VR. Обломки забытого мира (СИ) - Трофимов Алексей - Страница 19

Всю ночь провела как на иголках. Постель неудобная, одеяло колючее, тело горело так, что даже холодный воздух кондиционера не мог сгладить ужасов моего состояния. Снова заснуть смогла лишь успокоившись, под утро. Да и то был не сон, а, как мне кажется, потеря сознания от переизбытка эмоций, мозг просто не выдержал и отправился на принудительную перезагрузку.

Проспала всего пару часов, встала из кровати совершенно разбитой, будто и не ложилась вовсе. Первым делом полезла в душ смыть с себя всю прошедшую ночь. Особенно хотелось смыть с себя частички сна. Особенно этого грязного, тяжёлого воздуха. Мне все время казалось, что он впитался в меня, запачкав даже изнутри. После душа стало реально легче, по крайней мере физически. Морально же я была просто истощена. Нет, это не истощение — это полное опустошение.

Очень хотелось пить. Поставила чайник и уставилась в окно. Мир за ним сегодня казался излишне ярким, не естественным, чужим, словно все должно быть другим, ещё этот сон… Он никак не выходил из головы, оставляя желание снова туда вернуться и снова увидеть его, поддержать. Ему ведь наверняка сейчас плохо, мне кажется, что я даже чувствую это…

В какой-то момент я почувствовала на своих плечах чьи-то теплые руки. Тело радостно встрепенулось и почему-то ожило в ожидании поцелуя, но это был не Максим, а мама… Ну да, откуда ему здесь взяться?

— Доброе утро, доченька, — нежно прошептала она. — Ранком ты сегодня. Обычно и к обеду не добудишься тебя, а тут…

— Просто очень душно, мам, — перебила я. — Прям аж задыхаюсь. Какое-то тяжёлое утро.

— Плохой сон?

Я промолчала. Рассказывать об этом мне сейчас не хотелось.

— Будешь чай, дочь? — я лишь кивнула. — К нам, кстати, тетя Люся с Димой на следующей неделе заедут, погостят пару дней. Ты ведь не против? Он военное училище только закончил. Большой, крепкий, сильный. Покажешь ему город, отвлечься немного, может подружитесь.

Я снова промолчала, новость так себе. Он мне никогда не нравился. Напыщенный и излишне самоуверенный.

— Ты очень пугаешь меня в последнее время. Плохо спишь, мало ешь, бледная и не разговорчивая какая-то, а ещё грустная все время.

Услышав маму, который раз задаю себе один и тот же вопрос: «ну неужели непонятны причины моего состояния?» — тут же белыми нитками все шито.

— А у меня что есть повод для радости, мам? Максим пропал, Анька вместо поддержки укатила к бабушке. Даже не звонит, зараза такая. Ещё жарища эта проклятая…

— Его найдут. Твой папа ищет. Он весь отдел на уши поставил. Обязательно найдут.

— Это папа тебе сказал? Он будет в первых рядах кто его искать не станет — он же терпеть его не может! Он вечно мне сынков своих друзей сватает. Кому угодно готов меня отдать только не Максиму, — слезы обиды предательски покатились из глаз. — А это мой выбор! Это мой Максим! И Диму своего засуньте куда подальше! Я на время их приезда свалю к бабушке, а вы тут развлекайтесь.

Выбежав из кухни влетела к себе в комнату, защелкнула дверь и завалилась на кровать. Следующие пару часов я провела практически в беспамятстве. Помню только тихий голос мамы по ту сторону двери. Она что-то рассказывала, видимо, успокаивала меня, но я этого не хотела слушать и потому, накрыв голову подушкой, просто без слов выплескивала все свои эмоции в простыню. Не хотелось ни слушать, ни говорить. Да и смысл разговаривать с человеком, который тебя не может или не хочет понять?

Когда моя истерика закончилась я не чувствовала ничего кроме головной боли и желания прекратить свои муки раз и навсегда. Подойдя к окну я распахнула его настежь. Горячие потоки воздуха начали пронизывать все тело чуть ли не насквозь, а оставшиеся слезы высохли, мгновенно испарившись с бледной кожи. Я залезла на подоконник и расставила руки на встречу ветру. Всего один шаг и это закончится, закончится навсегда. Не будет ни боли, ни чужих правил, ни чужого мнения, не будет никого. Лишь одно меня останавливало… Если он найдется, а меня уже нет, то что тогда? Меня уже нельзя будет вернуть, найти или воскресить, а значит он будет страдать и виня себя за мою смерть. А я не хочу, чтобы он страдал из-за меня.

