Дневник мамы неудобного ребенка - Третьякова Тоня - Страница 6

– У нас и так пол-института твой блог читают! – жалуется он. – А я не люблю быть публичной фигурой. Вот на днях процитировал на кафедре ректора. Помнишь, он тебе в интервью рассказывал, мол, приоритетная задача вуза – «переварить» присоединенные к нему колледжи. А коллеги смеются: это он специально так выразился – «переварить», тоже, наверное, Ленин блог про детей и готовку читает.

– Намекаешь на то, что ректор старался говорить на понятном мне языке? Думает, я других слов, кроме «передай солонку», не понимаю? – обиделась я. – Все, теперь я твердо уверена, что мой имидж надо корректировать. Рассылай тексты!

Муж схватился за голову.

Хорошо, что в семейной жизни у каждой стороны есть свое оружие. У меня очень опасное – новые сенсоры Libre, которые мой муж боится устанавливать. Это такой прибор для контроля сахара – FreeStyle Libre. Раньше мы измеряли уровень глюкозы с помощью глюкометра, прокалывая пальцы по десять-одиннадцать раз в день. Но теперь-то, думала я, все проблемы будут решены. Я смогу прикладывать ридер к сенсору хоть каждые пять минут, наш уровень глюкозы будет ровным, как свежее асфальтовое покрытие. Но проблема с дорогами в нашей стране, вероятно, неизбывна.

– Если ты в меня не веришь, сам сенсор устанавливай, – фыркаю я. – Вот иди сейчас и учись, а то мало ли.

Алексей опасливо косится на веселую желтую коробочку.

FreeStyle Libre – система непрерывного мониторинга глюкозы. С помощью специального устройства-штампа небольшая белая таблетка сенсора должна впиявиться в предплечье и две недели исправно сообщать данные об уровне сахара. Хорошая вещь, в общем-то. Но ставить ее в первые разы страшно. Мы делаем уже в третий, но все равно никак не можем приноровиться.

– Ты не больно поставишь? – забивается в угол кухни Дана. – Почему у него такая большая иголка?

– Мам, что ты нажимаешь? А можно я тоже? – тут же материализуется в неположенном месте сын.

– Женя, не трожь! Леш, убери его!

– Марш в комнату!

– А если я нажму, что будет?

– Ле-о-оша-а-а!!!

Муж выходит из кухни с сыном наперевес.

Уф! Теперь как следует протереть предплечье спиртом, чтобы обезжирить и дезинфицировать. Говорят, что правильное обезжиривание – залог хорошего крепления сенсора. Если все сделано верно, сенсор прекрасно держится и его не надо дополнительно фиксировать повязками, пластырями или нарукавниками. Но у нас пока не получается. Хотя что можно сделать неправильно, просто протирая руку спиртом?!

– Не шевели! Замри вообще. Сейчас высохнет как следует, и я вколю. Авось на этот раз приклеится.

Не знаю, как у других, но мы уже дважды случайно срывали сенсор. Это порядка пяти тысяч рублей, выброшенных в мусорку. Но после Libre переходить на глюкометр уже как-то западло, поэтому приходится в срочном порядке заказывать следующий.

– Так, давай сюда руку. Вот здесь, повыше?

– Нет, там от пластыря подмышка будет чесаться, – сопротивляется Дана. – Ниже.

Выбираю максимально жирненькое место и нажимаю на штамп.

– Не больно?

– Не оче-е-ень.

Теперь самое сложное – отлепить штамп от маленькой круглой таблетки собственно сенсора, и можно звать Алексея – активировать. Смешно делить такую короткую процедуру на две части, но муж традиционно занимается взаимодействием с техникой, а я – с живыми организмами, например, разговором с соседкой или вызовом врача. Поэтому несколько раз нажать на кнопку ридера, подтвердив активацию нового сенсора, – дело Алексея.

Libre дает много новой информации, но не сказать, что она радует. У человека без диабета через час после начала еды пик глюкозы достигает 7,8 ммоль/л, а диабетикам добиться подобных результатов нелегко. Раньше мы, как правило, мерили уровень сахара перед едой, но никак не через час-два после. Поэтому информация о постпрандиальных пиках стала для нас неожиданной.

