Его тайная дочь (СИ) - Шарм Кира - Страница 11

А ведь мне с самого начала нельзя было к нему приближаться!

Надо было держаться подальше, и я об этом знала!

Просто сама судьба, будто в насмешку, постоянно сталкивала нас!

И я… Не выдержала. Сдалась. Сошла с ума.

Поддалась ему и своим сумасшедшим чувствам!

Даже поверила, что наше счастье возможно!

Господи!

Какой же я была тогда дурочкой!

И самое главное сейчас не повторить прежних ошибок!

– Да. К Лизе.

Он все так же нависает надо мной.

По-прежнему пронзает совсем черным взглядом.

Прижимается так крепко. Буквально впечатывается в меня своим мощным телом!

Только лицо его теперь дергается.

В какой-то момент оно просто искажается, и…

Мне кажется, или я вижу на его лице боль?

Даже вздрагиваю. Хочется повторить его жест. Провести рукой по его щеке. Нежно-нежно. Как когда-то.

А он бы улыбнулся и схватил бы мою ладонь. Прижал бы к губам, поглаживая пальцами.

Но этого не будет.

Все в прошлом.

Мое счастье было мимолетно. И я заплатила за него слишком дорогую цену.

Макс Захаров. Тот, кого я полюбила больше жизни, ненавидит меня!

И это не изменится. Да и я перед ним виновата… Такого не прощают! И он никогда не простит! Особенно после того, как так любил!

Тех, кого любят, за такое после ненавидят! Потому что они ранят сильнее всех остальных! Макс меня просто растопчет!

– Иди.

Его голос становится ледяным. Лицо снова превращается в холодную, непроницаемую маску.

Макс отшатывается от меня и смотрит с таким видом, как будто понять не может, как только что чуть было не поцеловал.

А он хотел. Я чувствую. Знаю. И у меня до сих пор сердце колотится так, что готово вылететь из груди!

– Лиза!

Я влетаю в комнату малышки.

Прижимаю ее к себе крепко-крепко.

Лихорадочно глажу по волосам, покрывая их поцелуями.

– Мааам? Ты что? Ты зачем плачешь?

Малышка все чувствует. И даже то, что у меня слезы на глазах.

– Ты же выздоровела. И у меня ножка не болит. Совсем-совсем! И Макс… Он хороший.

Малышка слегка пыхтит, прикусывая губу.

– Это нечестно, что с ним была какая-то другая невеста. Но он тогда еще не знал, что он твой принц. Наверное. Ну мам. Не плач! Он же поцеловал тебя, а не ее! А ее не целовал. Я знаю. Я все видела!

О, Боже.

Выходит, малышка уже успела и познакомиться с невестой Макса!

Внутри все холодеет. Это неспроста!

Неужели и правда он настроен так серьезно?

Прижимаю свое счастье к себе еще крепче.

– Она говорила с тобой? Что она тебе говорила, малыш?

– Она красивая.

Малышка , как всегда, вместо того, чтобы отвечать на мои вопросы, продолжает то, что чувствует важным.

Это тоже черта Макса.

Его было никогда не увести в сторону от того, что у него в мыслях!

И… В желаниях… В страсти…

Черт!

Я будто снова ощущаю на себе его руки!

И… Этот жар губ, этот до безумия потемневший, страстный взгляд!

Мне нужно переехать из той спальни! Иначе я там просто сойду с ума! Те стены помнят слишком многое!

– Но ты лучше, мам! Ты самая –самая!

Малышка крепко прижимается ко мне в ответ.

– Макс любит тебя. Иначе он бы тебя не целовал!

Я физически чувствую, как у меня начинает гореть между лопаток.

Резко оборачиваюсь и замечаю Макса.

Он стоит в дверном проеме. Крепко сжимает кулаки.

Просто пожирает нас обеих глазами!

В них сейчас столько всего!

Нежность. Ярость. Какое-то дикое, нечитаемое безумие. Кажется, он может взорваться в любой момент!

И, кажется, он слышал наше каждое слово! Как давно он здесь стоит?

– Макс!

Малышка улыбается и просто светится радостью, глядя на него.

– Скажи ей. Ведь моя мама лучше, чем та, другая принцесса! Моя мама самая-самая лучшая! И ты поцеловал мою маму, а не ту!

– Кажется, кто-то голодный, – бормочу под совсем дикий взглядом Макса.

