какой-то жалкой… В полёте Богдана будет носить форму, а по возвращению через три года эти тряпки вообще из моды выйдут, так к чему вся эта суета?

Катька не сдавалась:

— Ну хочешь, хочешь… забирай синее платье! Без жребия, просто бери себе и всё!

— И что? В глубоком космосе в нём выхаживать? Нет уж, оставь себе!

Богдана встала и распрямила плечи.

— Мне пора.

— Ну куда ты… Ну правда надулась. Я же не специально! — Канючила Катька, обнимая пресловутое синее платье.

— Да знаю я. Вещи сама раздели, а можешь вообще всё себе оставить, мне всё равно.

Богдана почти выбежала из Катькиной квартиры и понеслась по общему коридору на улицу, проскочила аллею, на которой шелестели листьями тополя, а оттуда по узкому мосту перескочила в сторону Площади Прощания. Её душили горькие слёзы. Несправедливо! Нет, в глубине души она, конечно, радовалась за подругу и что той не грозит опасность затеряться на просторах Вселенной, но себя всё равно было жаль.

«Вот не помирюсь, так и улечу! — думала Богдана. — Будет знать!»

Она сама не заметила, как по висячему мосту добралась до Площади Прощания, а после, проскочив её насквозь и даже не взглянув на фонтаны, понеслась в сторону Института космонавтики, куда, впрочем, и должна была прибыть, разве что на час позже.

Богдана запыхалась, сердце колотилось в груди, заедало, как испорченный моторчик. Она подняла голову, прослеживая, как шпиль Института пронзает символическую галактику — набор сияющих цветных звёздочек, и ринулась дальше.

— Да стой ты, твою проклятую мать, на месте!

Богдана не удержалась и повалилась на сбитого ею человека сверху. Извинения, благодаря его крику, тут же застряли в горле — не привыкла она извиняться перед хамами. Ну подумаешь, не заметила, потому что пялилась в небо и налетела, ну, может и ударила случайно рукой или ногой, но не специально же⁈

— Ай! Ну ты и туша!

— Что? Какая я туша?

Богдана сползла со стонущего и хнычущего молодого человека. Выпрямилась и стала рассматривать, кому же не повезло встретиться ей на пути.

— Куда тебя черти несут? — Пробурчал парень, не спеша подниматься. Он был явно не из тех, кто пользуется женским вниманием. Мало того, что тощий, так ещё и растрёпанный — русые волосы вздыбились на висках и сваленным хвостом лежали на спине, на шее болтались деревянные бусы, а серо-голубую одежду следовало выбросить сразу после покупки. Правда, глаза у него были необычайно красивые — ярко-синие, словно мозаика из переливающихся кристаллов, но к тонкому бледному лицу они совсем не подходили. Да и слова, которые вылетали из его рта… Хоть мыться иди.

— Чего вылупилась, дитя прогресса? Как только не проткнула своими костями. Куда тебя несёт ветер? Не терпится сгинуть в безвоздушной пучине?

— Где-где? — Богдана поморщилась. Может, тронутый? В себе-то она не сомневалась. Богдана знала, что она очень симпатичная. У неё длинные светлые, почти белые, волосы и серые глаза красивого оттенка «мокрый асфальт». Как мама сказала. И она стройная. Вниманием сильной стороны человечества Богдана обделена не была, скорее, наоборот. Да большинство бы вообще порадовалось, упади она на них сверху!

— Где, где… — Парень, наконец, встал на ноги. Оказалось, он почти на голову выше, сутулый, как морской конёк и такой же бело-розовый, в пятнах. — На распределение бежишь, ясное дело. Не терпится поглядеть, к каким неудачникам в команду тебя сунули? А какая разница? Фрика к фрикам… комбинация не имеет значения.

Богдана нахмурилась и посмотрела в сторону Института, у которого они и болтали. Оказывается, она почти прибежала, сама не заметила, как. Здесь должны были сформировать команды на практику.