Когда в ваш отлаженный формат питания и уколов врывается новая информация, вы начинаете суетиться: подкалывать инсулин, пить сок, бьете крыльями, как колибри, и в конце дня чувствуете себя так, словно разгрузили вагон глюкометров. Кроме того, сенсор – это не глюкометр, он дает меньшую точность результатов и показывает уровень глюкозы в межклеточной жидкости, по сравнению с уровнем глюкозы в крови – запаздывает. То есть то, что мы видим на экране ридера, – картина из прошлого десяти – пятнадцатиминутной давности.

Иногда он вообще пишет Low, то есть низкий уровень сахара, а какой именно – понимай как хочешь. Может, 3,5 ммоль/л, а может, и 1,5 ммоль/л. В такие моменты лучше проверить данные сенсора с помощью глюкометра. Хотя вообще Libre любит завышать результаты, особенно на сахаре больше 10 ммоль/л. Пишет, например, 18 ммоль/л, а перемеряешь обычным способом – 13 ммоль/л, не так уж страшно.

Скажу честно, после того, как мы поставили Libre, я как-то незаметно прекратила вести дневник самоконтроля, хотя до этого держалась три года. Непрерывный график глюкозы, который выводит на экране ридер, дает иллюзию постоянного контроля. Теоретически в него можно добавлять комментарии о том, сколько кололи инсулина или сколько хлебных единиц вы съели, но в реальности делать это не очень удобно. И даже такой расширенный график не замена качественному анализу питания, который ты хочешь не хочешь делал на основе ежедневных записей в тетрадке.

Но моя ленивая натура обрадовалась сокращению нагрузки и придумывает тысячи причин забыть об анализе питания по записям в тетради навсегда. В конце концов, необходимость разбираться в новом приборе уже помогает моим гуманитарным мозгам не закиснуть в бездействии. Можно ли требовать от них большего? Может, косвенно Libre и от потенциального альцгеймера может помочь…

– Мама, Данка опять не хочет читать! – сбивает меня с позитивных мыслей Майя.

Она очень расстраивается, что Дана не соответствует ее тщеславным ожиданиям. Ей хочется выводить сестру, как собачку на поводке, чтобы все вокруг восхищались и аплодировали. В общем-то, я ее понимаю. Любой матери хочется так выводить своих детей, невзначай звеня полученными собачьими, то есть детскими, медалями и грамотами, демонстрируя отличный экстерьер, хороший уровень дрессуры и особенности редкой породы. Проблема в том, что Дана дрессуре поддается плохо. Она упрямая и слишком погружена в себя, кроме того, все внимание, которое уделяется ей, – это на две трети внимание к диабету. Но ведь «диабет» не равняется «ребенок».

Когда вчера в гости пришла моя коллега с дочкой Аней – Данкиной ровесницей, Майя занималась с девочками весь вечер. Аня, худенькая, наряженная в стильное модное платьице, отлично читала и на лету схватывала английские слова, которые пыталась вдолбить Майя.

– Все девочки как девочки, посмотри на Аню. А Данка ничего не может! – ругается моя старшая на сестру. – Ни на что не способна!

– Майя! – ахаю я.

– Посмотри, как она одевается. Как мальчик!

– Как ма-а-альчик!.. – начинает рыдать Данюша.

Да, платье мы надеваем редко и только с колготками, потому что бедра покрыты следами уколов и попади туда песок или земля – ничего хорошего не получится. Да и не шмотница я, честно говоря. Но мне кажется, Дана одета вполне приемлемо – чистенькая, аккуратная…

– Спит с игрушками! Не читает связно до сих пор! Я вот…

– На тебя одну приходилось четверо взрослых, – возражаю я. – Я только и делала, что с тобой занималась. И у Ани, кстати, та же самая ситуация. А с Данюшей мы, вместо того чтобы буквы учить, по больницам валялись.

– Так ведь она и не учится! Я ей каждый день говорю, а она не запоминает ничего! Она что – инвалид? Дур-ра?

– Я инвалидная ду-у-ура-а-а!.. – зашлась в плаче Дана.

– Как ты смеешь так говорить! – взвилась я, чувствуя, что слезы уже брызнули из глаз, сводя на нет все мои попытки быть спокойной и объективной. – Да она! Да ты!..

– Майя меня не люби-и-ит… А я ее так люблю-у-у…

– Любит! Любит! – прижимаю младшую дочку к груди, размазывая слезы по рыжим косичкам. – Майя, скажи немедленно, ведь я права? Правда? – испепеляю старшую дочь взглядом.