На его лице играют желваки.

Кажется, еще чуть-чуть, и я услышу, как хрустят его крепко сжатые челюсти!

Благо, урчание в животе у малышки спасает меня и позволяет сменить тему.

– Пойдем, приготовим что-нибудь вкусненькое, да?

– Да!

Радостно кивает малышка, и кривит носик, переводя взгляд на Макса.

– Я приготовил невкусно, я знаю, – он кивает, не в силах сопротивляться обаянию малышки.

– Тебя мама тоже покормит.

Малышка светится и кивает.

– Она самая добрая. И не оставит тебя голодным.

– Пойдем.

Я вздыхаю.

Нужно сделать этот шаг. Пересилить себя. Пойти на кухню. Которую мы тоже выбирали и планировали вместе с Максом!

Где…

Где провели так много счастливых часов!

Надеюсь, хоть там-то все сейчас по-другому!

– Пойдем, пока никто не умер с голоду!

Макс оказывается так близко.

Мы снова на миг замираем, встречаясь глазами.

Но он быстро отворачивается.

Подхватывает на руки малышку и несет ее на кухню.

– Ох.

Я обмираю, только переступая дверь.

Здесь все так же, как я и помню.

– Макс…

Не могу не обернуться к нему.

Потому что открываю дверцы шкафчика и обнаруживаю там тот самый набор посуды. Который я заказывала перед тем, как мы…

Перед тем, как нам пришлось расстаться! Как я тогда думала, навсегда!

И это снова становится уколом в самое сердце.

Я помню, как выбирала этот набор.

Тонкий французский фарфор. Белоснежный. С нежными розовыми волнами. Это была моя мечта!

А до этого у нас была всего пара разноцветных тарелок и всего две простеньких чашки. Одна из них, Макса, надтреснутая. До сих пор помню. Будто машина времени меня переместила в наше прошлое!

– А это…

Задыхаюсь.

В уголке шкафчика так и стоят те самые две чашки.

– Если не нужна моя помощь, я уйду, – странным голосом чеканит Макс.

Его лицо становится совсем непроницаемым.

Я только киваю. Ну, какая помощь? Я и так сейчас просто сойду от всего этого с ума!

Отворачиваюсь, прикусывая губу.

Слышу шаги Макса. Облегченно выдыхаю, когда он выходит.

В каком-то оцепенении беру его чашку.

Провожу по ее верхушке рукой…

Она треснула, когда я дразнила Макса.

А он подхватил меня на руки… Забросил на стол, резко забросив себе на спину мои ноги, и…

– Маааам!

Я вздрагиваю, возвращаясь в реальность.

Даже сейчас кожа начинает гореть и полыхать. А стол все тот же…

Как я могу за ним обедать?

– Какие чашки смешные…

Тараторит малышка, разглядывая их издалека.

Да. Смешные. Парные. Если их соединить, получится сердце. А еще на них смешной смайлик с огромными ушами. Мы заметили их в торговом центре и не смогли пройти мимо тогда.

– Она треснутая? Мам! А ты говорила мне, что треснутые чашки оставлять нельзя! Что плохая примета!

Да. Плохая.

То же, слово в слово, я сказала тогда и Максу.

Но он только посмеялся и ответил, что у нас же одно большое сердце на двоих. И его разбивать нельзя. И что это вообще его любимая чашка после того, как…

Как возможно, на этом столе, мы и зачали Лизочку.

Это было в первый раз, когда мы так сумасшедше, так безумно занимались любовью. Наплевав на все на свете…

– Маааам!

– Да, малыш. Плохая.

Сама не узнаю собственный голос.

– Зачем тогда у Макса она? Он что? Хочет, чтобы случилось что-то плохое.

Случилось. Оно уже случилось!

И пока я и близко не вижу, как это исправить!

– Может, он хранит эти чашки в память о чем-то, – пожимаю плечами. – И ты сама сказала. Они такие смешные! Но я уверена, что Макс из нее не пьет! Что ты хочешь на обед?

– Блинчики!

И в этом они так похожи!

Любимая еда Макса. Блинчики с мясом. Он готов был их есть в любое время дня. Хоть холодными, хоть горячими. А я и рада была ему их готовить…

– Значит, будут блинчики, – вздыхаю, распахивая холодильник.

Благо, здесь есть все что нужно и даже больше. Не придется просить Макса что-то купить.