Главная роль (СИ) - Смолин Павел - Страница 11

Смешно мне потому, что нашей Империи колонии нахрен не упали. Да, нашей строящейся и крепнущей промышленности нужны рынки сбыта — поэтому с Китаем заключен неравный торговый договор — но лезть в Индию или Корею, когда с другой стороны скоро начнется мясорубка, я как-то не хочу. Осваивать свои территории — это хорошо и правильно, особенно учитывая вбитые в мою голову в универе месторождения всего подряд. По возвращении сразу же снаряжу экспедиции на рудники.

Провоцировать конфликты на Востоке — авантюра. Нет, при моем активном участии русско-японская война вполне может завершиться нашей победой, но сколько ресурсов сгорит в процессе? Сколько выводов нашими противниками будет сделано? Наблюдатели-европейцы по обе стороны конфликта будут, и им очень интересно, насколько качественно держит условная «крупповская» броня попадание условного, отлитого англичанами главного калибра. Из русско-японской войны в моей реальности сделали выводы все, кому это было нужно. Я лучше сосредоточусь на окончательном закрытии Турецкого вопроса — когда Европа погрузится в хаос, проливы под шумок отжать будет возможно — и разборках с соседями на Западе. Свято место пусто не бывает, и какая-нибудь война все равно случится и без нашего прямого участия — вот на нее смотреть и будем, выводы делать.

Следующие часы слились в одну пеструю, пахнущую благовониями и нечистотами — ну воняет в Индии даже при англичанах, что поделать — очень громкую картину, лейтмотивом которой стал мой когнитивный диссонанс от наблюдений за Никки.

Едва корабль причалил, цесаревича как подменили: из душевного улыбчивого парня он превратился в ФИГУРУ. Стать, выражение лица, голос — все это начало вызывать какой-то странный, щенячий восторг и желание идти за Николаем в огонь и воду. Вот теперь он реально воспринимается как будущий монарх даже мной. Тысячи часов дворцового воспитания наконец-то проявили себя, и я изо всех сил боролся с этим наваждением. Неважно, как человек выглядит и ведет себя на людях. Важно то, какой он в состоянии комфорта.

Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, 5-й маркиз Лансдаун, вице-король Индии, нас встречать лично не приехал — по регламенту так и должно быть. Верхушка колониальной администрации в порту была представлена сэром Дональдом Мартином Стюартом, 1-м баронетом и фельдмаршалом, главнокомандующим Индийской армии с соответствующей свитой англичан. Его красный мундир, солидная лысина и воинственно топорщащиеся седые банкенбарды выгодно подчеркивали тяжелый взгляд.

Я не индеец, и на уважительное обращение не ведусь, но даже очень придирчивый и последовательный англофоб — а я к таким не отношусь, я на вещи стараюсь смотреть рационально: мы, актеры, вообще существа как правило циничные — не нашел бы к чему придраться. Разве что на руках не носят, но это наоборот — из уважения, вдруг Высочайшим гостям неприятно будет?

После длинных приветственных речей мы провели длинную процедуру совместного фотографирования на высокотехнологичные, весело вспыхивающие магнием аппараты — я профессионально подставлял выгодные ракурсы своей физиономии и снимал шляпу, чтобы тень не мешала благодарным потомкам рассматривать лицо. К этому моменту уже стемнело, порт осветили газовые фонари. В небо полетели салюты — так себе, в мои времена покруче делают.

Посмотрев салют, мы погрузились в нормальные, запряженные лошадьми кареты — я надеялся на паланкин на спине слона, но это, надо полагать, будет потом — и отправились в город, где нас заселят в самый шикарный местный отель и покормят в ресторане.

В трущобы — а таких в колониальном крупном портовом городе не быть не может — нас не повезли, а наблюдаемые за краем уха выслушиваемой беседой Никки и сэра Стюарта — англичанин рассказывал о свежих актах геноцида под его командованием, а Николай восхищался отвагой колониальной армии — улицы выглядели очень прилично. Вдоль дороги стояли газовые фонари, уютно светились окна домов с темными силуэтами на их фоне — повезло с квартиркой, вон какое шоу показывают. Или наоборот — завтра на работу, а мы спать не даем?