— Не сегодня, — сказала я шепотом чуждому для меня миру. — Не сегодня…

Усевшись на окне, сжавшись в комочек и обхватив ноги руками я просто сидела и смотрела вдаль. Палящее солнце, будто сжалившись надо мной, укрылось густыми, темными облаками, такими же большими и тяжёлыми как невидимый груз на душе. Одна из тучек отделилась от остальных и грустно отстранилась от всех. Она была так похожа на меня. Такая же унылая и одинокая, живущая отдельно от всего мира. Мира под названием Максим. Мира полного одиночества, холодных взглядов и непонимания. Никогда до этого мне не было так плохо и одиноко. Хотелось просто выть маленьким несмышленым волчком и не хватало только бледной луны, которая бы смогла оправдать этот бессмысленный вой в никуда…

Остаток дня провела можно сказать никак. Из комнаты старалась не выходить, есть не хотелось, пить тоже, а ещё меньше хотелось слушать морали мамы, потом ещё и отца по поводу того к чему приведет такая жизнь. И если у мамы есть в голове хоть какое-то понимание ситуации в плане эмоций, то отец и вовсе ничего не понимает, а только давит в попытке изменить ход моих мыслей. Типа только он знает как все правильно и весь такой важный ходит по дому. Вечно занятый, постоянно в делах, из-за моего Максима. Ищет он блин… Слова из него не вытянешь по этому поводу, не говоря уж добровольном рассказе о проделанной работе. Видимо, так сильно вникает в дело, что аж ничего не помнит из-за огромного потока информации. Тетя Вера и та больше знает.

После целого дня голодовки в меня-таки запихнули какой-то суп и чай с бутербродами, сказав что на мое тощее тело Максим будет смотреть в лучшем случае с жалостью, а в худшем со страхом. Не знаю что возымело больший эффект ее слова или вид еды, но мамина цель накормить любимую дочь была успешна достигнута. Наверное, стоит ей сказать спасибо, после этого стало реально легче. В основном от веры в то что он найдется.

Когда солнце полностью скатилось за горизонт мне почему-то захотелось пойти и прогуляться. Причем назвать это желание нельзя было адекватным. Меня просто тянуло куда-то и я даже не представляла куда. Просто знала, что надо и все.

Долго наряжаться как обычно мне было не для кого, да и, честно говоря, лень. Ограничилась лёгким спортивным костюмом, но открыв окно решила не брать куртку. Всё-таки ещё достаточно жарко.

Выйти на улицу было для меня большой ошибкой и ещё большей было отправиться гулять по улицам в одиночестве, ведь то там, то тут мне попадались молодые, счастливые парочки. Кто-то обнимался, кто-то целовался под хмурым ночным небом, а кто-то просто ходил держась за руки и разговаривая о чем-то своем. Эти картины меня угнетали и навеивали воспоминания о том, как хорошо ещё было пару месяцев назад, когда мы вот так вот просто могли гулять вчетвером я с Максимом, а Сашка с Анькой. Внутри что-то больно кольнуло, а из глаз снова хлынули слезы. Что-то я совсем раскисла.

Максим всегда знал о моей склонности и слабости к слезным, тихим истерикам и всегда пытался поддержать, взбодрить или утешить в своих объятьях. Последнее мне нравилось больше всего. Иногда специально находила повод для слез, чтобы получить ещё немного нежности и он этим всегда пользовался в своих целях, а я была и не против.

Однако, он прекрасно отличал притворные истерики от настоящих и когда видел, что я вот-вот разревусь, то всегда просил быть сильной и не раскисать, особенно, если его нет рядом. Якобы мою слабость нельзя видеть никому кроме него и я всегда старалась. Вот и сейчас бы стоило, но сил на это нет совсем.

Все в этой прогулке было бессмысленным. Все до последней капли. Люди, дома, деревья, даже воздух пахнущий озоном сегодня меня не радовал, но я шла, просто шла непонятно куда. И тут я увидела давно заброшенную стройку.

Некогда грандиозный проект огромного торгового центра представлял собой жалкое зрелище. Прогнутые бетонные перекрытия, треснувшие стены, обвалившиеся кирпичи прекрасно дополняли горы строительного мусора и заросшие бурьяном живые участки земли. Место было ещё более угрюмым, чем мое настроение, особенно в полумраке тусклых фонарей. И вроде бы самым верным решением было уйти подальше от этого места, но что-то звало меня туда. И сопротивляться этому не получалось.