Архитектуру англичане привезли свою, в будущем такую назовут «колониальной». Высокие, строгие, с упором в готику каменные здания высились вдоль вымощенной брусчаткой дороги, создавая ощущение цивилизации, и выстроившиеся вдоль дороги, крайне пестрые на таком фоне аборигены, впечатление только усиливали. Настоящий Оплот Белого Человека!

Николай решил, что тоже не лыком шит, и перешел на родной для сэра язык. Послушав их разговор пару минут, я очень расстроился: язык вроде тот же, и смысл я улавливаю, но много слов мне незнакомы. Помимо слов есть еще идиомы, многие из которых к моим временам изменились и «потерялись». Лучше ими не кидаться, пока не освоюсь — вдруг ненароком нанесу кому-то смертельное оскорбление?

Будучи опытным военным, сэр Стюарт своих врагов не принижал — это же обесценивает победу, для карьеры и репутации такое вредно:

— Дикари бились остервенело — они знают эти горы как свои пять пальцев. Мы потеряли много хороших парней, но заставили врага умыться кровью как следует! Только недостаток припасов вынудил нас отступить — в противном случае мы бы дошли до самых ваших границ, — одумавшись, он на всякий случай добавил. — Разумеется, лишь «до», Ваше Высочество.

— Разумеется, сэр Стюарт, — благожелательно покивал Николай.

Война в эти времена фон жизни. Где-то кто-то все время воюет, конкретно в Европе — почти каждое десятилетие. Николай знает, кто именно был врагом России в Крымской войне, и иллюзий на счет союзников не питает, несмотря на очевидную англофилию.

— Мы сталкивались с тяжестью горной войны на Кавказе, — поддержал беседу князь Барятинский.

— Дядя Владимира Анатольевича командовал Кавказской армией во время войны с Шамилем, — отрекомендовал князя Николай.

— Я имел честь быть лично знакомым с господином фельдмаршалом, — похвастался сэр Стюарт. — И всегда высоко оценивал его воинский талант.

Князь Барятинский кивнул:

— Благодарю вас, сэр Стюарт.

— Я бы хотел инкогнито посетить туземные районы, — высказал каприз цесаревич.

— Разумеется, Ваше Высочество, — подмахнул сэр Стюарт.

Все-таки посмотрим трущобы — аквалеристу и штатному фотографу будет чем заняться, я из этих фотографий потом выставку сооружу и отправлю по городам и весям, пусть народ русский посмотрит, как выглядит реальная нищета — у нас-то хоть крестьяне в своих домах живут, да с огородом.

Ладно, не все, и нищета действительно страшная. Сытый и довольный народ ни на какую пропаганду не ведется, и за большевиками шли от безысходности. Что ж, лет за двадцать починим. Но фотовыставку отправить все-таки стоит.

Пол фойе отеля отражал свет усыпанных электрическими лампочками тяжелых позолоченных — или реально золотых — люстр. Здесь тоже присутствовал народ — в основном хорошо одетые европейцы. В отличие от простолюдинов за панорамными окнами — полиция отгоняет тех, кто лезет слишком близко — эти не шумят, отвешивая уважительные поклоны издалека.

Мы прошли к лифтам — вот это технологии! — и вошли в просторную, блестящую позолотой и украшенную светильниками на деревянных панелях стен кабину. Специальный индус в забавной униформе дернул рычаг, и мы вознеслись наверх, на третий этаж. Слуги и багаж отправились гораздо менее комфортным грузовым лифтом.

Длинный, устланный ковровой дорожкой коридор блестел лакированным деревом. Сэр Стюарт лично проводил нас до наших номеров, попросил быть как дома и напомнил об ужине через полчаса — как раз переодеться и умыться.

По принципу «доверяй, но проверяй» в номера сначала входили офицеры-гвардейцы и казаки. Номер мне достался четырехкомнатный. Гостиная с фортепиано, мягкой мебелью, пышным ковром и камином, над которым висела дощечка со слоновьими бивнями. Окна выходят на крышу соседнего дома — уверен, там живут только белые богачи.

Андреич на всякий случай задвинул занавески, слуги сделали так же по всему остальному номеру. В спальне меня встретила здоровенная, резного дерева кровать с балдахином и противомоскитной сеткой — кровососы нас по пути покусали изрядно, но никаких способов защиты кроме сеток и мухобойки от них нет. Компанию кровати составляли трюмо, комоды, тумбочки, пуфики, кресла, шкафы и еще один камин.